Лионесс: Зеленая жемчужина - Джек Вэнс

«Ваше величество!

К сожалению, меня назначили на должность в Южной Ульфляндии, где мне придется выполнять пренеприятнейшие и утомительные обязанности. Больше не могу поддерживать с вами связь, по меньшей мере в ближайшем будущем».

Послание было подписано тайным знаком.

«Гм!» — произнес Казмир и бросил листок бумаги в огонь.

В тот же день, через пару часов, Дутейн снова появился перед королем: «В восточную голубятню вернулась еще одна птица, государь».

«Спасибо, Дутейн, можешь идти».

Второе послание, подписанное другим знаком, гласило:

«Ваше величество!

По причинам, не поддающимся пониманию, меня откомандировали в Южную Ульфляндию, поручив мне обязанности, явно не соответствующие ни моим способностям, ни моим предпочтениям. Таким образом, пока что это мое последнее сообщение».

«А!» — с отвращением воскликнул король и швырнул листок в камин. Бросившись в кресло, Казмир стал нервно подергивать свою аккуратную бороду. Два сообщения: совпадение? Возможно, но маловероятно. Неужели Вальдес провалил двух его лучших агентов? Но Вальдес не знал, как их звали!

Тем не менее, тот факт, что Вальдес решил отойти от дел непосредственно перед этим провалом, говорил сам за себя. Если бы можно было каким-то образом завлечь Вальдеса в Лионесс, истину можно было бы установить самым непреложным образом.

Казмир хмыкнул. Хитрая лиса Вальдес вряд ли рискнет приехать — хотя, с другой стороны, если приедет, тем самым он засвидетельствует свою добросовестность.

Королева Соллас давно уже обратилась в христианство, и отец Умфред заботился о том, чтобы ее религиозный пыл не ослабевал. В последнее время мысли королевы были заняты перспективой святости; по двадцать раз на дню она бормотала себе под нос: «Святая Соллас Лионесская! Как это хорошо звучит! Собор блаженной Соллас!»

Отец Умфред, постоянно стремившийся заслужить епископскую митру — а он не отказался бы и от сана архиепископа всего Лионесса, если бы представилась такая возможность — разогревал в Соллас надежды на причисление к лику святых: «Уважаемая королева, разумеется! Из семи актов подвижничества наибольшее торжество на небесах вызывает воздвижение благочинного молитвенного дома там, где царила мерзость языческого запустения — ив своей радости Господь вознаграждает угодников! Неужели вы не видите, как радужно играют лучи восходящей славы? Неужели вы не слышите ангельский хор, воспевающий зодчую дома Господня — красы и гордости Лионесса?»

«Я посвящу строительству собора каждую минуту существования! — решительно заявила Соллас. — Нарекут ли его в мою честь?»

«Такое решение подлежит утверждению высшей инстанцией, но у меня есть влиятельные связи. Когда над Лионессом разнесется колокольный звон, когда каждый горожанин будет смиренно возносить молитву Господню, и сам король Казмир преклонит колено перед алтарем — кто откажется прибавить к вашему имени титул „святейшая“?»

«Святейшая Соллас! Да! Превосходно! Сегодня же снова привлеку внимание короля к нашему почину».

«Какую победу мы одержим, когда Казмир провозгласит Благую Весть и припадет к ногам Иисуса! Все королевство должно будет последовать его примеру».

Соллас поджала губы: «Посмотрим, посмотрим. Не все сразу — сначала нужно одержать одну победу, а потом уже думать о другой. Если меня действительно причислят к лику святых, весь мир возрадуется, услышав эту весть, и это произведет надлежащее впечатление на его величество».

«Бесспорно! Шаг за шагом — только так мы вступим на праведную стезю!»

Вечером королева явилась в кабинет Казмира. Король стоял у камина, заложив руки за спину. Отец Умфред семенил за спиной королевы, но скромно отступил в сторону и остался в тени.

Воодушевленная надеждой, королева Соллас прошествовала к супругу и, обменявшись с ним несколькими любезностями, приступила к описанию проекта величественного собора с высокими башнями, разносящими перезвоном колоколов спасительную весть по всем окрестностям столицы. В пылу религиозного рвения она не заметила, как прищурились круглые голубые глаза Казмира, как поджались его губы. Соллас расписывала строительство в масштабах, способных поразить воображение всего христианского мира — сооружение настолько грандиозное и роскошное, что столица Лионесса несомненно должна была стать центром паломничества.

Король Казмир некоторое время терпел, но не услышал ничего, что вызвало бы у него малейшую симпатию. В конце концов он сказал: «Ты окончательно спятила? Жирный жрец опять забивает тебе голову своим несносным бредом? Каждый раз после того, как он к тебе пристаёт, твое лицо начинает напоминать его слащавую рожу — глаза закатываются, как у овцы с перерезанной глоткой!»

Соллас возмущенно воскликнула: «Ваше величество! Выражение лица, упомянутое вами в столь непривлекательных выражениях, свидетельствует о восторге предвкушения райского блаженства!»

«Как бы то ни было! Жрец одурманивает мозги, ловко потворствуя слабостям — это все, что он умеет. Куда ни посмотришь, везде околачивается этот бездельник. Давно пора выгнать его в шею!»

«Сир, что вы говорите? Одумайтесь! Церковь назовут в мою честь — собор святейшей Соллас!»

«Это ты не понимаешь, о чем говоришь! Это тебе следовало бы одуматься! Ты представляешь себе, сколько будет стоить такое сооружение? Ты хочешь разорить королевство только для того, чтобы подлый монах ухмылялся, потирая руки и радуясь тому, как он обвел вокруг пальца простака Казмира?»

«Вы к нему несправедливы, государь! Отца Умфреда знают и уважают даже в Риме. Он печется исключительно о торжестве христианства среди язычников!»

Казмир отвернулся и раздраженно ткнул кочергой в угли — взметнулись языки пламени: «Слышал я об этих соборах. Сокровищницы жрецов, набитые золотом и драгоценностями — глупцы, обманутые обещаниями вечной жизни, отдают им последние гроши, а потом у них нет денег, чтобы заплатить налоги королю».

«Наша страна богата! — взмолилась королева. — Мы можем себе позволить прекрасный собор — не хуже, чем в Аваллоне».

Казмир усмехнулся: «Скажи жрецу, чтобы привез золото из Рима — тогда, может быть, я потрачу какую-то часть этих денег на строительство церкви».

«Спокойной ночи, государь! — обиженно сказала Соллас. — Я позволю себе удалиться».

Казмир слегка поклонился и снова повернулся к камину, не заметив, как отец Умфред выскользнул из кабинета.

Первоочередной задачей король Казмир считал восстановление своей разведывательной сети, потерпевшей существенный урон. Однажды вечером он прошел в старое крыло Хайдиона и поднялся по винтовой лестнице Башни Филинов в помещение над Арсеналом. Каменные стены этой почти пустой комнаты слышали много суровых приговоров и видели много скорых расправ.