Обратная сторона жизни. Книга вторая - Денис Кавченков

«Свист клинков? Толстожопые свиньи по утрам тренируются? Никогда бы не подумал…», – насытившийся Дмитрий расширил глаза, донельзя удивившись, ведь чего-чего, а подобного от жирных поросят не ожидал, считая, что тусклые мачете им больше для угроз и неотработанных ударов, однако…

Слышимое юношей в данный момент походило именно на это. Гнусавое бормотание карликовых демонов сопровождалось яростным пыхтением и действительно свистом, создающимся именно от режущих воздух клинков. Получается, они уже минут пять, как тренировались, а вот их болтливый коллега расселся на мягком полу, оперевшись на бочку с едой и ковыряясь в зубах где-то найденной соломинкой. Наверное, так они и должны выглядеть в мифах… Безмятежно, сыто, умиротворенно.

Сидящий возле дерева толстопузый свин с маленькими рожками и травинкой в зубах, отрывающий лепестки от восхитительного цветка и шепчущий под влажный пятак: «Любит, не любит, любит, не любит…», – мечтая о недоступной нимфе из соседнего леса с крепкой задницей и грудью третьего размера, сексуально подпрыгивающей при беге к ручью. И нет зазубренного клинка за волосатой спиной, но есть дудочка в толстой руке… И вместо налитых кровью глаз, наоборот ласковый, затянутый паволокой взор, немного пьяный от хмельного меда, принесенного дикими пчелами…

Дима вынырнул из созданной воображением умилительной картины и бросил серо-голубой взор на Лизу. Та относительно аккуратно чавкала, если слово «аккуратно» подходит к «чавкала», остальные ее соседки были также хороши и от девушки не отставали, японец же несчастными глазами смотрел на них, жадно поглощающих безобразную пищу. Прожорливый азиат, скорее всего мстительно представлял, как в следующий раз тяжелая посуда полетит прямиком в голожопых жадин, а угрюмый Варгх тем временем закончил и до основания вдавливая мягкий пол, двинулся обратно на раздутых от мутаций ступнях.

Сидящая напротив Такеши женщина, будто прочитала его мысли и замерла, дабы застенчиво передать остатки субтильному азиату. Тот со скоростью молнии ухватил манящую тарелку и склонился перед доброй самаритянкой, чуть не хлебнув воды из канавы.

– Спасибо тебе! Просто… Просто… – дрожащий японец запинался от счастья, не находя нужных слов. – Не знаю, что и сказать! Это такая страсть, еда эта! Такая страсть! – он нырнул в миску трясущейся от волнения пятерней и вытащил оттуда горку белковой массы, дабы отправить ее в жадный рот, а Дима, увидев происходящее, улыбнулся, понимая, что сей пример подействует на других девиц, и таки да.

Еще две девушки отдали остатки еды, отчего тот засветился от счастья.

– Спасибо, что спас нас тогда! Когда они… – их взгляды прыгнули в сторону распахнутых ворот, где пыхтели свинозадые карлики. – Кидались по нам! – они скромно улыбнулись и сдвинули коленки, пряча случайно раскрытые во время приема пищи промежности.

«Все это, конечно, хорошо… Но как насчет ходить в туалет? Судя по запаху, тут срались, срутся и будут сраться…», – зря Дмитрий так подумал, ибо в кишках раздалось угрожающее бульканье.

Тип подобных звуков относился ни много, ни мало к поносу и поносу серьезному, давно не веселящемуся на просторах девственного кишечника, ибо переедание после столь долгого воздержания от пищи не слишком благоприятно сказалось на работе желудка.

Раздался следующий злобный бульк, потом второй, третий и Дима мрачно понял, что в течение минуты его прорвет так, что мало не покажется, а мерзкий запах какашек младенца будет вспоминаться, как божественный аромат. Честно говоря, до нынешних напряженных мгновений у него промелькивали бессмысленные надежды на то, что Ад освобождает от естественных надобностей, но этот мир не мог существовать без говна, хотя сие было очевидно с самого начала.

Невозможно полностью вникнуть в страдания, не испачкавшись в испражнениях, а Геенна Огненная на сто процентов гарантировала вышеперечисленное, поэтому парень затравленно огляделся, ведь земные привычки диктовали обязательные прятки во время опустошения желудка, однако… Бежать было некуда, а женщины на противоположной стороне еще чавкали и он решительно подумал: «Не было печали, уходило лето! Будь, что будет!»

Мальчишка отодвинул костлявую задницу и принялся раскапывать пол, в большинстве своем сухой, но изрядно попахивающий застарелой мочой и говнецом. Трудолюбивые руки быстро наткнулись на твердую землю, закопавшись всего лишь по локоть, и что удивительно никуда не вляпались.

– Зачем ты копаешь? – уплетающая слизеобразную пищу Лиза, удивленно посмотрела на юношу, поглаживая спящего малыша. – Что-то потерял? – она задала глупый вопрос, блаженно двигая челюстями и совсем не задумываясь, что голышом терять нечего.

– Я сейчас обделаюсь! – более-менее прилично и без тени стеснения выразился Дмитрий, туземец же наблюдающий за происходящим, произнес:

– Лкетинг тоже хочет, но терпит! Мужчина должен терпеть! – он звучно стукнул кулаком в широкую грудь, а напряженный мальчишка отрешенно пробормотал:

– А вот здесь Лкетинг очень не прав… Лучше нормально высраться, чем по дороге осрамиться! Это будет большим позором, чем если ты сделаешь это в яму, которую сразу же закопаешь! – он сноровисто зачерпнул миской воду, сполоснул перепачканные руки и, чувствуя приближение переваренной пищи к выходу, переместил задницу на творение своих рук.

Масаи, выслушав вполне разумные доводы и увидев сноровистый бросок ягодиц, с мрачным лицом оглядел опустивших глаза женщин и поступил, как Дима, принявшись рыть яму, отодвинувшись чуть назад, а нервно-моргающий Такеши также не выдержал, решившись высказать свое мнение.

– Честно говоря, я тоже хочу, но воспитание не позволяет при людях, в особенности девушках… Даже не знаю, что делать! – горестно произнес азиат, доевший гуманитарную помощь.

– Обделаешься и расскажешь про воспитание! Хотя можешь не рассказывать – сами увидят! – скептически хмыкнул Дима, из-под которого раздавались неприличные звуки, и отвратительно тянуло, зато загорелое лицо выражало высшую степень блаженства.

Туземец тем временем закончил копать личную яму, поместив крепкий зад точно над ней и, выпучив смотрящие никуда глаза, испустил звуки африканского грома, отлично сочетаемые с тамтамами мальчишки, что создало музыку, могущую родиться только в Аду. Несчастный японец в свою очередь также не сумел удержаться, ибо резко сместил ягодицы, принявшись усердно копать, и не он один.

Оказывается, очень многие хотели выполнить дела, являющиеся естественными, но считающиеся неприличными, однако Геенна Огненная громко хохотала, слыша этот бред, а правила поведения вовсе не имели значения, ведь тело требовательно кричало: «Считаю до десяти! Раз! Два! Три! Четыре!», – и руки начинали копать. Представительницы слабого пола уже не думая, а видя прекрасный пример перед собой, отодвигали широкие задницы, профессионально роя прелый пол, дабы быстро плюхнуться на творения рук своих и насладиться еще одной приятной мелочью, подаренной Адом.

Сие подобие игры в песочницу являлось наиболее приличным действием, ведь многие рабы с пятым тавро, не знающие о моралях еще с Земли, раскорячивались и облегченно испражнялись, совершенно не задумываясь о комфорте спутников. Идущая из-под них, ничем не скрываемая вонь вызывала желание облеваться, но множественные отродья земного мира не стесняясь, вываливали из себя все больше и больше жидкого кала. Человеческий хлев заполнился отвратными запахами и замечательно, что разминающиеся снаружи сатиры открыли ворота, за которыми становилось все светлей и красней, иначе внутри было бы невозможно дышать, как и в «гостях» у Низама.

Облегчившийся Дима, чувствующий, как уходит прилившая к лицу кровь, закончил сброс кала и осмотрелся, стараясь дышать только ртом. Он понимал и видел, что его пример не на всех подействовал, ибо самые «умные» обладали проблемами с брезгливостью и, не используя мисок, набирали воду из канавы руками, мыли грязные задницы, а затем теми же ладонями черпали снова. Они или не думали об этом или же их истинная суть была именно такой, и земные нормы просто сдерживали ее, не давая свободы внутреннему животному.

Единственным общим в этих моральных уродах было «украшавшее» их лбы пятое тавро и все они находились на четвертой цепи. Жаль, что их не разместили отдельно, а прицепили к «Спящим», но тогда бы рабская колонна выглядела не столь равносторонней, ну почти… Все-таки число грешников на каждой из цепей немного разнилось, но это лучше, чем явное отличие.

Загорелый по самый не балуй парень стеснительно приподнял задницу и, стараясь не смотреть на взаимно спрятавших глаза женщин, опустил левую руку в канаву и, набрав благословенной влаги, перелил в горсть правой, дабы ополоснуть грязный зад. Данная операция была повторена несколько раз, а затем он вымыл руку идентичным образом. Следующим его действием стал засыпанная яма, а уж потом он с чувством выполненного долга уселся на нее, и поглядел на вновь испачканные руки.