Мятежный дух - Барб Хенди

— Ну так расскажи хоть что-нибудь, — предложила она вслух. — Примитивно, чтобы понял и… человек, — если ты, конечно, не против.

— Вам обещали защиту ради Лиишила, — сказал Сгэйль. Он уже взял себя в руки и вернулся к обычной своей отчужденной вежливости. — Это обещание мы исполним любой ценой. Как станут в итоге относиться к событиям в Веньеце, будет зависеть от того, какое положение займет Лисил среди нашего народа… и, быть может, нашей касты. Но об этом говорить не мне. Подожди, покуда Лисил не побеседует с Вельмидревним Отче.

Сгэйль, явно чувствуя себя не в своей тарелке, отвернулся и зашагал вперед.

Магьер хотела спросить еще кое-что, но прикусила язык. Что бы ни думал по этому поводу сам Сгэйль, он, судя по всему, сдержит слово и не отступит от своих странных обычаев, целиком и полностью подчиняясь приказам вышестоящих и делая то, что ему велели.

— А что же такое «Ан'Кроан»? — вместо этого спросила она.

Сгэйль замедлил шаг.

— Это самоназвание нашего народа. Ваша малорослая спутница перевела бы это как… «Наша кровь».

Магьер замутило. Все, что так или иначе касалось Лисила, рано или поздно сводилось к крови.

Малец шел позади Магьер, спорившей со Сгэйлем. И осторожно касался сознания эльфа, выуживая из него воспоминания.

В памяти Сгэйля мелькали лица людей. Казалось, он ищет среди них подобие бледного лица и черных, с красными искрами, волос Магьер. Ничего подобного не находилось, и Сгэйля это беспокоило. Он не знал, кто такая Магьер на самом деле, и видел в ней только не обычно бледную женщину.

Оставалась еще проблема крови. Крови унаследованной и пролитой.

Это была паутина, в которой запутался даже Малец. Распутается она или же затянется в петлю, которая удушит их всех, — зависело только от того, как отнесутся к Лисилу соплеменники его матери.

Сколько бы обрывков воспоминаний ни выудил Малец из памяти Сгэйля, он так и не смог составить ясное представление об этой проблеме и о том, чем грозит Лисилу убийство анмаглахка. В одном Малец был уверен: Сгэйль приложит все усилия, чтобы соблюсти обычаи своего народа.

Энниш — другое дело.

Мысли ее были заполнены воспоминаниями о Гройташии. В этих воспоминаниях был тот самый огонь, который так неистово пылал в каждом из них. Даже издалека Малец чуял, что от Энниш исходит запах ненависти и невыносимой боли.

Идя вслед за Магьер и настороженно внимая внешнему и внутреннему, пес уловил еще один запах. И уловил краем глаза, как между деревьев мелькнула серебристо-серая тень.

Все прочие мысли разом вымело из его головы, когда он увидел мелькающие вдоль тропы силуэты маджай-хи. Малец жадно высматривал их, вернее, одну из них, провожая взглядом гибкие силуэты, то и дело исчезавшие в глубине леса.

Белоснежная самка на миг появилась из-за деревьев — и исчезла.

— Ну конечно, Малец, — сказала Винн. — Иди, побегай с ними, если хочешь.

Пес даже не заметил, как замедлил шаг и оказался рядом с ней. Он глянул на лес, затаив дыхание, но остался рядом с Винн. И вдруг насторожил уши, услышав пронзительное чириканье.

Оно плавно перешло в длинную мелодичную трель, словно кто-то в лесу виртуозно насвистывал мелодию, а затем стихло. В детстве, живя среди эльфов, Малец ни разу не слыхал такой птицы.

Винн подняла голову, взглядом разыскивая источник этих звуков.

— Что это была за птица? — спросила она, обращаясь к Уркару, который замыкал шествие.

Уркар надолго остановился, и Малец сделал то же самое, поскольку пожилой эльф смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Когда Уркар наконец повернулся, на лице его было написано крайнее изумление.

На вопрос Винн он так и не ответил… а когда Малец коснулся его воспоминаний, то сумел уловить только беглый промельк черных круглых глаз и белых, в серую крапинку крыльев.

Миновало шесть дней, а Лисил по-прежнему не знал, как долго еще Сгэйль будет вести их по лесу. Эльфов они не встречали, да и местной живности, кроме маджай-хи, то и дело мелькавших среди деревьев, почти не видели. Один раз Лисилу пришлось силой удерживать Винн, которая рванула за разноцветной бабочкой и стайкой радужно переливающихся мотыльков. Иногда по ветвям скакали белки — одни обычного, рыжего цвета, другие бежево-коричневые, как норка.

И еще изредка были слышны трели невидимых птиц.

Опасения Винн насчет ташгаля, увы, оправдалось целиком и полностью. Зверька никто не видел, но из мешков то и дело пропадали мелкие вещи, в том числе кремень, последняя жестянка чая, столь любимого Винн, и несколько монет, — эта пропажа обнаружилась, когда они как-то утром увидели, что их кошелек валяется, развязанный, а монеты высыпаны в траву. Лисил завел привычку, ложась спать, ставить у изголовья шкатулку с черепами.

Прозрачные ручьи кишели рыбой, и анмаглахки без труда обеспечивали всему отряду по две сытные трапезы в день. Один из эльфов просто исчезал в лесу и вскоре возвращался с добычей для завтрака либо ужина. Днем, на ходу они перекусывали ягодами, орехами и неприглядного вида грибами.

Всякий раз, когда Лисил думал о Винн, он чувствовал себя существом второго сорта. Юная Хранительница раздражала его, и он ничего не мог с этим поделать. Да, она бегло говорит по-эльфийски, о чем сама не раз ему напоминала, но что в том проку? Сгэйль едва замечает ее присутствие, так что единственный эльф, с кем Винн могла беседовать подолгу, был Оша, а о нем у Лисила сложилось не слишком высокое мнение.

Каждый новый день был для него пыткой, потому что он представлял свою мать в заточении, в эльфийской темнице… хотя жалость или острая тоска неизменно были смешаны с неприязнью. Каждый раз Лисил спрашивал у Сгэйля, сколько миль им еще надо пройти, и каждый раз получал один и тот же ответ: «Много… пока еще много».

Ему это надоело.

Магьер шла рядом с ним. Ей явно было не по себе, и, как всегда, она никому и ничему не доверяла. Держалась она неплохо, черные волосы в солнечном свете мерцали золотыми искорками, но Лисил заметил, что она почти ничего не ест, а ночью с трудом засыпает. С каждым днем Магьер становилась все напряженней, словно в ней накапливалась энергия, не имеющая выхода.

Лисил всегда считал, что Магьер предпочитает ночное время, а при свете солнца чувствует себя не в своей тарелке, но здесь, в Краю Эльфов, она непостижимо изменилась.

Полуэльф попытался вспомнить, когда в последний pаз они с Магьер оставались наедине. Давно, слишком давно. Каждую ночь, движимый чувством вины и желанием, он укладывался рядом с Магьер под одним одеялом и утыкался лицом в ее затылок. Только в это краткое мгновение Лисил и забывал, зачем пришел сюда и каким способами этого добился.