Замри и прыгни - Наталья Нечаева

— Знаешь, мой, пожалуй, тоже, — раздумчиво проронила Зоя, представив реакцию Владимира на роскошную красотку с пшеничными локонами и сливовыми глазами. — А если ты тут же продемонстрируешь свои знания в страховом деле…

— Ну ты же поможешь! — улыбнулась Рита.

— Как и ты мне, — отозвалась Зоя.

— Значит, решено? — Маргарита плеснула из турки еще по глотку кофе. — За успех?

— Погоди. — Зоя отвела ее протянутую с чашкой руку. — Самый главный вопрос: как мы туда попадем? То есть как наши генералы смогут понять, что мы — не просто престарелые красотки, мечтающие о теплом месте и любвеобильном начальнике, а классные специалисты, которые легко заменят их сгинувших жен? Ведь нам надо туда внедриться и замереть, пока не пустим корни, не приглядимся, не обживемся…

— Правильно. Замереть, набраться сил, а потом — прыгнуть!

— Как лев!

— Нет, лучше как тигр!

— Или как рысь. Она долго сидит на дереве, ждет, а потом ка-ак сиганет на шею! Хочу стать рысью. Только — как?

— Давай думать.

Рита еще несколько раз варила кофе, за окнами давно сгустилась стылая ночь, уже и телевизор, работающий почти без звука, чтоб не мешал, замельтешил серо-голубой пустотой, а решения все не находилось.

Они перебрали, казалось, все. От случайной встречи в баре до рекомендации знакомых. От объявления в газете до социологического опроса.

— Черт возьми, — Зоя потерла кулаками уставшие глаза, — было бы у нас хоть одно нормальное кадровое агентство! Дали бы туда свои резюме, разослали бы официальные предложения по предприятиям… Ведь и твой, и мой понятия не имеют, откуда квалифицированные специалисты берутся. И сейчас, наверняка, когда припечет, будут по знакомым работников искать. Найдут каких-нибудь аферисток, загубят фирмы… Мой однажды уже чуть нас по миру не пустил.

— Стоп. — Рита напряглась, как ищейка, почуявшая след. — Стоп. Если такого кадрового агентства нет, его нужно создать!

— Кто создавать-то будет?

— Мы! Немедленно!

— Ритка, ты что? — Зоя резко подалась вперед. — Ты серьезно? Это же — выход! Регистрация у нас — уведомительная. Завтра сделаем документы и можем начинать?

— Зойчик, ты — гений, — восхищенно подняла большой палец Маргарита. — А как назовем?

— Рога и копыта, — засмеялась Зоя. И тут же почувствовала, как гнетущее предчувствие неминуемой беды, которое мучило ее все последнее время, отступило. Растаяло. Испарилось. И на его месте в груди появилась теплая радостная уверенность: у них все получится! И все обязательно будет хорошо!

— Рога и копыта? — весело переспросила подруга. — А что? Очень подходящее название. Особенно для нашего мероприятия. Но мы же должны соблюдать конспирацию? Поэтому наше кадровое агентство мы скромно назовем «РиК».

— «Ресурсы и качество», — подхватила Зоя. — Или «работа и кадры».

— Ага! А можно еще «разум и квалификация». Или «роза и колючка».

— Это про нас с тобой? — хихикнула Зоя. — Тогда, чур, я — роза!

— А меня хоть горшком назови! — Рита вскочила с дивана и закружилась по комнате. — Только надо на чем-то одном остановиться, чтоб не путаться в показаниях, если спросят.

— Я точно проболтаюсь, — весело сообщила Зоя. — Из меня шпионка не получится!

— А, — махнула рукой подруга, — не грузись. Мой Андрей Андреевич из всех существующих книжек прочел только воинский устав. И то очень давно. Так что про «рога и копыта» он вряд ли сообразит. Неси минералку, отметим это дело!

— Минералочку со льдом? Или горло побережем? — Андрей Андреевич Распопов хорошо знал вкусы своих ВИП-клиентов. — По пять капель, Виктор Петрович? Коньяк? Виски?

— Это у тебя утешительный приз такой? — мрачно глянул на него посетитель. — Типа десерт? Нет, спасибо. А то ко всему прочему еще и язвой заразишь.

— Все шутите, Виктор Петрович. — Распопов совершенно не понимал причины явной раздражительности гостя, а оттого — нервничал. — Как это можно язвой заразить? Она от нервов, от стрессов, от переживаний.

— Ничего не знаешь, — качнул головой гость. — Мужик один Нобелевскую премию получил за то, что обнаружил вирусную природу язвы. А ты, директор медицинского центра, — нервы, стрессы, — передразнил он Распопова. — Хотя что с тебя взять? Кроме этих самых нервов и стрессов, которые ты тут организовываешь. Вместо того чтобы, наоборот, лечить. — Посетитель еще больше нахмурился.

— Я? — оторопел Андрей Андреевич. — Да что случилось-то? О чем вы?

— Ты здесь директор или хрен собачий? — взревел гость. — Если директор, то гнать тебя надо к чертовой матери, а халабуду твою разгонять, чтоб людям жизнь не портила. А если ты еще и хозяин, то я тебе уголовное дело организую. Лицензии лишу и по миру пущу.

— В-виктор Пе-петрович, — Распопов вдруг стал заикаться, — н-не надо лицензии, с-сами знаете, к-как т-трудно. Я… Я…

— Чего разъякался? — сварливо осведомился посетитель. — Знаешь, что рожа в пушку!

— Эт-то с-стиль т-такой. — Директор «Озириса» потер свою стильную щетину, которую в парикмахерской ему тщательно подстригали ровно на два миллиметра. — Ф-французский…

— Ну, где там твой коньяк? — требовательно уставился на растерянного Распопова важный гость. — Наливай. И главврача зови. Пусть с этим разберется. — И он бросил на стол хозяина кабинета сложенный вчетверо сероватый тонкий листок бумаги.

Андрей Андреевич одномоментно и взмок, и похолодел. После увольнения супруги, которая числилась главврачом, он, недолго думая, отрядил приказом эту должность себе. Чтобы ни с кем не делиться властью. Однако прочесть даже строчки на мудреной латыни не мог, да и не стремился — не барское это дело. Целый штат дипломированных специалистов присутствует. Для экстренных же случаев… Господи, да откуда в его ведомстве возьмутся эти экстренные случаи? Да и клиенты, учитывая интимность заболеваний, вели себя исключительно приятно, даже заискивающе. И вдруг! И ведь не кто-то с улицы, а помощник мэра, доверенное лицо главы города, наперсник так сказать.

— Что случилось-то, Виктор Петрович? — переспросил Распопов, извлекая коньячные бокалы.

— А ты посмотри, посмотри, — измеряя хозяина кабинета тяжелым взглядом вдоль и поперек, процедил гость.

Директор «Озириса» разлил коньяк, зацепил мизинцем таинственную бумажку, развернул.

Бланк медицинского центра, печать, подпись. Чья? А, доктор Голубева. Ирина Валерьевна. Хороший доктор, молодая, красивая. Такая пышечка, вся в ямочках, как булочка с изюмом. А вот что она понаписала тут между словом «Заключение» и собственной подписью? Нет бы простенько, по-русски. Какого черта эти медики до сих пор за свою латынь цепляются?

— Ну? — рыкнул гость. — Ознакомился?

— Так ведь это… Анализы, Виктор Петрович. — Распопов пытался распознать в тексте хоть одно знакомое слово. — Химия, понимаете…

— То-то я и гляжу, что химичишь ты тут вовсю! Откуда у него сифилис?

— У кого? — обмер Андрей Андреевич, уже подозревая, что по собственной надобности помощник городского главы вел бы себя скромнее.

— У мэра, у кого ж еще? Твой доктор, как его, Гена, крокодил ушастый, уколы ему ставил от гонореи. Так он все это время — ни с кем, даже с собственной женой. Курс прошел, а тут — на тебе! Подарочек! А ему через неделю в Штаты с президентом лететь. Ты понимаешь, чем это грозит?

— Виктор Петрович… — Распопов усиленно вспоминал все свои скудные познания в этой деликатной области медицины. — Но чудес-то не бывает! Может, скрытая форма была, а сейчас — выявилась…

— Я тебе покажу, скрытая форма! — заорал гость. — Развел тут антисанитарию, понимаешь! Твоя скрытая форма могла к нему в кровь одним путем попасть — через шприц!

— Виктор Петрович, да вы что, да как вы можете, — лепетал директор. — Может, ошибка? Может, перепутали? Да я сейчас доктора вызову… Анализы-то у нас анонимные, она и не знает, чья это кровь.

— Зато я знаю, — прошипел посетитель. — Зови своих вредителей!

— Катя, — выглянул в приемную Распопов, напрочь забыв о таком техническом чуде, как внутренняя связь, — пригласите ко мне Голубеву и этого, Гену, крокодила.

— Кого? — изумилась секретарь. — Какого крокодила?

— Нильского! — гаркнул из кабинета помощник мэра.

— Нильского, — повторил Андрей Андреевич.

— Нильского? — еще больше удивилась девушка. — Не помню такого. Новенький, что ли? Из какого филиала?

— О-о-о! — застонал гость, одним глотком выливая в себя коньяк. — Идиот на идиоте! Марков. Или Маркин. Или Марченко. Не помню! Высокий такой, рыжий, в веснушках. Уши как локаторы.

— А, это, наверное, Марухин, Геннадий Николаевич, — сообразила Катерина. — Сейчас вызову. Кого вы еще сказали?

— Голубеву, — свез ладонью с лица обильный пот Распопов.