Фейерверк волшебства - Владимир Долохов

— Это меняет дело, — смягчилась инспектор, внимательно выслушав. — Пожалуй, я вам подпишу. Это не в моих привычках, но для вас сделаю исключение. Однако в следующий раз заполняйте документы правильно… и заходите ко мне почаще.

Наблюдая за артистичной Юлькой, Тараканов хохотал до слез. Когда та уселась в кресло, он покачал головой:

— Вы, женщины, загадочные существа. За мгновения придумать такой красивый куш!

У Юльки была еще куча дел, и, посидев немного, Тараканов отправился домой.

Куш для Марго. Выигрыш

Дома никого не было, и Вовка, собрав всю волю в кулак, чтобы не включить компьютер, стал убираться в своей комнате. Ему понадобилось около часа, чтобы разобрать валявшиеся повсюду дискеты, компакт-диски, кассеты, книги, листы с распечатанным текстом. Заодно он пропылесосил ковер и вынес мусор.

Комната преобразилась. Вовка с трудом узнавал компьютерный стол и книжные шкафы. Стопку выглаженного белья он водрузил на комод, обвязав ее красной лентой с бантом и засунув под ленту табличку «Самой лучшей из лучших жен, драгоценной Марго от Деда Мороза».

Его охватил азарт от начатой игры, и Тараканов нарядился в белую рубашку, черный галстук с желтыми ромбиками и единственный костюм. Зажечь свечи он не успел, ибо по характерному звуку понял, что пришла Маргарита. Вовка нанес последний штрих — засунул в карман пиджака позавчерашние носки, валявшиеся на кресле, и крикнул из комнаты:

— Маргусик, привет! Как твое самочувствие?

— Привет! Намного легче. Температура нормальная, горло почти не болит. Сама не могу поверить, что за одну ночь все прошло, — ответила из прихожей Маргарита, раздеваясь. — Ты опять прилип к своему компью…, — она запнулась на полуслове, увидев вышедшего к ней Вовку. Когда она обрела дар речи, то восхищенно прокомментировала:

— Что творится! Тараканов, я тебя не узнаю. Костюм, галстук, а как подстригли замечательно. Интересно, куда это ты собрался в таком виде, по бабам, наверное?

— Маргусенок, девочка моя, это все для тебя! Бабы сегодня не входят в мои планы. Никуда не собираюсь, мне захотелось устроить тебе небольшой праздник. Просто так, — загадочно улыбаясь, молвил Вовка. — И это еще не все. Когда зайдешь в комнату, лучше держаться за что-нибудь.

Заинтригованная донельзя Маргарита, забыв надеть домашнюю обувь, вошла в комнату мужа и застыла на месте. Медленно осмотрела ее и с изумлением на лице повернулась к Тараканову:

— Вовка! Что с тобой стряслось? Ты не заболел часом? Порядок небывалый, компьютер выключен. Что бы это могло значить?

Спасая свою ПКМ, Марго с улыбкой выдвинула последний аргумент, который мог объяснить разительные перемены:

— Все понятно. Значит, что-то натворил, а теперь подмазываешься. Или хочешь чего-то от меня получить. Давай, выкладывай.

Вовка со смехом обнял жену и поцеловал ее в губы:

— Я ждал эту фразу. Марго, тебе надо работать следователем! Но эта версия ошибочная. Я же сказал, что решил сделать тебе приятное. Вот только свечи не успел зажечь.

— Ничего не понимаю, — промолвила окончательно сбитая с толку Маргарита. — А зачем белье на комод взгромоздил? Неужели погладил???

— А это тоже сюрприз, — ответил таинственный Тараканов.

Когда Марго обнаружила табличку, а под ней отутюженное белье, она засияла от радости.

— Неужели это правда? Вовуля, у меня просто нет слов. Сколько ж ты его гладил, дорогой мой, полдня, наверное? — Марго даже слегка прослезилась и ласково обняла Вовку. Его обдало жаром, вверх по позвоночнику прокатилась энергетическая волна; уши, макушка и центр груди заполыхали. Немного придя в себя, Маргарита патетично изрекла:

— Ради этого мгновения стоило жить! Ваши деяния благодарные потомки высекут в граните: «Имя ваше известно. Причины непонятны. Но подвиг ваш — бессмертен!»

Покрасневший от удовольствия Тараканов, деланно смущаясь, принимал почести. Как рыцарь, получающий благословение дамы сердца, он преклонил колено, правую руку прижал к груди, а левую простер к Марго.

Весь вечер прошел на необыкновенном душевном подъеме, в атмосфере веселья и взаимных шуток. У Марго энергия била через край. Про горло она совершенно забыла. Профи, придя домой, недоуменно осведомился, отчего они такие довольные, и почему Вовка при параде. Маргарита пояснила, что дома большой праздник: папа наконец-то открыл все чакры, и в честь этого будет теперь регулярно гладить белье.

У Вовки энергия тоже бурлила, и, когда он сел поработать над сложной программой, с которой бился давно, в голову пришла красивая идея.

Внутри у него все пело, Вовка подумал: «Как приятно раздавать поощрения! Пожалуй, даже лучше, чем получать». Неожиданно позвонила ликующая Юлька:

— Тараканыч, ты не забыл, что лотерею купил?

— Забыл. У меня дома такой кайф творится. Марго, как Карлсон, летает.

— Так вот, сейчас по телику был розыгрыш, и ты выиграл 10 тысяч рублей. Поздравляю, Вовка!

— Да ладно, разыгрываешь.

— Нет же, говорю тебе, я сама очумела.

— Тогда справедливо будет поделить выигрыш пополам.

— Я не препятствую, спасибо. Сейчас узнаю, где и когда тугрики получать. Ну, пока.

Вот таким подарком Фортуны завершился для Вовки этот бурный день.

ГЛАВА 6. ТРЕТИЙ ВЕЧЕР СЕМИНАРА

Обратная связь. «Я тебе ножки помою», Барсик — добытчик, чудесный банкомат, подарки от Карлсона, «ТАКающий» Педро

Вовка летал как на крыльях, и неделя промелькнула незаметно. Третье занятие началось с гавайского танца «Малама», быстрого и брызжущего энергией. Тараканову особенно понравилась концовка, когда танцующие, сжав кулаки, энергично потряхивали перед собой руками, согнутыми в локтях под мощное «Э-э-э-э». Из политинформации Болеслава следовало, что «Э» означает у гавайцев «Да будет так». Этот утверждающий жест одним махом нагнетал энергию, и в паузе после танца Вовку охватил гудящий вихрь огромной силы.

Юлька опаздывала. Дядя Миша сидел на том же месте. Болеслав предложил поделиться успехами в использовании техники поощрений. Божий Одуванчик тут же с гордостью сообщила, что после шести поощрений угомонила пьяных соседей, орущих за стеной.

— А я за четыре «ТАКа» своего малыша усыпила! — отозвалась молоденькая девчонка в короткой юбке.

— Запись в книгу рекордов вам обеспечена, — заверил Болеслав.

Дама в шортах и широкополой шляпке, похожая на Незнайку из мультика, доложила:

— Мне очень понравилось поощрять песнями. Компьютеры у нас на фирме старенькие, а шеф не любит раскошеливаться. В моем кабинете сломался модем. Я его похвалила, поморгала глазами, как он — лампочками, пошипела. Он заработал. Подумала, что все равно надо новый модем выписать. Шеф у нас блондин, и я зашла к нему с песней:

Как люблю твои светлые волосы,

Как любуюсь улыбкой твоей…

Он заулыбался мечтательно, обмяк в кресле. Я без паузы продолжила, как бы между прочим:

— Кстати, Петр Григорьич, а не купить ли нам новый модем?

— В вашу комнату, что ли? Ладно, сделаем.

Народ похлопал изобретательной Незнайке. Болеслав предоставил слово приятной моложавой женщине из заднего ряда, которая давно тянула руку. Она пробралась в центр круга.

— Я мужу своему, Грише, такой куш выдала, что он пить бросил. Мне после семинара не спалось — энергии много. Села стихи строчить. Среди ночи муж завалился пьяный. Вместо того, чтобы ругать, как я обычно делала, обрадовалась ему:

— Гришенька, ты пришел, живой! Слава богу, а то я заждалась. Пойдем, мой хороший, я тебе ножки помою.

Он даже присел:

— Не, такого быть не может… Ты меня ругать должна, я же в час ночи пришел, пьяный.

— За что тебя ругать, я ведь тебя люблю, соколик мой ненаглядный. Ну, задержался, выпил немножко, — дело молодое, с кем не бывает. Главное, что ты есть у меня.

Гриша по стене так и сполз:

— Слушай, по-моему, я трезветь начинаю.

Ополоснула ему ножки тепленькой водичкой, полотенчиком махровым промокнула. Штормить Гришу перестало. Провела его на кухню. Ласково, как дите малое, усадила за стол:

— Ужин давно готов, сейчас накормлю тебя.

— Я уже совсем трезвый.

— Кушай, кушай, моя радость.

Поел, взгляд осмысленным сделался. Пробурчал:

— Давай я хоть посуду помою.

— Ну что ты, отдыхай, ты же устал. Я сама помою.

Ничего мой Гриша понять не мог. Посидел, глянул на меня жалобно:

— Можно, я тогда побреюсь?

— Зачем, я тебя и так люблю.

Сидел, сидел. Я прямо чувствовала, как у него шарики в голове крутились лихорадочно. Вдруг его как подбросило, радостно так воскликнул:

— А, я понял, это у тебя домашнее задание!

Зал взорвался хохотом и громовыми аплодисментами.

— Это еще не все, — продолжила женщина. — Вдруг Гриша заявил:

— А теперь я твои белые ноженьки помою!