Мать моя — колдунья или шлюха - Татьяна Успенская

Почему же однажды, весенним вечером, когда Б окне — солнце, я снова, как много лет назад, начинаю слушать?

— Врёшь ты всё. Бог? Закономерности? Хаос. И все — по одному. Лотерея. Игра. Один выигрывает, другой проигрывает. Разве не так? Начнём с родителей. Одному попадаются заботливые, другому — равнодушные, а ведь определяется вся жизнь изначально именно родителями. Комплексы откуда? Всякие там неуверенности, страхи, обиды, капризы, в общем, полный набор отмычек к целой жизни… — от того, кто в родителях ходит. Да и факт рождения на свет, — случайность, секундой раньше, секундой позже, и другие клетки подскочили бы друг к другу…

— Закономерность, — говорит мать. Мужчина хохочет:

— Ты что? Какая закономерность? Их миллионы, сперматозоидов, какой в эту секунду проскочил к тебе?

— Тот, который должен начать жить, которому предназначено…

— Кто определил это? С ума сойти, как всё можно вывернуть наизнанку! У тебя дурно с логикой, — неожиданно произносит он фразу Павла, и я вздрогнул. — Родители — случайность, воспитательница в детском саду, учительница в школе, соседи, приятели, преподаватели в институте, коллеги на работе… — случайности тоже, а ведь от каждого из всех них зависит моя судьба — с каким багажом подберусь к зрелости? А теперь давай посмотрим, что такое жизнь? Каждый день — набор скучных обязанностей: гигиена, жратва, работа, у большинства — скучная, бесконечные обязательства. Это слово «надо»! С детства слышать его не могу. «Надо вымыть руки перед едой», «надо сделать уроки», «надо выполнить план», «надо сдать работу к сроку», «надо вырастить хорошего человека»… — сколько «надо» набирается за жизнь! А кому надо? Если жизнь… ты думала, что такое жизнь? Одиночество. Никому, в общем-то, до тебя нет никакого дела. Ты — странник, путник, забредший в гости к чужому пирогу.

— К своему.

— А вот и нет, к чужому, потому что, только разинешь рот, у тебя этот пирог и отняли. Ты замечала? К примеру, попалась хорошая работа. Почему-то хорошей она бывает вовсе недолго. Да, есть кульминация хорошего, а потом, в общем-то, очень скоро, спад и гибель. То, что ты любил, обязательно погибает. Или хороший начальник, от которого-то и зависело, что работа хорошая, помер (а может, его «ушли»), или вообще закрылось то учреждение, или случилась какая-нибудь перестройка, революция. В общем, детство, зрелость (кульминация) и спад: старость и гибель. Скажи-ка, кому хороший начальник, хороший период выпадает? Единицам. Большему количеству людей работа — нервная или тупая, неустроенность, одиночество, даже если и есть у тебя, что жрать и что надеть… Каждый один.

— Это да. Это так.

— Ну, слава Богу, хоть с чем-то согласилась.

— К чему ты ведёшь свои рассуждения?

— Как к чему? По-моему, ясно, как день. Если жизнь — лотерея, если всё зыбко под ногами, если от человека, в общем-то, ничего и не зависит, играй!

— Что это значит?

— Как «что»? Прожигай жизнь. Бери свой миг. Не всё равно, так или по-другому решится, получишь или не получишь ту работу, какую хочешь? Не получишь, может, и не нужно было получать её. Знаешь, как бывает? Метит человек на тёплое, я бы даже сказал, горячее местечко, престижное, выгодное, и все его способности, в общем-то, как раз для того местечка, уж очень оно, то местечко, много власти и возможностей может дать человеку. И связывает он свои надежды, всю свою жизнь именно с тем местечком: наконец получит жильё, сможет жениться, в общем, наконец воплотит свои идеи в жизнь т — начнёт раскручивать жизнь на полную катушку. А злой герой возьми да перебеги дорогу: интриги наплёл, коварство в ход пустил и перехватил то местечко! Увёл из-под носа. Драма? В общем-то, большая драма, если смотреть с той позиции, на которую нас ставят, начиная с детского сада: главное, мол, положение в обществе и семья. Не получится счастья с любимой женщиной, потому что жилья никакого и денег совсем нет. Не получится и карьеры. Так и будет он время, отпущенное ему, прозябать за кулисами жизни! Один раз лотерейный-то билет… Заметь, снова я о том самом: работа тоже лотерейный билет. В общем, страдает человек, пьёт с горя, мается. А тут приходит год убийств. Место-то видное, всем хочется заскочить на него. Нашёлся зверь покрупнее да посильнее и сплёл свою интригу. Тот же, что захватил тёпленькое местечко, — враг всего народа! Ну и, сама понимаешь, что из того дела получилось. В общем, страдалец-то, что обливался слезами, жив до сих пор и свою жизнь тихонько да живёт, а счастливец, получивший к обеду ложку, давным-давно в местах, куда, к несчастью, всем нам собираться рано или поздно. Ну и что, не прав я? Так почему бы не играть на полную катушку в эту игру, называемую жизнью? В общем, веселее, Амалия! Улыбнись же наконец!

Он снова захохотал. Смеялся легко, раскачиваясь на стуле, и от уха до уха был тот смех, весёлой Павловой подковкой, с белым чистым двурядьем зубов.

Я уже давно стоял возле распахнутой двери. То, что он говорит, как-то связано с маминым вопросом «Кто и зачем разрушил жизнь на Земле?» и с моими вопросами — «Куда уплывает человек?», «Случайность или закономерность то, что мы пришли сюда?» И ещё получаются вопросы: «Порядок, созданный Светом, или Хаос наша жизнь?», «Что человек делает на Земле (не считать же делом — есть, одеваться и спать?!) и как жить-то эту земную жизнь?» В общем («в общем» — слово, которое так любит повторять Игрок), Игрок всё связал в один узел.

— Что ты называешь игрой? — спрашивает мать.

— Как что? Ты когда-нибудь играла в лотерею? Всё так просто. Билетов много, а ты вытягиваешь один, свой. Выиграет или проиграет? Выиграет — хорошо. Получишь игрушку или бессмысленную вещицу в выигрыш. Но проиграет — тоже хорошо. Люкс! — сказал он вдруг словцо Павла, и я снова вздрогнул. Подковка Павла… И это «люкс»… — Главное, не относись ни к чему серьёзно. Тогда и страдать не будешь. Дадут тебе ложку к супу…

— Ты уже говорил об этом. — В тихом голосе матери прозвучало раздражение. Странно, обычно мать ни при каких ситуациях не раздражается.

Он снова захохотал.

— А ведь задел я тебя!

— Играешь?

— Играю, — с удовольствием согласился он. — Ещё как играю. И, уж будь спокойна, подловлю момент и выиграю.

— Ну это мы посмотрим.

Так в тот день и закончилась их встреча. Мать сослалась на поздний час, на усталость, и Игрок ушёл.

Долго стоял я в своих дверях и нюхал оставшийся после него запах одеколона.

Вилен тоже пах одеколоном.

Я не любил мужчин, которые одеколонятся, но этот лёгкий запах вовсе не раздражал, наоборот, дразнил искушением: попробуй доверься, может, и, правда, нет никакого Бога, что борется с сатаной за душу матери, а есть просто Случай, Хаос, и нужно играть, как играет Пашка. Пашка всегда во что-то играет: то в битку, то в хоккей, то в дурака, то в ножичек, то в мяч, то в шашки. Пашка-то не дурак, в жизни толк понимает. Может, и мне играть, а не тащиться за матерью, увязая в пыли? Может, и тайн никаких нет?