Сын боярский. Победы фельдъегеря - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Захарий, седлай коня, скачи в Дубняки!
– Понял уже.
Захарий стал седлать лошадь и довольно быстро выехал со двора. Гнать, даже по дороге, в такую темень опасно. Не ровён час, лошадь споткнётся, и себе ноги переломает, и всадника покалечит.
Алексей шум, стук в ворота и часть разговора услышал, собираться стал как на войну – поддоспешник, кольчуга, шлем. Сапогами притопнул, портянки осаживая. Саблей опоясался, щит схватил. В коридоре с боярином столкнулся.
– Готов уже? Молодца! Гонец дорогу покажет.
В конюшне у лошадей хлопотал молодой холоп. Для Алексея его лошадь оседлал да взнуздал. А для гонца запасную лошадь боярина вывел – по его же распоряжению, ворота распахнул.
Боярин крестным знамением Алексея благословил:
– Бей нечестивых, чтобы путь сюда забыли!
Оба всадника вынеслись со двора. Впереди гонец скакал, за ним – Алексей. Как гонец дорогу различал, непонятно. Чтобы глаза ветками не выхлестать, Алексей к шее лошади прильнул.
– Сколько татар? – крикнул он гонцу.
– Кто их считал? Десяток-два!
Понятно. Татары в набеги на Русь, на Польшу, Литву ходили почти ежегодно. Но тогда двигалось большое войско. Набеги же по своему усмотрению проводила местная знать. Собрали десяток-два-три воинов со стойбища – и айда на Русь, за трофеями! Кровь разогнать, потешиться, пленных захватить.
Такие рейды были скоротечными. Налетели, кого можно порубали, остальных верёвками связали – и быстрее уходить, пока русичи силы не собрали да не перебили нападавших. И такие случаи бывали.
Сначала Алексей услышал колокольный набат. Непрерывно бил колокол, оповещая народ, – тревога! Потом, едва ли не под копыта скачущих лошадей, выбежал из кустов мальчонка лет семи, в одной длинной рубашке – успел отпрянуть.
– Деревня рядом! – прокричал гонец.
– Где боярский дом?
– Прямо! А за окраиной – монастырь! Деревенские туда побежали!
– Останься на опушке, не то сам к татарам попадёшь!
Гонец натянул поводья, останавливая лошадь, Алексей же ворвался в деревню.
Одна изба пустая, ворота и двери настежь распахнуты, во дворе труп селянина лежит. И во втором доме такая же картина.
Немного поодаль – боярская усадьба. Оттуда крики доносятся, звон оружия – держатся ещё!
Из-за туч на короткий миг выглянула луна, но её призрачного света хватило Алексею, чтобы понять, где татары. Они прыгали с коней на забор, пытаясь ворваться во двор.
Изнутри отбивались осаждённые. Забор крепкий, тын дубовый – но это не крепостные стены.
Алексей подскакал. Татары вначале не обратили на него никакого внимания, думая, что это свой. Пользуясь моментом, Алексей полоснул одного татарина по спине, второму отсёк правую руку.
Татары закричали – теперь они оказались в невыгодном положении. Спереди – тын и запертые ворота, сзади – всадник, да не холоп какой-нибудь, а дружинник в полном боевом облачении. Шлем под луной матово светится на нём, кольчуга рыбной чешуёй переливается – а вдруг это только первый из подоспевшей дружины?
И татары на своих низкорослых и мохноногих лошадёнках бросились в сторону. Алексей – за ними. Один из татар на скаку лук с плеча сдёрнул, секунда – и стрела, звонко ударив в шлем, отрикошетила.
Обычно татары в набегах применяли стрелы с широкими наконечниками. Такие хороши для охоты на зверя или против не защищённого бронёй воина. Раны они оставляют широкие, наконечник извлекается с трудом, разрывая мышцы и сухожилия.
Против воинов в доспехах применяли стрелы с узкими, гранёными наконечниками, называемыми калёными. Те пробивали кольчугу качества посредственного даже издалека, а в упор – и иноземного плетения, из отличной стали.
Алексей догнал стрелявшего.
Услышав за собой шумное дыхание чужой лошади, татарин завизжал, никак смерть свою почуял! Он попытался лук на плечо забросить, да не успел – Алексей нанёс ему удар под основание шеи. Татарина завалило набок, он сполз с лошади и упал. Оставшиеся двое поддали ходу.
Лошади татарские были выносливы, могли бежать долго, но в скорости уступали нашим. Они были неприхотливы, овса не знали, летом и зимой питались подножным кормом. Татары не косили траву, не делали стогов с сеном. Лошади их зимой разгребали копытами снег и ели пожухлую траву.
Для татарина, как и для другого степняка, лошадь была всем – транспортом, печкой зимой в походе, движимым запасом еды. Конину варили, делали из неё колбасу, коптили, вялили. В походе за основной лошадью татарин вёл двух запасных, пересаживаясь с уставшей лошади на свежую прямо на ходу. И ел он на ходу, спал – даже оправлялся. Потому и скорость передвижения в набеге была очень высокой. За световой день они преодолевали по сотне, а то и с лишком, километров.
Для русских князей всё это вначале дивно было. Дозоры дальние докладывают, что пыль большая, тучей висит на горизонте. Но пока князь затылок чешет, орда татарская уже рядом. Столько конницы, сколько у татар, не имела ни одна армия.
Темно, местности Алексей не знает – где переулки, колодцы, заборы? А ведь такое препятствие на ходу убить может.
Он вернулся к боярскому дому:
– Эй, хозяева! Живые?
– А ты кто? – раздалось в ответ.
– Сын боярский Алексей, боярина Кошкина.
Над тыном показалась голова.
– Вроде на нашего похож…
– Ты Шутов?
– Холоп его.
– Боярина зови!
– Туточки я! – Над забором возникла вторая голова – в шлеме-шишаке.
– Сказывают, люди к монастырю побежали. Выручать их надо!
– У меня здесь холопов, которые оружие могут держать, всего трое. С кем выручать-то? Может, от боярина Зверева из Дубняков помощь подоспеет?
– Если и подоспеет, то не скоро. Дубняки далеко.
Алексей развернул лошадь. Боится боярин дом бросить – его дело. А ему надо к монастырю скакать. Монахи – народ серьёзный, без боя не сдадутся, а если стены высокие и крепкие, они долгую осаду выдержат.
– Боярин, монастырь где?
– За углом налево. Ты что, в одиночку хочешь с татарами драться? Один в поле не воин!
Но Алексей уже тронул лошадь. Скакать во весь опор не следует, но и стоять на месте, когда там, у монастыря, татары злодействуют, душа не лежала.
Так он и ехал шагом, ориентируясь на звук колокола.
Показались белые стены монастыря. Невелик он, и стены не высокие – но каменные, такие сломать только катапультами можно, коих у татар не было. Стало быть, держатся ещё. И крики слышны.
Навстречу Алексею выбежала растрепанная баба с обезумевшими глазами. Алексей наклонился и схватил её за руку:
– Что-нибудь соображаешь?
Селянка завизжала и стала вырываться – за татарина его приняла.
Алексей влепил ей пощёчину, и крик оборвался.
– Рязанский я, свой! Татар сколько?
– Не знаю, полно! Едва вырвалась!
– К боярину в дом беги, там тихо.
Чёрт, что же делать? Шутов прав был, один в поле не воин. Двух-трёх ратников бы ему – да ударить в тыл! Подойдут ли на помощь дружинники боярина Зверева? А если и на его имение напали?
Была у татар такая тактика. Сотня распадалась по три-четыре группы, и они сразу грабили несколько деревень, собираясь потом в обусловленном месте.
Но вроде пожаров в округе не видать. Когда нападают большими силами, в злобе жгут избы и амбары, не боятся. А малым отрядом жечь остерегаются, для близлежащих сёл и деревень это признак тревоги – чужаки рядом.
Эх, была не была – Алексей направил лошадь к монастырю.
Навстречу ему скакал конный, наверняка чужак. Поперёк лошади у неизвестного что-то лежало – человек или мешок с награбленным добром.
Когда они уж вовсе сблизились, Алексей выкрикнул одно из немногих татарских слов, которые знал:
– Якши! – и тут же ударил саблей.
Татарин к выпаду готов не был, вскрикнул и упал на свою ношу.
Неожиданно мешок зашевелился.
– Эй, кто там?
В ответ – молчание.
Алексей спрыгнул с лошади, схватился за мешок и нащупал ноги. Стянув мешок на землю, он поставил человека на ноги и сбросил с него мешок.
Девка! Во рту кляп, руки за спиной ремешком стянуты.
Алексей вытащил у неё изо рта кляп, но неожиданно девка плюнула ему в лицо.
Алексей невольно отшатнулся и, утёршись, выпалил:
– Сдурела?
– Так ты рязанец?
Алексей отступил от неё на шаг и рукой указал на землю:
– Вон обидчик твой, в него плюй!
Ножом он разрезал кожаные путы, и девка стала растирать запястья.
– Сколько татар в монастыре?
– Думаешь, из мешка видно?
– Беги к дому боярина!
Взяв поводья татарской лошади, Алексей привязал их к луке седла своей лошади. В темноте за своего сойдёт, лошадь вроде как заводная.
Сняв с татарина малахай, он натянул его прямо на свой шлем. Так шлем отблескивать не будет, и он опять же в темноте сойдёт за своего.
