Время перемен - Александр Мазин

– Ладно, пап,– сказал я.– Давай теперь серьезно. Если среди нас, не дай Бог, зародились эти самые новые человеки, то какая у них главная задача?

– Выжить,– немедленно ответил батя.

– А кто будет у них главным соперником в этом процессе?

– В корень смотришь, сын! – одобрил батя.– В меня пошел. Продолжай!

– Новый вид хочет занять место старого, а старый, соответственно, будет беспощадно сопротивляться. Рефлекторно. На голом инстинкте…

– Будем, сын!

Звякнули бокалы, я влил в себя новую порцию калифорнийского и сказал:

– Получается, не будет ни большеголовых карликов, ни свинцовых яиц. И будут эти хомо сапиенс новалис внешне – вылитые старые человеки. Более того, они могут и сами не знать, что они – новый вид. Вот ты, например… Может, ты и есть – новый человек?

– Нет уж! – Батя засмеялся.– Я уже слишком стар. Ты – другое дело!

Глава семнадцатая

О СЛУЖЕБНЫХ ТАЙНАХ И ПРЕВОСХОДСТВЕ ДЕРЖАВЫ

Маленькое кафе размещалось в зеленом уютном дворике. Четыре стола, ступенчатый фонтанчик, два вышколенных официанта – на подобающем отдалении. Накрыт был только один стол – на три персоны. Сучков с Буркиным уже были тут.

– Штрафную! – моментально провозгласил Буркин.

– Без проблем! А за что пьем?

– У меня сын родился! – торжественно объявил Иван.

– Поздравляю! Все нормально?

– Угу. На месяц раньше, но это не страшно. Два восемьсот. Клавка говорит: красавец, весь в меня! – Сучков просто светился от счастья.

– Если красавец, то точно не в тебя, а в Клавку! – улыбнулся Буркин.

– Ты, Серега, лучше на себя посмотри! – обиделся новоиспеченный отец.– Эх! Удачно я все-таки в Махачкалу не поехал ! Родила бы Клавушка без меня, нехорошо получилось бы.

– А что там, в Махачкале? – спросил я, проглотив скользкий рыжик.– Не по моей части?

– Ишь, пуганая ворона куста боится! – Иван подмигнул Буркину.– Не боись, Алексеич, в Махачкале все замечательно. Нормальная секта: Аллах Акбар плюс Харе Кришна. Обычный псевдорелигиозный синтет с примитивной философией и совсем не примитивной, я бы даже сказал – талантливой методикой психообработки. Наши психологи в полном восторге. Даже жалко сажать.

– А тех, кого он оболванил, не жалко? – осведомился Буркин.

– Не боись, мы им мозги поправим.

– Сколько этому самородку светит? – поинтересовался я.

– До восьми лет. А потом – пожизненное лишение прав и запрет на занятия общественной деятельностью. Но не сказал бы, что он – самородок. Дипломированный специалист. Утверждает, что проводил научный эксперимент. Ты кушай, кушай, вот салатик возьми.

– Ох уж мне эти экспериментаторы…– проворчал я.

Буркин тем временем плеснул по второй.

– Давай, брат, за Клаву твою! Чтобы все у вас было путем!

Сбоку неслышно возник официант:

– Горячее подавать, ваше высокоблагородие?

– Неси,– разрешил Сучков.– Эх, братцы, как жить-то хорошо!

– Постучи – сглазишь! – быстро сказал я. Сразу вспомнилось нехорошее.– Как наша тема, Иван? Есть движение?

– Работаем,– уклончиво ответил Сучков.– Дело на контроле Императорского Совета, так что самых башковитых умников подключили.

– Угу,– подал голос Серега.– И один из этих башковитых уже слил тему китайцам.

– Да ты что! – воскликнул Сучков.– Кто?!

– А это, брат, оперативная информация,– строго произнес статский советник Буркин.– Это я к тому…

– …что они там, в разведке, тоже не лаптем щи хлебают! – засмеялся я.

– Угу,– буркнул Сучков.– Шампанское пьют. Из дамских туфелек. Что с ним сделали?

– С кем?

– Со шпионом?

Мы с Серегой переглянулись.

– Жандармы! – выразительно произнес я.– Что с них возьмешь?

– Но размножаются они получше некоторых! – заметил Буркин.– Выпьем за это! Иван, не свирепей. Это у тебя работа – выявлять и прекращать. А наша задача – обеспечить информационное превосходство Державы. Ученые – они такие. Постоянно общаются и постоянно друг другу выбалтывают что-то… имеющее соответствующий гриф. Нормальный процесс. Наш сболтнул, так ведь и китайский тоже кое-что полезное поведал. Например, оказалось, что у них такая же петрушка с самоубийствами имеется. В Тайване. Но там другой расклад. Это у нас в Санкт-Петербурге суицидников нормально в год десяток, а у них там счет на сотни идет. Так что, полсотни туда, полсотни сюда…

– Анекдот есть такой,– перебил я.– Сибирский. Встречаются лиса, волк и медведь. Делятся воспоминаниями: кто как зиму провел.

Я, говорит лиса, на птицефабрику контролером устроилась, поработала неделю, но не удержалась как-то: на две курицы больше запланированного процента убыли съела, недосчитались и выгнали!

А я, говорит волк, в питомник розыскных собак завербовался. Гавкать научился, показатели самые высокие давал… Но однажды не выдержал: кинолога слопал, а они, оказывается, все посчитаны. Еле ноги унес.

А я, сказал медведь, на стройке вот работаю в одной гонконгской фирме. Нормально.

Волк и лиса:

– И что?!

– А там китайцы одни, кто их считает…

– Я этот анекдот уже слышал,– сказал Буркин, бросив на меня внимательный взгляд.– Только там вьетнамцы, помнится, фигурировали… Хочешь сказать, ваш «Алладин» уже в курсе насчет Тайваня?

– Сказать я ничего не хочу,– усмехнулся я.– Это ты сказал. А вывод?

– Вывод, очевидно, таков, что это не общее нарастание тяги честного народа к самоубийствам, а некая локальная функция, коррелирующая… С чем?

Хитрец Серега.

– Так я тебе и выдал все служебные тайны! – усмехнулся я.– Лучше, друзья, я вам гипотезу изложу, которую мой батя вчера надыбал.

Поскольку авторитет Алексея Андреевича Гривы среди моих однокашников был на стратосферной высоте, то оба моих дружка мигом превратились в слух, и я вкратце изложил им идею «нового человека».

– Хм-м…– скептически произнес Сучков.– Ну, я не знаю…

– И сколько вы с батей перед этим приняли? – поинтересовался проницательный Буркин.

– Пустяки. Пару бутылочек калифорнийского.

– Водку надо пить! – назидательно произнес наш сибиряк.– Давайте-ка выпьем за Сучкова-младшего! Чтоб пошел он по батькиным стопам и служил Государю и России доблестно и преданно, как дед его служил и отец служит!

– Спасибо, братцы! – растрогался Иван.

И больше мы о деле в тот вечер не говорили. Только в самом конце, когда рассаживались по вертушкам, Буркин меня тихонько спросил:

– Ну так что там, на Тайване?

Он, конечно, сибиряк. Не опьянеет, даже если водка из ушей потечет. Но я тоже не юная курсистка.

– Жарко там,– говорю.– Душно, грязно, преступность, китайцы кругом. Сам не бывал и тебе не советую.

Глава восемнадцатая

ИГРЫ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

Мама приехала. И в доме сразу стало тесно. Пыль взметнулась и осела в фильтрах мусоросборников. Перегруженный «домовой» игнорировал все приказы, кроме распоряжений хозяйки. В доме замельтешили какие-то люди: сервис, доставка, профилактика… Батя удрал в институт, а я остался. Мне всегда было любопытно наблюдать, как моя мама, словно жонглер-виртуоз, управляется с множеством предметов и людей, в считанные часы создавая вокруг себя абсолютный хаос, который вдруг волшебным образом превращается в идеальный порядок. В этом было что-то невероятное. В детстве, когда родители каждое лето таскали меня за собой в экспедиции, я не однажды наблюдал эту мамину магию: утром – привычный, в меру упорядоченный археологический лагерь; днем – груды предметов, спущенные палатки, полуразобранные механизмы, взмыленные рабочие, таскающие туда-сюда коробки и ящики… А вечером – аккуратные, промаркированные и опечатанные контейнеры, сотрудники с просветленно-измученными лицами, тоже аккуратно построенные и готовые к погрузке в вертушки… И моя мама, спокойная, сосредоточенная, ледяным голосом предупреждающая кого-то по коммуникатору, что трехминутное опоздание прибытия транспортных средств согласно пункту такому-то обойдется транспортной фирме в столько-то тысяч евро…

На этот раз досмотреть до конца мне не удалось. Снизу донеслось:

– Здравствуй, Ванечка! Как дела, как Клавочка себя чувствует? Как маленький?

– Все хорошо, Марина Антоновна. Здоровы, довольны. От Клавы вам с Алексеем Андреевичем поклон! Артём дома?

– У себя. Тёма!

– Иду! – Я уже спускался по лестнице – мимо электрика, ковыряющегося в щите, мимо мальчишки-посыльного с пластиковым пакетом больше него самого, мимо незнакомых девушек в знакомой униформе «Народной кухни»…

– Как в Анголе, Марина Антоновна, жарко? – светски осведомился подполковник Сучков.

– А сам как думаешь? Нет, в столовую, всё в столовую! (это девочкам в униформе). Ваня, хочешь кофе?

Даже когда Ванька станет генералом (а он непременно станет генералом), для моей мамы он навсегда останется Ванечкой, одним из вечно голодных кадетов, моих друзей-односкамеечников, пятнадцать лет назад взиравших восхищенно на красавицу-жену самого депутата Гривы… Что, впрочем, не мешало им работать челюстями, поглощая «депутатские» расстегаи. В те времена нам вечно хотелось жрать, хотя кормили в Высшей Императорской качественно.