Амбровое дерево (ЛП) - Оллред Кэтрин

– Мама знает?

– О тебе и Нике? – она покачала головой. – Твоя мать – добрая, любящая женщина, которая заботится о тебе больше жизни, но она видит только то, что хочет видеть. Она убедила себя, Дарлу и Судью, что у тебя вирус, и шок от того, что случилось с Ником, только усугубил ситуацию, – тетя встала. – Я оставила тебе бутерброд и немного супа. Съешь его, прежде чем вернешься в дом, – подойдя к двери, она остановилась. – Возможно, тебе будет интересно узнать, что похороны Фрэнка Андерсона состоятся завтра утром. Штат хоронит его на окружном кладбище.

У меня закружилась голова, когда я опустила ноги на пол, и машинально я потянулась к подносу с едой. Меня поразило с ошеломляющей силой, что я ни разу не подумала о смерти Фрэнка. Но я думала об этом, пока ела, и чем больше думала, тем больше злилась. Чтобы ни случилось, я собиралась завтра пойти на эти похороны. Было кое-что, от чего мне нужно было избавиться.

 

День похорон был мрачным, небо было затянуто тучами, периодически моросил мелкий дождь, но я была рада, что шел дождь. Было бы несправедливо, если бы в последний день Фрэнка Андерсона над землей светило солнце.

Тетя Джейн пошла со мной. Никто из нас не стал одеваться, мы просто сели в машину и уехали. Все были так рады видеть, что я встала и двигаюсь, что даже не думали задавать вопросы.

Когда мы добрались до кладбища, я сидела и смотрела на зеленый навес. Он стоял в дальнем углу, а на некотором расстоянии от него стоял ярко-желтый экскаватор. Вдоль навеса стояли стулья, но на них никто не сидел. С одной стороны была насыпана куча земли, покрытая зеленой тканью, но цветов там не было. Когда мы вылезли из машины, там стоял, переминаясь с ноги на ногу, беспокойный священник, которого я никогда раньше не видела. Когда мы подошли к навесу, он с надеждой посмотрел на нас.

– Вы родственники покойного?

– Нет, – я указала на гроб. – Не могли бы вы открыть его и оставить меня на несколько минут одну?

– Конечно.

Он жестом подозвал одного из рабочих, стоявших неподалеку, и они вместе подняли крышку на верхней половине гроба. Фрэнк Андерсон выглядел в смерти лучше, чем когда-либо в жизни, и это только еще больше разожгло мой гнев. Кто-то одел его в дешевый синий костюм и белую рубашку, а на шее повязал красно-серый галстук. Его руки были мирно сложены на груди, а черные волосы аккуратно причесаны. Ненависть, какой я никогда не знала, наполнив меня, выплеснулась наружу.

– Ты – ублюдок, – прошептала я. – Я рада, что ты мертв, рада, что Ник убил тебя. Ты не заслуживаешь такого сына, как он. Все, что ты когда-либо делал, это делал его жизнь невыносимой. А теперь все думают, что он такой же, как ты. Но это не так. Ник никогда не сможет быть таким, как ты. В свои двадцать лет он больше похож на мужчину, чем ты когда-либо был в своей жизни, и даже, если он никогда не вернется, то добьется чего-то. Подожди и увидишь.

Тетя Джейн обняла меня за плечи, и я кивнула священнику. Когда крышка снова закрылась, я бросила на гроб последний взгляд.

– Надеюсь, ты сгниешь в аду, сукин сын.

Мы оставили бедного священника стоять в шоке, а я больше не проронила ни слезинки. Было что-то катарсическое15 в том, чтобы сказать Фрэнку то, что я о нем думаю.

На следующий день я вернулась в школу. Об убийстве ходило много слухов, но я отказывалась слушать. Хью был заботлив и озабочен, думая, что я все еще справляюсь со своим «вирусом». Дженна знала правду и постоянно была рядом со мной, пристально наблюдая за мной, как будто боялась, что я могу сделать что-то опрометчивое. Она ни разу не сказала мне: «Я же тебе говорила», и за это я была ей благодарна. Но без нее я не смогла бы прожить и нескольких следующих недель. Когда моя мать настояла на том, чтобы я купила платье для выпускного вечера, Дженна пошла со мной и выбрала платье. Я не могла заставить себя заинтересоваться этими глупыми танцами.

Мое оцепенение продолжалось до выпускного вечера, когда я, наконец пришла в себя достаточно для того, чтобы понять, что есть еще одна причина для моих продолжающихся приступов тошноты и головокружения. Причина, которая должна была вернуть меня к жизни и изменить навсегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 

Хью заехал за мной точно по расписанию на своем новом «Мерседесе» – подарок родителей на выпускной вечер. Мама сфотографировала нас, а он приколол белые розы к моему мерцающему красному платью и поцеловал меня в щеку.

– Ты выглядишь как сказочная принцесса со своим принцем, – сказала она, вытирая слезу.

Я слабо улыбнулась.

– Спасибо, мама.

– Итак, повеселитесь сегодня вечером.

– Мы так и сделаем, – Хью взял меня за руку, проводил до машины и помог забраться внутрь, пока мама махала мне с крыльца.

Мне казалось, что я двигаюсь сквозь густой туман. Все виделось ненастоящим или неправильным, и все, что я действительно хотела сделать, это свернуться калачиком на кровати в комнате Ника. Ради Хью и ради мамы я не могла этого сделать.

Выпускной бал проходил в самом шикарном отеле Джонсборо, и бальный зал был украшен живыми цветами всех оттенков белого, какие только можно вообразить, и все они были отделаны металлическими золотыми и серебряными лентами. Они украшали каждый стол и располагались вдоль стен, создавая иллюзию заснеженного сада. Мне пришлось задержать дыхание от приторной сладости, заполнившей комнату.

Дженна была там со Скоттом, который должен был уехать только после выпускной церемонии, в понедельник вечером.

– Ты выглядишь ужасно, – прошептала она, когда парни ушли за выпивкой. – По крайней мере, попытайся улыбаться.

Я оскалилась.

– Так лучше?

– Только если ты собираешься кого-нибудь укусить.

– Боже, Дженна. Я не знаю, что я здесь делаю. Мне следовало бы найти какое-нибудь оправдание.

Музыка была громкой и шумной, и пары, танцуя, проносились мимо нас. Уровень тепла в комнате поднимался с каждой минутой от количества людей в зале.

– Аликс, ты не можешь продолжать в том же духе. Ты похудела и выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание.

– Все дело в здешней жаре. Почему бы кому-нибудь не впустить сюда свежий воздух?

Она бросила на меня странный взгляд.

– Ты уверена, что на самом деле не больна? Здесь не так уж и жарко.

– Может быть, меня стошнило в машине по дороге сюда.

Ребята пробрались обратно через толпу, и Хью протянул мне стакан пунша.

«Слава богу, это не та сладкая штука», – подумала я, допивая содержимое хрустального бокала.

Терпкий вкус ананасового сока, смешанного с другими фруктами и имбирным элем, немного успокоил мой желудок, и я улыбнулась ему.

– Спасибо.

– Еще? – вопросительно выгнул он бровь.

– Нет, я в порядке.

– Тогда как насчет танца?

– Конечно.

Мы очень медленно танцевали, и я должна была признать, что мы хорошо двигались вместе. Я не могла представить себе Ника на таком танцполе. Он был слишком замкнут, слишком интроверт, чтобы когда-либо делать что-то настолько публичное. Я сомневалась, что он вообще умел танцевать или захотел бы научиться, если бы представилась такая возможность.

Внезапный поворот Хью вернул меня обратно в реальность здесь и сейчас, когда на меня накатила волна головокружения.

– Ох, ты, – я пошатнулась, и он остановился с озабоченным выражением на лице.

– Аликс, тебе нужно показаться врачу. Этот вирус держится слишком долго.

– Со мной все в порядке. Я думаю, это из-за жары.

Парень посмотрел на меня так же, как и Дженна, и я поняла, что мне нужно ненадолго уйти.

– Извини. Я сейчас вернусь.

Не дожидаясь ответа, я направилась в ближайший туалет. Мою кожу покрыла легкая испарина. Я намочила бумажное полотенце холодной водой и промокнула лицо, стараясь не испортить макияж, пока слушала, как другие девушки пользуются этим средством.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Одна из них бросила несколько монет в висевший на стене аппарат с тампонами и повернула ручку.

– Мне просто повезло, что месячные начались сегодня вечером. Теперь я весь вечер буду раздуваться и страдать от судорог.