Таинство любви - Барбара Картленд

И тогда он признался самому себе, что влюбился в свою жену.

Поначалу эта мысль показалась ему невероятной.

Покидая Англию и оставляя за спиной Клеодель, он был уверен в том, что никогда больше не сможет полюбить по-настоящему, никогда не встретит женщину, которой захочет отдать свое сердце.

Но, наблюдая за Анной, слушая ее бесконечные вопросы и стараясь дать на них исчерпывающие ответы, он постепенно был очарован этой удивительной девушкой.

Его пленила не только красота Анны, но что-то еще, что-то более важное и неоднозначное, чему он сам никак не мог найти определение.

О том, как сильно изменились его чувства, он с особой остротой понял накануне отплытия из Ниццы, когда туда прибыл курьер, посланный им в Лондон, чтобы доложить обо всем, что случилось там после того, как в газетах появилось извещение о женитьбе герцога.

Курьер описал потрясение, которое испытали друзья герцога, и сцену, которую устроил в Равенсток-холле граф Седжвик. Курьеру с трудом удавалось отбивать натиск графа, родственников герцога и других многочисленных посетителей, охочих до светских сплетен.

Хотя герцог мог живо представить себе всю эту картину, она, как ни странно, не вызывала у него ни радости, которой он ожидал, ни даже чувства удовлетворения.

Совершенно неожиданно ему стало безразлично, кто что говорит и делает в далекой сейчас для него Англии.

Герцог был даже рад, что не видит и не слышит разыгравшегося в Лондоне представления, а когда яхта стала приближаться к Константинополю, он окончательно уверился, что любит Анну так, как никого и никогда не любил прежде. Это было удивительно, казалось невероятным, но это было так, и Ворон ничего не мог с собой поделать.

В его жизни еще не было случая, чтобы женщина, рядом с которой он провел столь долгое время, не влюбилась в него, но странное дело — хотя сам герцог был без ума от Анны, он не был настолько слеп, чтобы не видеть, что она продолжает относиться к нему словно ученица к любимому учителю, но не более того.

Она внимательно слушала все, что он говорил ей, и пристально смотрела на него своими прекрасными глазами с той безмятежностью и душевным спокойствием, которого герцог не встречал ранее ни в ком, за исключением своей сестры Маргариты.

Когда они разговаривали на серьезные темы. Анна демонстрировала великолепное умение все схватывать на лету и очень точно анализировать, а когда приходило время отстаивать какую-либо точку зрения, герцогу приходилось напрягать весь свой ум, чтобы одержать верх в споре с супругой.

Во многих вещах Анна по-прежнему была по-детски несведуща, и герцогу порой казалось ошибкой посвящать ее в детали светской жизни.

А поскольку герцог был не в силах скрывать от себя, что страстно желает Анну как женщину, поскольку знал, что она уже не ребенок и созрела для любви, кровь все чаще принималась барабанить у него в висках от жгучего, опасного, почти непреодолимого желания покрыть ее с ног до головы страстными поцелуями.

Однако Ворон был человеком слова и хорошо мог управлять собой, чтобы продолжать исполнять роль, за которую он взялся, и сохранять внешнее спокойствие.

Он лишь позволял себе время от времени сетовать на то, что такую роль он согласился исполнять целых три месяца — ну почему они с сестрой не сошлись тогда на том, что это будет, предположим, только один месяц?

Но слово чести он Маргарите дал, и Анна три месяца будет оставаться чистой и непорочной — если только сама не попросит его заняться с ней любовью.

Но поскольку о физической любви Анна не имела ни малейшего понятия и в ее глазах герцог не был желанным мужчиной, рассчитывать на такую просьбу ему не приходилось, и не было никакой возможности разрушить разделявший их невидимый барьер.

«Что мне делать? Что делать?» — беспомощно спрашивал самого себя герцог, наблюдая за тем, как его жена уходит на ночь в свою отдельную каюту.

А герцог потерял сон. Он теперь подолгу оставался на палубе, смотрел на звезды и думал о том, что еще никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким.

Он вспоминал женщин, которые готовы были на все, чтобы привлечь его внимание. Они изобретали тысячи уловок, чтобы заманить его в свои сети.

Герцог никогда не думал, что настанет время, когда он не сможет завладеть вниманием одной юной девушки, не сумеет произвести на нее впечатление.

— Теперь, когда ты немного повидала мир, что ты думаешь о нем? — спросил он однажды Анну.

Ему действительно было интересно услышать ее ответ.

В это время они проплывали мимо Константинополя и держали путь через пролив Босфор в Черное море. Удобно усевшись на расставленных на палубе шезлонгах после прекрасного ужина, приготовленного одним из личных поваров герцога, они разговаривали о совместно пережитых впечатлениях.

Герцог думал, что в своем белом муслиновом платье Анна напоминает ему полевой цветок — такие цветы они видели на греческих островах, и Анна сказала тогда, что эти цветы растут там, где по земле ступала нога Бога.

— Как ты думаешь, что я могу о нем думать, если все, что ты мне показывал, так прекрасно? — ответила Анна. — Когда я была в монастыре, я рисовала себе в воображении места, о которых читала в книгах, они снились мне по ночам. Теперь я вижу свои сны воочию.

— А люди, они появлялись в твоих снах?

— Иногда.

— Реальные люди?

Герцогу показалось, что Анна на секунду замешкалась, прежде чем ответить.

— Иногда.

— Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь появиться в твоих снах?

Герцог ехидно усмехнулся над собственным нетерпением, которое ясно прозвучало в его голосе. Никогда раньше он не задавал ни одной женщине такого вопроса, поскольку они сами, как правило, спешили его заверить, что все их мечты и сны лишь о нем.

— Откуда мне об этом узнать до тех пор, пока ты там не появишься? — негромко спросила Анна тоном, который герцог долгое время считал безразличным.

— Я буду очень удручен, если не появлюсь в твоих снах, — заметил герцог. — В конце концов, я единственный мужчина, которого ты знаешь.

— Большинство женщин видят во сне знакомых мужчин? Мечтают о них? — спросила Анна.

— Несомненно, — ответил герцог. — Женщина не чувствует себя счастливой, если она одна. Ей нужно, чтобы рядом с ней был мужчина, и не только наяву, но и во сне.

Он помедлил, но Анна ничего не ответила, и тогда герцог добавил:

— Во сне они видят мужчину, к которому лежит их сердце.

— Хотят выйти за него замуж?

— Разумеется.

— А что происходит после того, как они поженятся?