Прикосновение варвара (ЛП) - Диксон Руби

Боясь, что я заставил ее остановиться, я кладу руку ей на затылок и притягиваю к себе для еще одного поцелуя. Наши губы встречаются и снова сминаются, и она издает тихий удивленный звук, но не отстраняется. Вместо этого ее губы прижимаются к моим, лаская, и я обращаю на это внимание. Я позволю ей руководить в этом. Когда ее губы легким движением касаются моих, я целую ее в ответ. Когда ее язык касается моего рта, я приоткрываю губы, чтобы она могла попробовать меня на вкус.

В следующее мгновение ее язык касается моего, и я теряюсь. Поцелуй с языком не похож ни на что, что я когда-либо испытывал раньше. Ее рот горячий и скользкий, а язык мягкий, такой гладкий. Она трется им о мой, и у нее вырывается тихий стон удивления, который заставляет мой член пульсировать в ответ. Однако она не останавливается, как только ее язык касается моего. Она продолжает целовать меня, ее язык танцует и играет с моим нежными, дразнящими движениями. В этом я тоже позволяю ей руководить. Не потому, что я не хочу брать на себя ответственность, а потому, что я ошеломлен тем, как сильно я себя чувствую в данный момент. Снова и снова мы целуемся, языки соприкасаются и играют, пока у меня не перехватывает дыхание, и я в шаге от того, чтобы потерять контроль.

Она отстраняется, ее губы влажные и припухшие, и бросает на меня ошеломленный взгляд.

— Это было… вау.

«Да», — жестикулирую я.

Ее взгляд скользит по моим рукам, и она смеется, затем обнимает меня за шею и тесно прижимается ко мне. Я удивлен, что она бросилась в мои объятия, но доволен. Я обнял ее, чувствуя ее мягкую кожу на своей. Она дрожит, и я понимаю, что ей холодно. Вот почему она так жаждет моих прикосновений. Конечно.

Я беру ее на руки и отношу в угол пещеры. Там свернуты и сложены меха, и, осторожно ставя ее на ноги, я показываю, что собираюсь постелить ей постель. Она кивает и снова скрещивает руки на груди, дрожа.

Я чувствую себя дураком. Моя пара продрогла, а я играю в поцелуи. Я должен заботиться о ней. Я быстро расстилаю меха и вытряхиваю их, затем укладываю слоями, пока они не образуют плотное гнездо. Как только все готово, я жестом показываю на это, и она проскальзывает под одеяло.

Прежде чем я успеваю встать, чтобы подбросить дров в огонь, ее маленькая ручка ловит мою. Она откидывает одеяло и похлопывает по кровати.

— Просто чтобы помиловаться?

Я не знаю, что такое «по-милоться», но могу догадаться. Она не хочет делать больше того, что сделали мы, потому что у нее нет опыта. И хотя ее кхай поет так же громко, как мой, я понимаю. Я просто счастлив, что она хочет, чтобы я был рядом с ней.

Я двигаюсь под мехами вместе с ней, и ее руки обнимают меня, ее груди снова прижимаются к моему боку. Я обнимаю ее, моя грудь поет от счастья.

— Наверное, теперь у меня есть бойфренд-инопланетянин, — размышляет она, прижимая свои холодные руки к моему боку. — Это другое дело.

Если бойфренд — это человеческое слово, обозначающее пару, то да, да, он у нее действительно есть.

***

Я заставляю Ле-ла отдыхать весь день и весь вечер. Поблизости есть тайник, и я совершаю набег на него, чтобы найти небольшую добычу — замороженный бункер, — прежде чем засыпать его слоем снега и спрятать. Я поддерживаю огонь и готовлю рагу для своей пары, а она еще больше учит меня говорить руками. Здесь так много слов, что у меня кружится голова, но я делаю все возможное, чтобы выучить их все. Мне так много нужно ей сказать.

Мы также больше практикуемся в поцелуях. Больше языка, больше вздохов, и мой член такой твердый и так сильно болит, что я чувствую, что он оторвется. Но Ле-ла, кажется, довольна поцелуями и объятиями, и я тоже буду доволен. Она засыпает в моих объятиях, и я остаюсь там часами, боясь уйти и упустить момент.

Утро наступает слишком рано. Я рад, что синяк на щеке Ле-ла исчез. Мои собственные боли тоже уменьшились, мой кхай усердно работает. Ле-ла зевает и прячется обратно под одеяло, пока я прибираюсь в нашей пещере. Мы должны встретиться с Хассеном сегодня. Он будет ждать, и ему нужно знать, что он должен вернуться домой.

Ему также нужно будет сказать остальным, что Ле-ла и я в безопасности, но мы пока не собираемся домой. Мы должны пойти в Пещеру старейшин, чтобы я мог выучить ее слова. И я не отправлю ее обратно с ним. Она остается со мной. Я еще не сказал ей, но я думаю, что она тоже этого захочет.

Как будто мои мысли призвали ее, Ле-ла заглядывает мне через плечо, прижимаясь щекой к моей руке. Она зевает и смотрит, как я завязываю пакет и убираю ножи.

— Мне тоже нужен один из них. — Когда я смотрю на нее, она уточняет. — Комплект для выживания. Я хочу научиться заботиться о себе на случай, если с тобой что-нибудь случится.

Я раскачиваюсь на пятках, потрясенный этой мыслью. Она права. Что, если со мной что-то случится во время нашего путешествия? Она будет беспомощна и одинока, и не сможет услышать существ, которые могли бы охотиться на нее. Я быстро киваю и удостоверяюсь, что один из двух оставшихся у меня ножей предназначен для нее. Сегодня вечером, когда мы отдохнем, я приготовлю ей сумку с ее собственными припасами. После того, как мы посетим Пещеру старейшин и сможем поговорить более чем несколькими короткими фразами, я научу ее охотиться и разводить огонь. Она умна и быстро научится.

И это даст мне повод держать ее при себе еще немного.

Мы едим холодную еду, выпиваем немного талой воды, а затем я заканчиваю собирать вещи в пещере, пока Ле-ла надевает свои многочисленные слои меха. Мои верхние меха грязные, и я кладу их в сумку для чистки, когда мы снова разбиваем лагерь. День обещает быть солнечным и достаточно теплым, чтобы они мне не понадобились. Затем мы надеваем снегоступы Ле-ла и снова идем, взявшись за руки, по снегу, привязанные веревкой друг к другу. Я притягиваю ее немного ближе и продолжаю следить за небом, на случай, если появятся новые небесные когти.

Но погода теплая, солнце яркое, а небесных когтей нигде не видно.

К середине утра я вижу следы Хассена на снегу. Его след спускается в следующую долину, направляясь на юг, к Пещере племени. Я похлопываю Ле-ла по руке и показываю ей следы.

— Это следы йети? — спрашивает она сухим голосом.

«Нет, — я жестикулирую, сбитый с толку. — Хассен». Она беспокоится, что здесь есть кто-то еще?

Но она только весело фыркает и крепче сжимает мою руку.

Мы сворачиваем за поворот, и там, вдалеке, стоит охотник в мехах с двумя копьями, привязанными к спине. Я узнаю эту позу и окликаю его, поднимая руку.

— Хо!

Он поворачивается и поднимает руку на полпути, прежде чем остановиться. Я могу сказать это в тот момент, когда он видит Ле-ла рядом со мной, потому что он опускает голову и мчится к нам, рассекая снег, как атакующий двистийский олень. Когда он приближается, на его лице появляется выражение радости, и оно исчезает, когда он видит руку Ле-ла в моей руке.

— Ты нашел ее, — говорит он, замедляя шаги по мере приближения. — Она невредима?

— Цела и невредима, — соглашаюсь я. Его взгляд пожирает ее, и я игнорирую укол собственничества, который чувствую. Она моя. На этот раз он не может забрать ее у меня.

Ле-ла придвигается ко мне ближе, ее хватка усиливается. Я похлопываю ее по руке в перчатке, чтобы успокоить, и мой кхай сразу становится громче, песня эхом отдается в моей груди и мгновением позже присоединяется к ее.

Выражение лица Хассена становится опустошенным. Его плечи опускаются, когда он переводит взгляд с Ле-ла на меня.

— Резонанс, — говорит он, и в его голосе слышится большая тяжесть. — Тебе повезло, мой друг.

Я киваю. Нет смысла ругать его. Он побежден. У меня есть то, чего он хочет больше всего на свете. Он отворачивается, поворачиваясь к нам спиной, и я чувствую укол скорби по моему другу и соплеменнику. Хотеть чего-то так сильно только для того, чтобы это ускользнуло из твоих рук, это трудно.