Древние корни Руси. Сцилла и Харибда человечества - Валерий Воронин

– Ты говоришь о Ветхом Завете?

– О нём. Кстати, это Пятикнижие евреи называют Торой.

– Я слышал…

– А ведь Тора очень похоже на Дору. Не находишь?

Я остановился. Действительно, ведь похоже… Наши рассуждения завели нас далеко. И неизвестно было, где сейчас заканчивается истина и начинается наша фантазия. Поэтому я предпочёл эту тему пресечь.

– Знаешь, Алексей, наверняка у этой темы много продолжений. Но я хотел бы вернуться к самому названию первых садов – отчий вир. Думаю, оно говорит нам о многом. Из этого словосочетания возникло не только «чаир», но и «отчизна», то есть родина и отчая (отеческая) земля, а также «вотчина» – то есть наследство по родовой линии. Согласись, наследство Таргитая великое во всех отношениях. Сады чаир, страна Доро – лишь видимые её проявления. Но существует и невидимый слой, о котором я тебе уже говорил. Речь идёт о спирали, которая является стержневым элементом портала, которым пользовался Таргитай. Суть портала в том, что он работает как воронка, затягивая в себя всё, что оказалось в поле его доступности. Это вращение по спирали похоже на вихрь. А в древности вихрь обозначался словом «вир».

– Выходит, – уточнил Алексей, – у «вир» несколько значений?

– Да. Но все они сходятся к одному. Мощному, «в полный голос» вращению, которое возбуждает пространство, преобразую его по своему усмотрению.

– Это «программа» Таргитая? – догадался Алексей.

– Это видимое его проявление, – уточнил я.

– Но она сейчас не работает?

– Насколько я понял, она в состоянии покоя. Не заглушена, не разрушена, как бы в ожидании…

Алексей хмыкнул, но ничего больше мне не сказал. Наверное, в тот день наши силы иссякли. Больше не хотелось ни размышлять, ни думать, ни говорить.

9

Моё скоротечное пребывание в Крыму подошло к концу. Нужно было уезжать домой. Когда я снова приеду сюда – неизвестно. Дело в том, что вот уже год, как я участвовал в одном строительном проекте, по условиям которого моё пребывание на стройке было обязательным. А основной проектный объект находился в Сибири… Так что не наездишься!

Алексей вызвался меня проводить. Я не возражал. После смерти моей престарелой родственницы Марии, которая жила на «Малашке», других людей, знавших обо мне, в Севастополе почти не осталось.

– Я думал, переосмысливал наш последний поход на Бойко, – сказал мне Алексей, – всё не могу успокоиться.

– Я тоже…

– Нельзя бросать эту тему. Она очень важна.

– Н-да… Важна. Вот уеду сейчас, а вернусь только через год. За это время вся важность улетучится.

– Ты прав. Обычная жизнь закрывает от нас нечто важное, не даёт использовать те шансы, которые открываются нам свыше.

Я вздёрнул плечами.

– Что же делать…

Алексей крепко пожал мне руку и на прощание сказал:

– А ведь ты был прав, когда утверждал, что мы с Коридзе допустили оплошность, не оценив по достоинству в своей книге «Тень орла» значение массива Бойко. Я думаю, именно там скрыто наше будущее.

– Ты о чём?

– О повороте Креста.

– На Бойко?

– Да. В этом наше спасение. Не случайно же там храм Спаса…

– Но…

– Не спеши! Надо подумать, как это сделать. Понял?

Я утвердительно кивнул головой, хотя ничего не понял. На том мы и расстались.

Достаточно долго тема Крыма меня вовсе не волновала. Захлестнули другие заботы. Лишь изредка приходило в голову сравнение нашего поколения людей с болотом, в которое нас засасывает всё глубже и глубже, несмотря на отчаянные попытки выбраться из него. Тот запас прочности, который существовал в обществе, постепенно истончился. Начались процессы, на которые многие здравомыслящие люди смотрели с ужасом, не зная, как их можно предотвратить. Стали размываться нравственные ориентиры и ценности. У людей пропал блеск в глазах, у них исчезла надежда на лучшую жизнь. Я видел, как многие из моих друзей функционируют как роботы, боясь думать и завтрашнем дне. Если же блеск в глазах и присутствовал, то был он явно нездорового оттенка.

У меня стало складываться впечатление, что кто-то сверху огромным молотом бил по нам, стараясь уничтожить всех и вся. Люди сопротивлялись как могли, но надолго ли хватит их? Не захлестнёт ли нас мутная волна дремучего невежества, не очутимся ли мы в жутких дебрях средневековья? Пишу эти строки с содроганием. Понимаю, как быстро уходит время, как быстро уходят в мир иной последние носители морали, а следом… Пропасть. Не станет ли это началом новой революции, такой же беспощадной и страшной, как и её предшественницы? Кто знает…

Наверное, с этой нелицеприятной, но честной оценкой сегодняшнего состояния нашего общества я соотношу положение чаиров в Крыму. Да, ещё есть люди, которые пытаются их спасти, но общее состоянии этих древних «висячих садов» с каждым годом становится всё хуже и хуже. Нужны кардинальные перемены и там, и там. Но как их добиться?

Можно составить и утвердить программу возрождения чаиров, поставить её на государственный уровень с привлечением инвесторов. Можно, что очень важно, возродить чаиры на Бойко. Здесь ведь их исток.

Написав эти строки, я вдруг вспомнил слова Алексея, сказанные на вокзале, что нас всех спасёт духовный Крест, точнее, его «поворот» и «наложение» на массив Бойко. Как это раньше было в Севастополе. Напомню, что в день Животворящего Креста Господня в 1991 году крест был водружён на скале Святого Явления (Феолент), где находится корона двуглавого орла (герба), который распростёрся над Севастополем. После чего в Россию был возвращён его прежний герб – двуглавый орёл (взамен советского). В книге «Тень орла» об этом написано подробно.

В мистическом плане это же событие было отображено следующим образом. Духовный Крест, который находится над юго-западным Крымом, с центром на Мангупе, провернулся вправо на 45 градусов. И теперь его вершина, которая прежде была на мысе Айя (мыс Духа Святого) оказался над Сапун-горой (середина герба, его «сердце»). Что позволило орлу-гербу ожить, воспрянуть от спячки.

Произошло возрождение символа России. Но можно сказать и по-иному: произошло символическое возрождение. А настоящее – должно произойти в реальной жизни и при определённых обстоятельствах.

Но то, что в реальности сейчас происходит, возрождением назвать нельзя. Это барахтанье в вязкой жидкости, без реальных перспектив выбраться на твёрдую почву.

А что, если этот Крест, как намекнул мне Алексей, «провернуть», только теперь не вправо (на запад), а влево (на восток)? Причём так, чтобы его животворящая вершина, которая была на мысе Айя, оказалась теперь над массивом Бойко?

Я вдруг представил, как над массивом Бойко покоится вершина гигантских размеров Креста. Даже страшновато стало от этой картины. Что случится дальше?

И вдруг меня осенило: а ведь на Бойко Животворящий Крест Господень уже есть! Причём не какой-то мистический, символический, а самый что ни на есть настоящий. Он принесён сюда ещё в XV веке, как специально… Что же касается Духа Святого, обитающего на Айя, то на Бойко он представлен во всей своей силе. Чего стоит рассказ Алексея о посещении этого места в день Духа Святого!

Выходит, на Бойко всё уже есть. А что случится, если сюда повернуть ещё и крест, который распростёрт над юго-западным Крымом? Не произойдёт ли «короткого замыкания» от перегрузки, не случится ли взрыв?

И тут до меня дошло. В первом случае, с орлом, действительно требовалось поворачивать крест, ибо над Сапун-горой его прежде не было. А на скале Святого Явления он был снят в советские годы. Иными словами, установка (восстановление) там креста – это акт восстановления исторической справедливости по отношению к Феоленту, Севастополю, а в глобальном плане – к России.

В случае же с Бойко историческая справедливость должна восторжествовать по-иному. Здесь всё уже есть, подготовлено временем, людьми и Промыслом Господним. Остаётся лишь совершить один точный и решительный шаг. Это как бы включить пусковую кнопку! Но что это за шаг, в чём он выражается? И в чём он должен быть проявлен в реальной жизни? Здесь ведь нельзя ошибиться. Попытка может быть лишь одна.

Я задумался. Да, надо всё понять, продумать, осмыслить, прежде, чем решиться на что либо. Но времени нет, поэтому делать всё надо быстро.

Часть V

Древние корни Крыма

1

Тот последний разговор с Алексеем, когда мы спускались по тропе с массива Бойко к селу Богатырь, я вспоминал впоследствии не раз. В определённом смысле для меня это был прорыв. Годы, когда копились знания о прошлом Крыма, его древней истории и необыкновенных особенностях, должны были смениться чем-то решительным. Я сейчас говорю о себе. О той изыскательской работе, которую я вёл, и о той перспективе, которая долгое время была для меня скрыта.

Теперь же для меня многое стало ясно. И я даже удивляюсь себе, почему столько времени оставался слеп, не видя и не принимая очевидное. Вероятно, в таком деле требуется «последняя капля», благодаря которой вся вода сплошным потоком изливается из чаши изобилия.