Таинство любви - Барбара Картленд

— Хотят выйти за него замуж?

— Разумеется.

— А что происходит после того, как они поженятся?

Герцог улыбнулся про себя — этого вопроса он ждал.

— В идеале, — ответил он, слегка подумав, — замужняя женщина продолжает мечтать о своем муже, хотя, боюсь, такое случается не всегда.

— Но ты сказал, — ответила Анна, — что замужнюю женщину, если она себя правильно ведет, никогда не заинтересует ни один мужчина, за исключением ее мужа.

— Этого ждут от своих жен все мужья.

— Но человек не может контролировать свои сны, — сказала Анна, — и если мне приснится кто-то еще, то никто, кроме меня, об этом не узнает.

— Меня очень огорчит и заденет, если я буду думать, что тебе снятся другие мужчины, — заметил герцог, тщательно подбирая слова.

— В таком случае я сохраню это в тайне, — сказала Анна. — А тебе, я полагаю, позволено видеть сны о других женщинах, но меня это не должно ни огорчать, ни задевать!

— А ты будешь огорчена и задета? — спросил герцог.

Это был принципиальный вопрос, и герцог не мог не задать его.

Анна принялась смотреть на море, и Ворон понимал — это означает, что она очень серьезно обдумывает его вопрос.

Затем она неожиданно рассмеялась.

— Очень забавный у нас разговор получается. С какой стати мы должны так сильно беспокоиться о том, что нам снится? У меня, например, сны бывают очень странными. Вчера, например, мне снилось, что я лечу над морем…

— Одна? — быстро поинтересовался герцог.

— Думаю, да, — ответила Анна. — Это было чудесное ощущение — летать по воздуху как птица. Мне было так жаль просыпаться.

Герцог вздохнул.

Вновь разговор ушел в сторону, и Ворон понял, что Анна по-прежнему воспринимает его как товарища и знающего все на свете наставника.

— Не забывай, — напомнила она, — что ты обещал учить меня ходить под парусами, когда мы окажемся в Черном море. Я никогда не управляла маленькой парусной лодкой, и мне кажется, что это как раз должно быть похоже на полет.

— Попробуем поднять паруса примерно через час, когда станет немного ветренее, — пообещал герцог.

Он уже дал капитану распоряжение встать до утра на якорь в одной из маленьких бухточек у побережья.

Герцог хотел прибыть в Одессу завтра на заре, чтобы проследить за реакцией Анны, когда она увидит кипарисы, шпили и башни открывшегося перед ней города.

Они вместе сойдут на берег, и, возможно, ему удастся, наконец, понять тайну происхождения Анны, которую она так тщательно скрывает.

«А после этого, — оптимистично решил герцог, — последний барьер между нами рухнет, это еще больше сблизит меня с Анной, а там, глядишь, все ограничения и запреты сами собой начнут сходить на нет один за другим».

Размышляя, он продолжал любоваться Анной — она была прелестна.

Неожиданно герцог почувствовал такое сильное желание прикоснуться к ней, что лишь железная воля удержала его от того, чтобы протянуть к ней руки, чтобы обхватить ими Анну и крепко прижать к себе.

Какая для него была пытка и одновременно радость, когда они неделю назад остановились на ночь в небольшой гавани на юге Италии, где на краю причала примостился маленький оркестр — два скрипача, цимбалист и музыкант, игравший на тамбурине.

Герцог с Анной сидели в салоне яхты, иллюминаторы были открыты, чтобы в них залетал ночной бриз.

Анна подошла к одному из иллюминаторов, восхищенная не только музыкой, но и странными одеяниями музыкантов.

Герцогу пришла в голову идея.

— По-моему, мне представилась прекрасная возможность научить тебя танцевать.

Как он и ожидал. Анна схватывала все движения на лету и двигалась так плавно, что ему казалось, будто он танцует не с женщиной, а с грациозной феей.

Они кружили и кружили по салону, а затем музыка прервалась, и Анна захлопала в ладоши, умоляя продолжать.

Музыка заиграла вновь. Анна оказалась замечательной ученицей, с каждой минутой они двигалась все увереннее, и тогда герцог чуть сильнее прижал Анну к себе, ощущая волнующее прикосновение ее стройного гибкого тела.

Когда отзвучал еще один томный вальс, герцог, не разжимая объятий, выдохнул, глядя прямо в глаза Анны:

— Теперь мы можем танцевать вместе.

В его низком голосе прозвучала страстная нотка, которую опытная женщина распознала бы немедленно.

— Это было волшебно, — откликнулась Анна.

— Хочешь повторить?

— Конечно! Снова и снова! Девушки в монастыре иногда говорили, что им хотелось бы танцевать, а те, кто испытал когда-то, что такое танцы, старались на словах передать свои ощущения, но что это будет вот так, я и не подозревала!

— Как так? — спросил герцог.

— Что полностью сливаешься с музыкой, начинаешь слышать ее не только ушами, но и ногами… всем телом.

Герцогу хотелось добавить: «То же самое можно сказать про любовь», но он знал, что Анна не поймет его.

Она ловко выскользнула из рук герцога и подбежала к иллюминатору.

— Нужно помахать музыкантам, — сказала она, — показать им, как нам понравилась их игра.

Она высунулась в иллюминатор, принялась махать рукой, и герцог услышал, как сидевший на причале музыкант сказал:

— Граци, синьора, граци танте!

Анна обернулась, чтобы посмотреть на герцога, и обнаружила его совсем рядом, прямо за спиной.

— Я хотел бы сказать то же самое, — улыбнулся он. — Мольто граци, синьора!

Анна сделала глубокий книксен.

— И вам граци, дорогой синьор!

Глаза у нее горели, но не тем огнем, который так хотелось увидеть герцогу.

Вынырнув из приятных воспоминаний, герцог увидел, что его матросы уже устанавливают мачту на самой маленькой из шлюпок и крепят ярко-красный, медленно разворачивающийся на ветру парус.

Анна села на корме, герцог взял в руки румпель, и они заскользили по воде.

— Это просто чудо! — кричала Анна. — А еще быстрее можно?

— Это целиком зависит от ветра, — ответил герцог. — Капитан полагает, что вскоре он усилится.

— Надеюсь, капитан не ошибся.

Анна мечтательно смотрела на небо, которое по-прежнему оставалось чистым и прозрачным, хотя солнце обжигало уже не так сильно, как днем, и дул легкий ветер.

— Посвисти, — сказал герцог. — Каждый матрос знает, что хороший ветер нужно высвистеть.

Анна рассмеялась и сложила губы трубочкой.

У нее это вышло так очаровательно, что герцогу тут же захотелось поцеловать ее, но он мог только мечтать об этом, к тому же у него была масса дел — поправить парус так, чтобы утлегарь — брус, к которому крепится нижний край паруса, — отклонился за борт. После этого шлюпка поймала ветер и двинулась быстрее.