Мифы и правда о женщинах - Елена Первушина

В еще одной грамоте муж просит жену обеспечить его необходимыми юридическими документами. «Поклон от Петра Марье. Я скосил луг, а озеричи (жители деревни Озера) у меня сено отняли. <…> Спиши копию с купчей грамоты да пришли сюда, чтобы было понятно, как проходит граница моего покоса».

Другая женщина, овдовев, решает финансовые дела мужа: «От Говеновой [вдовы] к Неженцу. Дай шестьдесят кун ладейных (т. е. за ладью или на ладью). [Так] сказал Говен перед смертью, а поп записывал. Дай [их] Луке. Если же не дашь, то я возьму у князя отрока и вместе [с ним] приеду – это тебе станет в большую сумму».

Ей вторит Иванова жена: «Иванова жена говорит (букв.: сказала) Фиме: либо деньги пришли, либо потребую наложить [на тебя] большой штраф».

Некто Микифор пишет землевладелице Анне, чтобы она уладила дела с арендой его участка: «Поклон Анне от Микифора с Дорофеева участка. Пожню, что ты [мне] дала в Быковщине, Шуйга отнимает, а другую [отнимает] Осипок. Землицы мало, а пожни отнимают. Нечем [горю] пособить, не из-за чего и сидеть [на этом участке]. Так что дай мне это место Быковщину».

А вот женщина сама дает распоряжение: «От Семнуновой жены к Игучку. Тому, чья корова (или: чья у тебя корова), скажи: «Если хочешь корову и едешь за коровой, то вези три гривны». Очевидно, Игучик – слуга или родственник Семуновой жены задержал у себя чью-то корову (за потраву или по какой-то другой причине) и обратился к женщине, чтобы она установила размеры выкупа.

Но большинство грамот посвящено не судебным, а бытовым вопросам. Некий Борис посылает письмо своей жене Настасье и просит: «Как придет эта грамота, пришли мне человека на жеребце, потому что у меня здесь дел много. Да пришли мне сорочку. Сорочку забыл».

На другой бересте мать пишет сыну Григорию: «Купи мне зендянцу (дешевая хлопчатобумажная ткань) добру. А куны (деньги) аз даю Давыду Прибыте. И ты, чадо, издей при собе да привези семо». Из грамотки видно, что мать и сын – люди небогатые. Мать знает, что у Григория денег может не оказаться, и посылает ему необходимую сумму на покупку материи.

Знаменитая грамота № 752 – письмо женщины к возлюбленному, где она, не смущаясь, говорит о своей страсти. В переводе на современный язык послание гласит: «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что за эту неделю ко мне не приходил? А я к тебе относилась, как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было бы любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и пришел. Буде даже я тебе по своему неразумию задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то судит тебя Бог».

Реакция возлюбленного, получившего это послание, была своеобразна. Он в сердцах разрезал грамоту ножом, обрывки завязал в узел и выбросил в кучу навоза.

А вот некий Микита, наоборот, страстно хотел вступить в брак: «От Микиты к Анне. Пойди за меня – я тебя хочу, а ты меня; а на то свидетель Игнат Моисеев».

Чаще все же дела любовные вершили свахи. Сохранилось письмо свахе Ярине от благодарных клиентов: «Поклон от Янки с Селятой к Ярине. Хочет-таки детище твоего (т. е. того, что ты имеешь, что ты предлагаешь). К празднику ее хочет. Пожалуйста, срочно будь здесь. А я обещала ему свое согласие (на то, чтобы было), как ты сказала ему давеча: “Придешь – в тот же день сосватаю”. А если у тебя там нет повойничка, то купи и пришли. А где мне хлеб, там и тебе».

А вот письмо свахи Милуши к Марене: «От Милуши к Марене. Большой Косе – пойти бы ей замуж за Сновида. Маренка! Пусть же напьется ее лоно! Говорит тебе Милуша: дай две гривны вчерашние».

Некая Оксинья приглашает на свадьбу родственников: «Поклон от Оксиньи и Онании Родивону и сестре моей Татьяне. Поезжайте в город к этому воскресенью: мне выдавать дочь, а сестре моей быть распорядительницей. А я господину своему Родивону и сестре моей челом бью».

Вот кто-то тщательно пересчитывает приданое: «Монисто, серьги, две шубы с чехлами, [каких-то женских головных уборов] три с обшивкой, украшенной лентами (или: из лент, разноцветной), и с очельем <…,> шесть губок, перины (?) и изголовье, плащи (или: плащ), <…> пять крашеных в красное и три белых, окованный ларчик медный, <…>, кувшин (рукомойник), сундук».

А одна жена, находящаяся в отъезде, узнав о разногласиях в семье, выдает мужу инструкции: «Наказ Семену от жены. Утихомирил бы ты [всех] попросту и ждал бы меня. А я тебе челом бью».

Впрочем, в жизни новгородок не все было гладко.

Вот письмо вдовы, оставшейся без средств: «Поклон от Настасьи господам моим братьям. У меня Бориса [больше] нет в живых. Как, господа, позаботитесь обо мне и о моих детях?»

Вот разведенная жена жалуется и просит защиты. Муж не хочет возвращать ее приданое (хотя и обязан это сделать по закону). «От Гостяты к Василю. Что мне дал отец и родичи дали впридачу, то за ним. А теперь, женясь на новой жене, мне он не дает ничего. Ударив по рукам (в знак новой помолвки), он меня прогнал, а другую взял в жены. Приезжай, сделай милость».

Вот некий Завид интересуется у жены и детей: «А жену ту били, не измучили». («А вот женщину-то били, почему же не поставили ее на пытку?»)

А другая женщина сама жалуется: «Поклон от Фовронии Филиксу с плачем. Избил меня пасынок и выгнал со двора. Велишь ли мне ехать в город? Или сам поезжай сюда. Я избита».

Еще одна грамота описывает грустную историю неудачного замужества женщины: «Поклон от Домажира Якову. Я слышу, что ты говоришь. Если она тебе не угодна, то отошли сестру ко мне. Я в прошлом году [ее] наделил (т. е. выделил ей в надел какое-то имущество), а теперь я бы [ее наделок] послал. А теперь я слышу, что сестра больна. Если ее Бог приберет, то пришли сына ко мне с ее “знатьбой”, пусть он побудет у меня за сына и я им утешусь, а потом отошлю ее (“знатьбу”) обратно в город. Если же не исполнишь этого, то я тебя предам святой Богородице, перед которой ты приносил роту (клятву)».

Подобно подавляющему большинству женщин во все века, россиянкам очень часто приходилось соответствовать тем канонам и правилам, которые установили для них мужчины. Но, как свидетельствуют берестяные грамоты, женщины при первой же возможности старались жить своим умом, устраивая судьбу так, как им казалось правильным. Жаль только, что такая возможность представлялась им нечасто.

Глава 13. Эпоха Возрождения: кошечки показывают коготки

Историки до сих пор спорят, была ли культура Возрождения полным разрывом со средневековой культурой и возвращением (на новом витке) к античным ценностям, к земной красоте и к земной любви, или стала лишь продолжением и закреплением тех тенденций, что наметились еще в Средние века? Можно привести доказательства в пользу любого из этих утверждений. Но несомненно одно: лейтмотивом культуры Возрождения является человек, его индивидуальность, могущество разума, утонченность чувств и красота тела. В программном произведении итальянского Возрождения «Речь о достоинстве человека» Пико делла Мирандола пишет: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю».

А что же Ева, т. е. женщина? Человек ли она в полном смысле слова и обладает ли свободой воли и свободой выбора? Есть ли пределы у ее духа?

Ворон

Джованни Боккаччо, один из первых и самых известных писателей Возрождения, считает, что нет. Автор знаменитого «Декамерона», в котором пять мужчин и пять женщин борются со страхом чумы, рассказывая друг другу занимательные истории, автор повести «Амето», в которой благочестивая нимфа перевоспитала грубого пастуха, автор первого психологического романа, написанного от лица женщины, «Фьяметта», посвятил «женскому вопросу» специальный трактат под названием «Ворон», созданный в 1354 г.

В нем он описывает свою беседу с неким «рослым, смуглым и черноволосым» человеком, явившимся ему во сне, чтобы утешить в «превратностях плотской любви». Боккаччо безответно влюблен в некую флорентийскую даму и помышляет о самоубийстве. Смуглый человек призывает его не предаваться отчаянию, ибо: «Женщина – существо несовершенное, одержимое тысячью отвратительных страстей, о которых и думать-то противно, не то что говорить. Если бы мужчины ценили женщин по заслугам, они находили бы в общении с ними ровно столько же радости и наслаждения, как в удовлетворении других естественных и неизбежных потребностей; и так же поспешно, как покидают место, где освободились от излишней тяжести в животе, бежали бы прочь от женщины, выполнив то, что требуется для продолжения рода, как и поступают животные, куда более мудрые в этом смысле, нежели люди»{ Здесь и далее цит. по: Боккаччо Дж. Малые произведения. Л.: Художественная литература, 1975. С. 449–519.}.