Соблазн для Щелкунчика - Наталья Борохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зацепила… Только, Виктор Павлович… тут такое дело, – замялась Елизавета.
– Что такое? Говорите.
– Он просит триста долларов за свои показания в суде. Говорит, что рискует жизнью…
– Недорого он ценит свою жизнь, – усмехнулся Полич. – Ладно, не берите в голову. Будут у него баксы.
– Виктор Павлович! Я даже не знаю, что сказать… Надеюсь, Петренко оценит вашу заботу. Ведь вы ему даже не родственник.
– А зачем тогда друзья? Я чувствую, дорогая, что вы на верном пути, – Полич улыбался. – Я тут кое-что раскопал про Куролесина. Из своих источников…
Он подмигнул Елизавете и вытащил из блокнота листок бумаги.
– Итак, Куролесин Михаил Владимирович. Судим трижды. Набор статей традиционный для бандита – разбой, вымогательство… А вот третий случай будет поинтереснее.
Елизавета замерла.
– Десять лет назад он совершил убийство: застрелил своего дружка по причине личной неприязни. Кстати, это произошло на Кедровом озере…
Этот день у Виолетты Скороходовой складывался хуже не бывает. Старенький «жигуленок» на стоянке, чихнув несколько раз, как простуженный дедуля, заглох окончательно. Возиться с ним не имело смысла, поскольку Скороходова абсолютно ничего не понимала в машинах. Просить о помощи соседа Борьку не было времени. Сегодняшний день у Виолетты итак был загружен под завязку. И поэтому, пробормотав себе под нос несколько крепких ругательств, девушка поплелась к остановке общественного транспорта. С неба лил унылый серый дождь.
К полудню, набегавшись по заданиям редакции, она уже еле волочила ноги. Жутко устала спина, а в желудке было совершенно пусто. Тут-то ее внимание и привлек киоск горячего питания. Запах сосисок в тесте приятно щекотал ноздри. Виолетта всегда очень трепетно относилась к своему рациону: подсчитывала калории, делала периодически разгрузочные дни, пила на ночь кефирчик. Но сейчас есть хотелось до такой степени, что она, позабыв все свои высокие принципы, кинулась к трейлеру. Тетка в несвежем халате ловко управлялась с сосисками, погружая их в кипящее масло, обслуживала голодную очередь и одновременно зычным голосом вещала в народ:
– Сосиски красные – на вкус прекрасные! Налетай, народ, бери горячий бутерброд!
Рекламная акция имела успех. Возле трейлера кружила свора бездомных псов с горящими глазами, а народ пускал слюни. Виолетта была почти у цели, как вдруг ее взгляд упал на беленькую табличку «ЧП Бергер Т.А.». Она внимательно взглянула на тетку. Точно! Это была Татьяна Бергер – жена незабвенного Ореста, собственной персоной. Пунцовая, разгоряченная в духоте киоска, женщина изредка вытирала потный лоб и выглядела не лучше взмыленной кобылы.
– Ну, молодка, давай деньги, чего рот раньше времени разинула? – обратилась Бергер к Виолетте.
– Татьяна?!
Торговка в изумлении вытаращила глаза. Возможно, их встреча приняла бы мирный оборот, но тут Татьяна, потеряв бдительность, засунула в кипящее масло вместе с сосиской собственные пальцы. Острая боль заставила ее вскрикнуть. А прошлогодняя неприязнь, помноженная на сегодняшнюю производственную травму, всколыхнула в ее душе целый вулкан ненависти.
– Да что же это за напасть такая! Где ни появится, там обязательно не убийство, так увечье приключится! Опять интервью будешь брать? Прилетела, как стервятник на падаль!
– Да нет же! Я просто хотела купить сосиску, – оправдывалась Виолетта.
– Сосиску? А вот это ты не видала?
Татьяна высунула из окошка здоровые пальцы, сложенные в могучий кукиш.
– Шабаш, граждане! Отваливайте! Кончились сосиски, – брызгала слюной Бергер. – А ты, шалава, жми отсюда подобру-поздорову.
У Виолетты не было желания навлекать на себя еще и гнев толпы, оставшейся без вожделенного чуда на палочке. Журналистка поспешила прочь. Злющая, как взбесившаяся ведьма, Бергер выбросила на улицу подгоревшую продукцию. Голодные псы, закрутившись вихрем, уничтожили все в один момент…
– Дубровская, ты?
– Я, – ответил по телефону сонный голос.
– Ты что, дрыхнешь?
– Как будто… прилегла отдохнуть. Я же тебе говорила, Фрик в отпуске. Имею я право поваляться с книжкой?
– Ну тогда смотри, самое интересное не проспи… Чудеса тут творятся. Знаешь, кого встретила? Бергер Татьяну!
– Если это все, что ты хотела мне сообщить, то я премного тебе благодарна, но я лучше дальше буду спать…
– Слушай, она сосиски в киоске продает!
– Какие сосиски?
– Такие… в тесте!
– Слушай, Скороходова! – грозно начала Елизавета. – И ты из-за такого пустяка будишь людей средь бела дня… Пусть себе торгует хоть мороженой рыбой, мне-то что за разница?
– Ты не поняла! Я знаю совершенно точно, что больше года назад у них с мужем был шикарный магазин французской одежды. Я сама там бывала не раз.
– Ну был… Может, он и сейчас есть?
– А вот это необходимо узнать! Ты не находишь?
– Не нахожу!
– Ну знаешь что, дорогая, – обиделась Скороходова, – ты или еще спишь, или совсем дура!
– Это еще почему? – ощетинилась Лиза.
– Потому что интуиция у тебя должна быть. Что-то здесь не так! Нутром чую. Почему бы тебе не посетить этот миленький магазинчик? Предупреждаю, я туда – ни ногой! Так что твой выход, леди адвокатесса!
«Главное – не привлекать к себе внимания. Никто не должен догадаться о цели твоего визита», – повторяла Дубровская про себя наставления Виолетты.
«Извини меня, но ты совершенно не умеешь задавать вопросы. Вернее, даже не так… Ты раскрываешь перед людьми свои карты, наивно полагая, что они бросятся тебе помогать! Ну ладно, не спорь… Пусть не тебе. Пусть правосудию. Но им-то что с этого? Им на твои проблемы начихать! Сделай так, чтобы ты была интересна человеку. Зацепи его чем-нибудь. Сыграй на его собственных желаниях, а потом действуй!»
Лиза тогда была вынуждена согласиться. То, что она взывала к совести нагловатого официанта, не значило ровным счетом ничего. А приятный хруст денежной купюры в руках Виолетты оказал на него такое же действие, как звон тридцати сребреников на Иуду. И вот сейчас, отправляясь в магазин женской одежды, Елизавета собиралась использовать полученный опыт. Ей нужно было узнать, что за подленькую шутку сыграла злодейка-судьба с преуспевающим семейством Бергеров. Правда, в намерения Дубровской не входила раздача направо и налево дензнаков. Собственные было жаль, а у Полича она просить стеснялась.
«Ну это просто, – составляла она в уме стратегию своего появления в магазине. – Лучший способ разговорить продавцов – это, конечно же, что-нибудь купить. Бергер поставляет стильную французскую одежду? Тем лучше! Только у французов есть настоящие 42-й и 44-й размеры, как раз на мою субтильную комплекцию. Жаль, что деньжат маловато. Но и магазин находится не на Фобур Сент-Оноре, а всего лишь на улице Пролетарской».
«Дамское счастье» – гласила вывеска модного бутика.
«Точно как у Эмиля Золя!» – обрадовалась Елизавета и, предвкушая удовольствие, распахнула зеркальную дверь.
То, что название имело мало общего с содержимым магазина, Елизавета определила с первого взгляда. Небольшое помещение было буквально набито платьями, костюмами, брюками, свитерами да бог знает чем еще! Одежда висела на плечиках, теснилась под потолком, мялась на стеллажах, выглядывала из картонных коробок, сложенных наподобие египетских пирамид. Францией здесь и не пахло. Скорее всего, турецко-китайско-корейский спрут и сюда простер свои щупальца.
«М-да! Задача усложняется…» – растерялась Елизавета. Она прошлась по магазину взад и вперед, а потом еще два раза по периметру. Наконец к ней подлетела высокая статная девица.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – на ее лице расплылась фальшивая улыбка. – Меня зовут Галина.
– Я хотела бы померить это, – Дубровская ткнула пальцем наугад и попала в кофточку обалденно-малинового цвета.
– Прекрасный выбор! – одобрила Галина. – Новинка сезона. Может, в пару подберем к ней штанишки?
Елизавету передернуло.
– М-м-м, а почему бы и нет?
«Штанишки» оказались цвета кирпичной кладки, но энергичная дама-консультант игнорировала разницу.
– Тон в тон, – восхищалась она. – Мужики будут западать.
«Это точно!» – Елизавета не спорила. Надо же было ей наладить контакт с продавцом. А ничто так не способствует взаимопониманию между представительницами женского пола, как единство взглядов на моду и мужчин.
Дубровская надела на себя брюки и кофточку. Ничего более безобразного Лизе раньше видеть не приходилось. «Штанишки» висели кулем, напрочь скрывая ее маленькую аккуратную попку, будто бы филейной части тела у Дубровской отродясь не было. А кофточка, до неприличия жизнерадостной расцветки, действовала на нервы, как острая зубная боль.
Елизавета распахнула занавеску примерочной и, обернувшись вокруг своей оси пару раз, предстала перед изумленной Галиной.
