Вариант "Омега" (=Операция "Викинг") - Николай Леонов

— Капитан бодр и весел, хотя поиски его очаровательной невесты ничего пока не дают, — ответила Лота, взглядом спрашивая, насколько можно быть откровенной.

— Говорите, Лота. У меня нет секретов от службы безопасности.

— Капитан случайно встретил меня на улице, подвез сюда, сам поехал в казино.

— Я видел этого долговязого капитана. — Маггиль, аккуратно сложив бумагу, спрятал ее в нагрудный карман. — Значит, две шифровки, которые перехватили в последнее время, его работа?

Заметив недоумение Лоты, Шлоссер ответил уклончиво:

— По-видимому.

— Он в Таллинне один или с группой?

— Узнай сам. Франц. Да, — вспомнил Шлоссер, — убери из особняка эту востроглазую девицу. У меня хватает своих людей.

— Будет выполнено, — явно думая о другом, ответил Маггиль. — Он русский или агент из немцев? — продолжал допытываться гестаповец.

Шлоссер посмотрел на готовую вмешаться в разговор Лоту, раздраженно ответил:

— Не теряй времени, дорогой Франц. Послезавтра, — он взглянул на часы, — в четырнадцать часов Пауль Кригер должен быть в моем распоряжении.

Маггиль вскинул руку в фашистском приветствии и вышел. Лота опустилась в кресло. До сегодняшнего дня все происходившее казалось ей интересной игрой. Она начала понимать, что это не игра, в тот день утром, когда барон, выслушав ее доклад, расстелил на столе карту и воткнул в нее циркуль. Быстро разбиравшие фотографии Пауля офицеры были похожи на берущих след ищеек. Облава на одного человека. И она, Лота, навела их на след Пауля. Кокетничала с ним, слушала его интересные рассказы о Финляндии, потом отошла в сторону. Через час, в кафе, она сидела рядом с самодовольным бароном, который рассуждал о красоте. Весь день она убеждала себя, что пора стать взрослой, такова работа в разведке, и даже почти успокоилась. И вот сейчас она сидела, ссутулившись, не могла поднять на Шлоссера глаз. Отдать человека в гестапо? И кто это сделал? Георг фон Шлоссер, загадочный герой, разведчик-интеллектуал! Мужчина, от взгляда которого она краснеет. Утром ей так хотелось его поцеловать…

— Разведка не только тактика, дорогая фрейлейн, но и стратегия, прервал затянувшуюся паузу Шлоссер.

— Они изувечат капитана. — Лота достала сигарету, говорила как можно спокойнее, стараясь не смотреть на Шлоссера. — За два дня они сделают из Пауля покойника или душевнобольного.

— Война, Лота. Пауль Кригер наш враг, если бы мы попали к нему в руки…

— Барон! — Лота встала, подошла к Шлоссеру, заглянула в глаза. — Но зачем вы отдали его в гестапо?

— Фрейлейн Фишбах, если вы сентиментальны, рожайте детей. — Он взял ее за плечи, легонько встряхнул. — Я предупредил Маггиля, чтобы вашего знакомого не трогали. Но не забывайте, война с Россией не может вестись по рыцарским правилам. Это война на уничтожение. Если коммунисты войну выиграют, они сотрут Германию с лица земли. — Он понимал, что оправдывается, и от этого еще больше раздражался. — Вы знаете — я против методов гестапо, сам никогда к ним не прибегал… Но мы не можем ссориться со службой безопасности.

Шлоссер говорил долго, убеждал девушку и в первую очередь себя самого, что отдал русского в гестапо из стратегических соображений. Говорил красиво, убедительно — и ни на одну секунду не забывал, что сделал это только для того, чтобы русского надломили.

Лота слушала, опустив глаза. Шлоссер смотрел на ее длинные темные ресницы и не мог понять, почему так настойчиво оправдывается. С каких это пор его беспокоит мнение женщины?

— Вы не видели больше томик стихов Гейне?

— Видела, барон.

— Где?

— В машине капитана Кригера, — еле слышно ответила Лота и заплакала.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В баре уже привыкли к Скорину. Многие офицеры с ним раскланивались, бармен встречал подобострастной улыбкой. Скорин, следуя немецкой педантичности, занимал всегда один и тот же столик. Ожидая, пока его обслужат, внимательно читал газеты, которые приносил с собой. Так выглядело его поведение со стороны, на самом деле он газеты просматривал только мельком, так как о положении на фронте знал из сводок Совинформбюро, которые слушал по радио. Дни Севастополя сочтены: фашисты взяли Северный форт и Константиновскую батарею, контролируют вход в бухту. Может быть, в Севастополе воюет его друг Костя Петрухин. Там очень тяжело…

«Читая» газету, разведчик вновь и вновь продумывал операцию. Кельнер убрал грязную посуду. Скорин заказал пива и достал сигареты. Значит, так. Барон на контакт не идет, прав майор Симаков, когда утверждал, что Шлоссер на нейтральной почве на сближение не пойдет. Скорин приступил к выполнению варианта «Зет». Другого пути к Шлоссеру нет. Выхода нет. Скорин считал, что у него остаются как минимум пять-шесть дней. Сейчас он обдумывал, что за эти дни необходимо успеть сделать. Первое — сегодня же передать в Центр, что приступил к выполнению этот варианта. Второе…

— Разрешите?

Скорин поднял голову, привстал и поклонился:

— Прошу, господин гауптштурмфюрер. Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю, капитан. — Маггиль, церемонно поклонившись, сел. Надеюсь, не помешал?

— Я думаю, господин гауптштурмфюрер. Думать не может помешать даже служба безопасности. — Скорин подвинул Маггилю меню.

— Люблю смелых людей! — Маггиль расхохотался. — Ох, уж эти мне фронтовики! Отчаянный народ!

Кельнер поставил перед Скориным бокал пива и почтительно склонился, ожидая заказа гестаповца.

— Что желаете, господин гауптштурмфюрер?

Маггиль фамильярно подмигнул кельнеру.

— Беру пример с боевого офицера, дайте мне пива!

Кельнер побежал к стойке, Маггиль повернулся к Скорину.

— Надеюсь, капитан, вы не откажетесь выпить с офицером службы безопасности?

Скорин посмотрел гестаповцу в лицо, выдержав небольшую паузу, ответил:

— Не откажусь, гауптштурмфюрер. Майор фон Шлоссер высокого о вас мнения, а для меня мнение барона вполне достаточная рекомендация.

— О, Георг! Значит, вы знакомы с бароном? Великолепный парень, не правда ли? А какой верный друг! Только что я лишний раз убедился в этом. — Довольный своей шуткой, Маггиль откинулся на спинку стула и захохотал. — А вот и пиво!

Кельнер, поставив кружку, удалился. Маггиль сделал несколько глотков, рассматривая Скорина, решал, как лучше осуществить арест капитана.

— Я слышал, вы разыскиваете невесту, капитан? — спросил он.

— Я польщен, гауптштурмфюрер, вы в курсе моих личных дел.

— Личная жизнь офицеров всегда интересует службу безопасности. От благополучия в личной жизни каждого зависит моральный дух всей армии.

— Вы философ.

Скорин чувствовал на себе изучающий и насмешливый взгляд гестаповца. Внезапно разведчик понял, что арестован. Он так готовил себя к мысли об аресте, так точно рассчитал, когда это может произойти, представлял даже безразличное выражение лица Шлоссера. Не сомневался, что будет арестован лично майором абвера. Ситуация настолько не походила на придуманную и много раз мысленно пережитую, что Скорин растерялся. Почему служба безопасности, а не абвер? Арест службой безопасности означает смерть и невыполнение задания. Что случилось? Ошибка. Где-то допущена ошибка.

— Капитан, — Маггиль ухмыльнулся, — мое присутствие действительно не мешает вам думать. Я восхищен вашей выдержкой.

— В Таллинне мне все время говорят комплименты. Неделю назад за этим же столом майор Шлоссер тоже восхищался мной. Не помню, каким именно качеством, помню, что восхищался. — Скорин вторично упомянул о своем знакомстве с любимцем Канариса. Может быть, это поможет?

Маггиль вновь расхохотался. Приступ безудержного веселья охватил его. Наступила разрядка после встряски, которую ему недавно устроил Шлоссер. Маггиль рассматривал Скорина. Худощавый, тонкокостный капитан не может оказаться сильным человеком. Он явно интеллигент, а Маггиль не сомневался в хлипкости этой породы. Поупрямится, повизжит и сдастся. Через какой-нибудь час он начнет говорить так быстро, что стенографист едва будет успевать.

— Вы оправились после ранения, капитан? — любезно улыбаясь, осведомился Маггиль.

— Вы очень внимательны, гауптштурмфюрер. — Скорин хотел выпить, но боялся, что дрогнет рука и выдаст волнение.

— Я же говорил: внимание — обязанность службы безопасности. Кельнер, счет! Капитан, я забыл кошелек, заплатите, пожалуйста, за мое пиво. Я сегодня же рассчитаюсь с вами.

— Я бы рад, гауптштурмфюрер, но кредит портит отношения, а я слишком дорожу вашим расположением. За вами запишут. Надеюсь, я не обидел вас? — Скорин расплатился, оставил на чай и встал. — Спасибо за компанию.

Маггиль не ответил, кивнув кельнеру, первым пошел к выходу. «Всадить бы ему пулю в затылок», — подумал Скорин и тоже вышел на улицу. Маггиль стоял на мостовой, оглядывался. Увидев Скорина, гестаповец раздраженно сказал: