Разбег Пандоры - Павел Дмитриев

Тем более, тут до телезависимости будущего еще как до Луны пешком. Во-первых, передач попросту мало. По будним дням вещание первого канала начиналось в лучшем случае с 11-ти, заканчивалось около 22-х. Плюс перерыв с 13 до 18 часов. Пару дней на неделе утреннего блока не ставили вообще. По выходным телевизионщики явно любили поспать, и экран начинал показывать осмысленную картинку не ранее полудня, и прекращалось это счастье задолго до полуночи. Второй канал с утра работать даже не пробовал. Третий, московский, в М-Граде не принимался вообще.

Во-вторых, интересных и универсальных тайм-киллеров еще не придумали. Без содрогания можно было пару раз в неделю смотреть художественные фильмы. Новости проходили исключительно правильно и в тягуче-медленном темпе, как будто были рассчитаны на изучавших русский язык гастарбайтеров. В 2010 году за две-три минуты выдавали информации больше, чем за весь 15-минутный блок «Последних известий» 65-го года.

Представленные в изобилии концерты меня не интересовали совсем, точно как и странные двадцатиминутные зарисовки сельской, военной или производственной жизни на фоне партийных успехов. Их, судя по всему, впихивали в трансляцию от недостатка контента, а также чтоб хоть как-то закрыть лакуны и состыковать сюжеты.

Еще во времена «отпуска», как мы с Катей называли время, проведенное на даче Шелепина, я понял, что видеомагнитофонов для телевидения в СССР придумать не успели. Разработчики только обещают «вот-вот запустить в производство» свой «первый блин»[169]. Поэтому никакой гибкости в сетке вещания нет, передачи от начала до конца монтируют на кинопленке, или пускают «вживую» прямо с телекамеры. Естественно, первое требует немалого времени, второе – нешуточной подготовки и ответственности.

Однако после съезда по идеологическому головотяпству был нанесен мощный удар. Не иначе, как с подачи Шелепина, Гостелерадио получило колоссальную инъекцию разума и материальных ресурсов. Ходили слухи, что Месяцев, недолго думая, за сущие копейки купил в США сразу несколько упакованных студий фирмы Ampex под устаревшее черно-белое вещание[170], и поставил их в Москве, Ленинграде и Свердловске.

Похоже, не зря в записках я рекомендовал покончить с попытками изобретения велосипеда в общем, и отечественных видеомагнитофонов в частности. В этой отрасли уже поздно пытаться утвердить свои технологии и стандарты. Будущее за цифровой записью, вот над ней и надо работать в полную силу. Кассетно-аналоговое поколение техники[171] можно и нужно безболезненно пропустить. Работать на опережение, а не заниматься любимой в СССР дурью погони за давно тронувшимся от перрона поездом.

Результат был буквально «налицо». В июне зомбоящик в ареале обитания центрального телевидения неожиданно начал работать с 9-00. А с первого августа – с 6-00, одновременно с исполнением гимна СССР по радио запускали запись оркестра по телевизору. Представлю, как сильно пришлось напрячься Гостелерадио с содержанием передач. Но Месяцев достойно справился с этой сложнейшей задачей.

Днем, в явном расчете на пенсионеров, в ход пошли театральные постановки, причем всякие Гамлеты и Джульетты получались на советской сцене совсем недурно. Утренняя программа с подозрительно знакомым названием «Доброе утро, страна» постепенно превращалась в современное двухчасовое шоу с вставками наивных и простых музыкальных клипов, шуточных реприз, концертных выступлений, новостей, мультфильмов, и вполне живых персонажей.

Особую популярность приобрели бытовые сценки, пяток-другой, со всей страны. Для 66-го года необычайно почетно и круто сказать «привет страна» прямо от дойки коровы, сборки какого-нибудь станка, или из-за руля 27-тонного 540-го БелАЗа. Чуть лучше выполни план, и сможешь сам поздравить в экран родственников и знакомых за отпущенные на это 1–2 минуты. Очень действенно, кстати – открытые улыбки, легкие шутки, и как ни странно, никаких упоминаний партии Ленина.

Вторую программу облюбовал спорт. Чего только не показывали, даже городки. Для меня неинтересно, но сотрудники ради какого-то турнира умудрились скинуться на телевизор, протащить его в НИИ, и смотрели тайком в рабочее время. Еще интереснее получилось с запущенной в кратчайшие сроки третьей программой. Тут явно пошли в дело мои советы про обучающие программы[172]. Физика, химия, математика, даже астрономия для старшеклассников и студентов заочных вузов шли практически без остановки, с утра до вечера.

Прокóлов и накладок при вещании много, но судя по всему, это никого особо не заботит. Даже логика хромает на обе ноги, утренняя гимнастика, к примеру, чуть не месяц шла с 19–30. В самый прайм-тайм парочка гимнастов десяток минут махали руками и ногами с унылыми улыбками[173]. Потом перестроились на утро, и разнообразили свой арсенал всякими скакалками, турниками и обручами. Причем умудрились додуматься сделать это с переключением кадров между знаменитыми спортсменами, чтоб желающие могли выбрать что-то по душе.

Но все это не главное. Самое время вспомнить «Жертву телевидения» до сих пор почти неизвестного Высоцкого с его «Глянь – дома и Никсон и Жорж Помпиду!»[174] – на экране начали появляться прямые трансляции важных политических событий. И стартовала эта традиция с августовского визита генерала де Голля.

Прямо с трапа самолета французскую делегацию сопровождали камеры. В новостях шла спрессованная нарезка событий, более того, была запущена передача «Международная панорама», в которой какой-то профессор МГИМО по фамилии Зорин, но с очевидным еврейским лицом[175], давал очень дельные комментарии событий. Тут уж мне пришлось «внезапно» обнаружить заныканный в НИИ телевизор, и утащить его на недельку к себе в кабинет. Издержки времени – никаких «отложенных записей», а тем более youtube, еще не придумали.

Собственно, только сейчас я узнал, что текущий визит французского лидера не первый в истории. Еще в 43-м Сталин и де Голль подписали в Кремле договор «О Союзе и военной помощи» сроком на 20 лет, и вообще, если б не позиция СССР, то при дележе немецкого пирога про Францию бы вообще забыли. А так – и при капитуляции кто-то от них подпись ставил, и оккупационную зону хоть и плохонькую, но отрезали. Вроде шикарная основа для долговременного сотрудничества, но с товарищем Хрущевым у них что-то не заладилось[176]. Зато с Микояном, судя по трансляциям, общение шло великолепно. Как ни кадр – оба довольные, чисто коты у разбитой банки сметаны.

Есть отчего, де Голль хорошо подготовился для снижения напряженности времен провозглашения независимости в Алжире. Еще в 63-м вывел из НАТО свой флот, в феврале 66-го призывал распустить этот блок вообще. Кроме того, вывез из США 825 тонн золота в обмен на 750 миллионов долларов. Теперь того же хотят Германия, Канада, Япония. А в Великобритании все совсем плохо, ее мировая империя разваливается на лоскуты под напором национально-освободительных революций. Запасов «желтого металла» нет, курс фунта неустойчив, для его стабилизации еще пару лет назад взяли заем на три миллиарда долларов. Но это не помогло, и вот только что, в июле, их правительство объявило шестимесячный мораторий на рост зарплат, цен и дивидендов, а также о введении валютного контроля. Товарищ Зорин аж глаза прищуривал в телекамеру, когда рассказывал о всех этих скандалах между странами мирового империализма.

Помотались зарубежные гости по стране знатно, и телевизионщики постарались не отставать. Иногда получалось вполне зачетно – к примеру, мотоциклетный кортеж в Новосибирске, тридцать гаишников верхом на «Уралах» творили настоящие чудеса на дороге вокруг генеральского лимузина[177]. Но это был лишь один из фрагментов путешествия по Советскому Союзу. За неделю – Ленинград, Киев, Волгоград, Свердловск. Настоящий марафон, в день по два-три объекта. Я бы от такого темпа с ног валился, а эти привычные, бодрячком, в камеры постоянно улыбаются. К моему удивлению, не постеснялись показать по ЦТ посещение могилы Сталина, и даже вытащить архивные записи его похорон. Но настоящий шок и трепет вызвал репортаж с Байконура. Причем не только у меня – реально вздрогнул весь мир.

На глазах французского премьер-министра, многочисленной делегации и телекамер был продемонстрирована работа двух тяжелых ракетных дивизионов. В течение двух часов из шахт в небо, на почти невидимых столбах гептилового огня, ушли шесть тяжелых ракет Р-16, способных нести шестимегатонные термоядерные боеголовки в любую точку земного шара. Тут же, на плакатах военные специалисты разъясняли всем желающим, что значит шесть мегатонн для среднего европейского города, а заодно – сколько подобных ракет имеется у США[178].