Русская Япония - Амир Хисамутдинов

«Мы пришли в Сетанай утром при полном штиле. Буруна совершенно не было видно, так что баркас, посланный за спасенным имуществом, пристал совершенно свободно к самому берегу. К вечеру, однако же, пошла зыбь, и бурун снова начал разыгрываться. Баркасу, который вернулся на шхуну «Ермак» с частью имущества, приказано было прекратить работы и забрать людей, которые оставались на берегу при погрузке вещей. Офицер, посланный с этой целью, застал под берегом уже весьма значительное волнение, благодаря которому исполнение поручения становилось крайне затруднительным, так как приходилось заботиться о том, чтобы не разбить баркас и не потопить людей во время их посадки на шлюпку, к которой тем нужно было пробираться по воде. Не зная местных условий и предполагая, что офицер медлит только потому, что относится небрежно к своему поручению, командир шхуны сигналом потребовал баркас к борту, посадил в него унтер-офицера и приказал последнему во что бы то ни стало забрать людей с берега. Время подходило к закату солнца, когда баркас отвалил от борта. Скоро наступили сумерки, затем стемнело окончательно, а баркас все еще не возвращался. Шхуна заметно покачивалась на зыби. Команда и офицеры тревожно всматривались в темноту, тщетно старались уловить удары весел по воде. Было уже около 9 часов. Вдруг с берега донесся как будто слабый крик. Все замерли и начали вслушиваться. Снова крик и хотя тоже едва слышный, но уже не позволяющий думать, что слух обманывается, тем более что сейчас же на берегу замелькали фонари, а спустя немного вспыхнул костер. Не оставалось сомнения, что с баркасом случилось какое-то несчастье. Командир решил подождать утра, чтобы узнать, в чем дело, так как посылать другую шлюпку в бурун было бы явным безрассудством.

После полуночи задул, однако же, ветер и засвежел настолько, что заставило шхуну уйти в море, где она продержалась около двух дней, пока погода не стихла. С сильной тревогой подходили мы вторично к злополучному месту. Вельбот, посланный к берегу, пристал около деревни Сетанай, там, где раньше высаживался командир клипера «Абрек», потому что в остальных местах ходил бурун. Скоро привез он печальное известие: баркас на обратном пути был залит в буруне, и из 28 человек, находившихся в нем, 13 погибли; семь трупов уже найдены и положены в покинутом доме, где зимовала «алеутская» команда». Такую цену заплатил командир шхуны «Ермак» Б. К. Деливрон за свою поспешность. Навсегда остались лежать на японском берегу квартирмейстер Иван Кайгородов, сигнальщик Яков Шептунов, матросы первой статьи Дмитрий Гурьев, Игнатий Подварков, Василий Синицын, Кузьма Фефелов с «Алеута» и моряки с «Ермака»: матрос-рулевой Семен Богомолов, матросы первой статьи Никон Усов и Фрол Алексеев. Найти удалось только восемь трупов, их-то и похоронили здесь же на берегу.

Еще не все «алеутцы» были вывезены из Сетаная, а их шхуну уже исключили из списков флота. Приказ об этом перепечатала 4 марта 1878 г. морская газета «Яхта». Позднее «Алеут» был продан за 1050 долларов одному англичанину, который снял ее с мели и привел в Хакодате. После этого шхуна уже под другим именем плавала, пока не погибла на восточном берегу Мацмая недалеко от Хакодате. Оставшихся в живых членов экипажа перевезли через Хакодате во Владивосток.

…Все лето 1888 г. до глубокой осени шхуна «Крейсерок» под командованием лейтенанта А. Я. Соболева провела в охранном дежурстве, занимаясь в редкие погожие дни гидрографическими работами, в ходе которых было уточнено положение некоторых мысов на острове Тюленьем и восточном береге Сахалина. Ближе к осени около Тюленьего стали появляться иностранные промысловые шхуны, которые облюбовали Хакодате как базу. Они, казалось, между делом дрейфовали в этом районе, однако было ясно, что браконьеры только и ждали, когда русские удалятся на зиму подальше от Тюленьего.

Как-то в начале октября «Крейсерок» зашел в одну из маленьких бухт Тюленьего острова за мысом Терпения. Стемнело, и команда уже готовилась к отбою, когда совсем рядом со шхуной тихо стало на якорь незнакомое судно без ходовых огней. На него тут же отправили ялик с призовой командой во главе с лейтенантом Александром Павловичем Дружининым. В тот вечер в судовом журнале появилась следующая запись: «Лейтенант Дружинин вернулся с осмотра шхуны, оказавшейся английской «Розой». Бумаги в порядке, имеет разрешение на охоту и рыбную ловлю в Охотском море в продолжение настоящего года от Японского правительства. Вахтенного чистового журнала не было. По черновому и курсам, проложенным по широте, все лето пробыла у Курильских островов. Команда по реестру 25 человек, в наличии 18. Шхуне предложено утром уйти, капитан предупрежден, что при встрече у этих берегов она будет конфискована».

Через несколько дней «Крейсерок» устроил гонки еще с одной двухмачтовой шхуной без флага, вооруженной косыми парусами, топселем и бом-кливером. Завидев ее, охранное судно сделало последовательно три выстрела, что по международному своду сигналов означало требование поднять флаг. В ответ шхуна обратилась в бегство, но скорость у «Крейсерка» была выше, и он быстро догнал незнакомцев. Когда по носу иностранной шхуны был пущен снаряд, ей ничего не оставалось, кроме как лечь в дрейф. После этого предупреждения капитан поднял американский флаг и объяснил, что подходил к острову Тюленьему за водой. Призовая команда произвела осмотр трюмов, но ничего там не обнаружила, и американцы были отпущены.

Следующей весной, в конце мая, «Крейсерок» вновь вышел из Владивостока на охранное дежурство. 31-летний лейтенант Дружинин уже был на нем командиром. Подойдя к Тюленьему острову, моряки увидели страшную картину браконьерства. На прибрежных камнях валялось около трехсот тушек котиков, из которых большая часть была не успевшими принести потомство самками. Сарай и баня были доверху завалены протухшими тушами. Чуть в стороне обнаружили и скелеты котиков, убитых в прошлом году, — более четырехсот. Подозрения моряков, что не только вкусная вода манила иностранцев на Тюлений остров, оказались не напрасными.

Командир шхуны сразу же выставил на острове береговой караул: старшего квартирмейстера Василия Корсунцева, матросов Тихона Зеленина, Ивана Крыжева, Дмитрия Судакова. Они должны были все лето провести на Тюленьем. Старшим из них и по возрасту и званию был Василий Николаевич Корсунцев. Грамотный 28-летний моряк имел семью, которая жила в Симбирской губернии. Это был сильный и крепкий человек, отличавшийся добрым нравом. Корсунцев распределил дежурства: двое часовых на мысах постоянно в дневное время наблюдали за морем, пока двое других отдыхали.

Все лето провел «Крейсерок» у острова, но браконьеры почувствовали опасность и не появлялись. Моряки тем временем занимались гидрографическими работами, не теряя надежды отплатить иностранцам за причиненный ущерб. В начале октября на «Крейсерке» заметили первую иностранную шхуну, но она поторопилась уйти. Вскоре появилась еще одна, уже с другой стороны острова. Она была обнаружена Корсунцевым, который тут же подал сигнал «Крейсерку». Двое суток продолжалась погоня, но туман позволил иностранцам скрыться, и «Крейсерок» вернулся ни с чем.

Незваных гостей между тем становилось все больше. Как-то раз рядом с островом встали на якорь две шхуны.

Флагов они, как и следовало ожидать, не несли. Квартирмейстер приказал быстро убрать вельбот и все другие предметы, указывающие на присутствие русских на острове. В окошко избушки Корсунцев увидел, как на шхунах выставлены наблюдатели за берегом, и сделал вывод, что там готовятся высадить к вечеру десант. Были готовы встретить непрошеных гостей и русские матросы.

Быстро стемнело. Лишь негромкий рокот прибоя нарушал тишину. Ждать пришлось недолго. За дверью послышались шаги, голоса, и вот уже первые, вошедшие в избу, стали зажигать спички, пытаясь присмотреться. Корсунцев вышел из-за печи с карабином. «Руки вверх!» — приказал он растерявшимся браконьерам и, видя, что они не понимают русских слов, указал жестом, как им следует себя вести. Руки их были тут же связаны крепкими узлами, и вскоре незваные гости лежали рядком на земляном полу. Осмотрев берег, русские моряки обнаружили в укромном месте на песке следы от трех шлюпок, тут же валялись и палки, которыми американцы забивали котиков. Видимо, почуяв неладное, оставшиеся браконьеры вернулись на шхуны. Пытаясь разглядеть их, Василий Корсунцев зажег красный фальшфейер, осветивший шхуны, которые после этого быстро снялись с якоря, предоставив право своим соотечественникам самим выпутываться из затруднительного положения.

Вскоре подошел конец охранному дежурству 1889 г. Пока на вельботах снимали команду, арестованных браконьеров и конфискованное имущество, к противоположной стороне острова приблизилась еще одна шхуна. «Крейсерок» подоспел туда как раз вовремя: браконьеры уже спустили шлюпки и готовились к забою котиков. Шхуна их покачивалась на рейде, но, увидев «Крейсерок», она на полных парусах бросилась прочь. Только предупредительный выстрел заставил ее лечь в дрейф. Приблизившись, командир «Крейсерка» Дружинин с удивлением увидел уже знакомую шхуну «Роза», на которой в прошлом году слушал клятвенные заверения капитана в том, что на остров Тюлений они попали совершенно случайно. На этот раз доказательства вины американцев были налицо. Капитан «Розы» и пять американцев были взяты под конвой и доставлены на «Крейсерок», а на арестованной «Розе» остались лейтенант А. П. Налимов, мичман Филиппов, четыре русских матроса и восемь американцев.