Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки - Роберт Райт

Тем не менее в Библии есть несколько отрывков, где слово «Эль» применительно к иудейскому богу на самом деле выглядит уместно. Согласно Книге Бытия, Иаков «поставил там жертвенник; и призвал имя Господа Бога Израилева» (Эль-Элохе-Израэль). Эти слова можно было бы перевести как «бог, бог Израиля», но если первое слово «бог» не написано с большой буквы, выражение практически не имеет смысла: с таким успехом жертвенник мог быть посвящен «божеству, божеству Израиля»[334]. Иначе говоря, первый «бог» должен быть конкретным богом, а конкретный бог по имени Эль, известный нам в этой части мира, возглавлял пантеон севера Ханаана. (В некоторых переводах Быт на английский слова «Эль-Элохе-Израэль» без лишних колебаний переведены как «Эль, Бог Израиля».[335]) Если и эта связь между религией израильтян и Эль недостаточно тесна, обратитесь к самому слову «Израилев»[336]. В древние времена имена часто давали под вдохновением свыше, а имена, заканчивающиеся на «эль» (как Israel), обычно имели отношение к богу Эль.

Особенно интригующе выглядит появление слова «Эль» в выражении «Эль Шаддай», переданном на английский как «Бог всемогущий». Оказывается, «Всемогущий» — ошибка перевода; хотя точное значение слова «Шаддай» остается туманным, по всей видимости, оно относится к горам, а не к могуществу — но это уже другой разговор[337]. А в нашем случае примечательно употребление этого имени в главе 6 Книги Исхода, во время одной из бесед Моисея с Богом. Бог говорит: «Я Господь [Яхве]. Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем: „Бог всемогущий“ [Эль Шаддай]; а с именем Моим: „Господь“ [Яхве] не открылся им». Сам Яхве объявляет, что в начале существования его звали Эль![338]

Разумеется, Яхве не уточняет, что начал жизнь как ханаанский бог Эль. В то время когда он говорил, израильтяне (в библейском изложении истории) еще не добрались до Ханаана. Однако это предание могло войти в историческое повествование Израиля гораздо позднее описанных событий. А если современная библеистика и преподносит нам единственный урок, то он заключается в следующем: библейские предания зачастую говорят о времени их создания больше, чем о времени, которое они якобы описывают.

БИБЛЕЙСКИЕ ПРЕДАНИЯ ЗАЧАСТУЮ ГОВОРЯТ О ВРЕМЕНИ ИХ СОЗДАНИЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ О ВРЕМЕНИ, КОТОРОЕ ОНИ ЯКОБЫ ОПИСЫВАЮТ

Так что же говорит Исх 6 о времени создания этого текста? Если уж творить историю своего бога, зачем пользоваться таким странным приемом, упоминая, что раньше он был известен под другим именем? Гипотез хоть отбавляй. Например: когда предпринимается попытка слить воедино две религиозные традиции; когда необходимо убедить две группы людей, одна из которых поклоняется богу по имени Яхве, а другая — богу по имени Эль, что на самом деле они чтят одного и того же бога[339].

Сторонники этой гипотезы иногда ссылаются на библейскую закономерность, известный акцент на которой был сделан исследователем XIX века Юлием Вельгаузеном. Согласно «документальной гипотезе» Вельгаузена, ранние этапы библейского повествования — от сотворения до времен Моисея — представлены в изложении преимущественно двух авторов (или двух групп авторов-единомышленников), тексты одной известны как Яхвист (или источник J), другой — как Элохист (или источник Е). В Элохисте иудейского бога называют Эль, или Элохим, отсюда и название, в Яхвисте он назван Яхве, а обозначение буквой J идет от написания «Яхве» на немецком, языке многих первопроходцев библеистики, в том числе и Вельгаузена.

«Документальная гипотеза» предполагает, что в некий момент израильской истории действительно существовали две географически обособленные традиции, которые требовалось примирить; для одной было характерно поклонение богу по имени Эль, для другой — поклонение богу по имени Яхве[340]. Приверженцы этого сценария считают, что автор(ы) Яхвиста жили на юге, в той части Израиля, которая называлась Иуда, а автор(ы) Элохиста — на севере, то есть неподалеку от земель, где процветало поклонение Эль[341].

Гипотеза Вельгаузена уже не пользуется почти всеобщим признанием, как в середине XX века[342], но общеизвестно, что в Библии есть ряд слов, обозначающих бога Израиля. И если иудейский бог действительно был результатом слияния — возможно, между одной группой, главным божеством которой был бог-творец по имени Эль, и другой, которая поклонялась богу-воину Яхве[343], — в этом обстоятельстве нет ничего нового. Как мы уже убедились, в Древнем мире происходило немало политически целесообразных теологических слияний. Чаще всего катализатором становились взаимовыгодные отношения двух сторон. А именно: обе стороны считали, что сотрудничество и даже объединение принесет им больше пользы, чем конфликт.

Безусловно, в Библии присутствуют указания на объединение ранее разобщенных групп. Израиль в конце II тысячелетия до н. э., до того, как он превратился в сообщество уровня государства, дополненное правителем, описан в ней как конфедерация двенадцати колен. Но в самом раннем списке колен, представленном в Библии, некоторых из этих двенадцати нет. Отсутствующие колена относятся к южным; по-видимому, колена, составлявшие Израиль в этот ранний период, были северными ханаанскими, где наиболее вероятно поклонение Эль[344]. Отсюда, вероятно, и название «Израиль».

Возможно, объединение колен Израилевых нашло неясное отражение в повествовании о патриархах — Аврааме, родившем Исаака, который родил Иакова. Лишь немногие исследователи считают это родословие точным, но почти все придают ему большое значение. Многие поддерживают тот или иной вариант теории, выдвинутой в 1930 году немецким ученым Мартином Нотом: патриархи некогда были сакральными подлинными или мифологическими предками разных колен; одно колено или группа колен считала своим отцом-основателем Авраама, другое — Исаака, третье — Иакова. Политическое объединение этих народов означало сплетение мифов об их основании в единый миф, и в этом процессе их предки образовали единую семью[345]. Это могло бы объяснить, почему некоторые предположительно ранние упоминания о родословии патриархов выглядят неполными. В одном стихе Второзакония Авраам, который отождествляется с такими южными городами, как Хеврон, не упоминается, в отличие от Иакова с севера[346].

Основу этой идеи — что Израиль каким-то образом объединился вокруг земель, где поклонялись Эль, а Яхве принял позднее, когда к нему присоединились южные колена — отчасти подкрепляют древнеегипетские надписи. Название «Израиль» появляется в исторических свидетельствах в 1219 году до н. э., на каменной плите, названной Стелой Мернептаха. Это слово относится к людям, а не к месту[347]. Но видимо, эти люди находились где-то в Ханаане, вероятно, в нагорьях Ефрема (Эфраима), северная часть которых в конце концов стала Израилем[348].

На стеле нет упоминаний о Яхве. Единственное упоминание о каком бы то ни было боге — слог «эль» в «Израиле». Пройдут века, прежде чем в текстах появятся и Израиль, и YHWH (древнее написание имени «Яхве», или Yahweh, появившееся еще до записи гласных в западносемитских языках). Однако интригует существование отдельных египетских упоминаний о Yhw еще до первого упоминания об Израиле[349]. Но в этом случае Yhw, по-видимому, не бог, а место. В древние времена места и боги порой носили одинаковые имена[350]. Более того, это место находилось где-то неподалеку от Едома, на юге Ханаана, словно указывая, что поклоняющиеся Яхве жители юга и вправду в конце концов объединились с поклоняющимися Эль жителями севера.

Этот фрагмент укладывается в общую головоломку и еще по одной причине. Полный текст надписи звучит как «Yhw [в] земле шасу»[351]. Словом «шасу» называли кочевников, имевших давнюю историю противоборства с Египтом, чего и следовало ожидать, поскольку этот антагонизм занимал центральное место в биографии их верховного бога. На одном древнеегипетском рельефе даже показано, как египетские воины ведут шасу, точно пленников[352].

В этом древнейшем упоминании об Израиле на Стеле Мернептаха Египет похваляется истреблением израильтян. (Израилева «семени нет»)[353]. Это свидетельствовало о существенной недооценке регенеративной способности Израиля, а если вернуться к теме разговора — подчеркивало политическую целесообразность объединения шасу и израильтян. Наличие общего врага — прекрасное начало дружеских отношений. (Или, пользуясь более техническими терминами, благодаря общему врагу дружеские отношения становятся более соответствующими игре с ненулевой суммой, так как внешняя угроза увеличивает взаимные преимущества внутреннего сотрудничества и обоюдные затраты на внутренние разногласия.) И этот конкретный общий враг, разумеется, способствовал созданию общего повествования о божественном избавлении от египетских мучений[354].