Заложница любви - Линда Уиндзор

Только что съеденный пирог неприятно дал о себе знать, когда девушка увидела, что палач набросил петли на шеи осужденных. Если бы этих людей казнили в Уэльсе, отец никогда не позволил бы ей присутствовать на казни, да она и сама не осмелилась бы смотреть.

– Эдвин!

Бронуин обернулась к ней сквозь толпу пробивался Натан.

– Это не просто повешение! – сообщил ей мальчик, блестящие глаза которого были устремлены на эшафот. – Хозяину подвернулся случай хорошо заработать. Народ собрался со всей округи! Торговля у нас пойдет!

– Этих людей могут убить только один раз, они и так полумертвы, – сухо заметила Бронуин. – Что еще можно с ними сделать?

Натан усмехнулся, обнажив испорченные зубы, которые Бронуин не рассмотрела накануне – по правде говоря, освещение в конюшне было неважным, да и, кроме того, почти все время Натан упирался лбом в коровий бок.

– Подожди, парень! Сейчас сам все увидишь!

И она увидела. Даже больше, чем хотела. Осужденных повесили, но когда они уже начали терять сознание и задергались под радостные крики и вопли толпы, то к ее ужасу, им распороли животы прямо у людей на глазах и господин в черном колпаке разрубил тела на четыре части. Душераздирающие крики несчастных будут ее преследовать до скончания дней, не сомневалась Бронуин.

Девушка в оцепенении стояла перед эшафотом, залитым кровью, не в силах пошевелиться, в то время как люди расходились в поисках новых развлечений. Она никогда прежде не могла себе представить, что однажды ей придется увидеть столь варварскую казнь, но несколько недель назад довелось лицезреть последствия подобного кровожадного безумства.

– Ну что скажешь, Эдвин? – Натан сиял, словно гордясь спектаклем. – Эй, Эдвин!

Бронуин глянула на своего товарища, лицо которого расплывалось у нее перед глазами, и кровь отхлынула от ее щек, колени подогнулись.

– Тебе плохо? – усмехнулся Натан, склонив голову к плечу и презрительно поглядев на Бронуин.

Конюшни и городские стены за его спиной тоже начали расплываться. Все вокруг пришло в движение, только оставались неподвижными ее ноги. Ее мутило, тошнота подкатила к горлу. Бронуин показалось, что ее сейчас вырвет, и она предостерегающе махнула рукой Натану, чтобы он отошел в сторону, но, упав на колени, девушка закачалась, и черный водоворот беспамятства затянул ее, лишив чувств.

Никогда в жизни Бронуин не падала в обморок, это было для нее так же ново, как и английский город Лондон. Она слышала голоса или же, по крайней мере, думала, что слышит – громче других был испуганный голос Натана. Потом стали различимы голоса людей, которые, казалось, поднимали ее вверх, заставляя плыть в каком-то черном облаке. Ее ноздрей коснулся запах пыльного сена – на таком же сене она спала накануне. В темноте было очень уютно… и так спокойно, что, казалось, она погружается во мрак все глубже и глубже, уходя туда, где ярко-красная кровь и отвратительное зловоние смерти не смогут до нее добраться.

Бронуин не знала, долго ли она пребывала в таком состоянии, сознавая лишь одно: ей не хочется возвращаться к жизни. И она осталась бы насовсем в той тьме, если бы голос Вольфа не извлек ее из глубин небытия. Только слыша его, чувствовала она себя в безопасности в этом странном мире, где кровопролитие было развлечением.

Он держал ее за руку. Она чувствовала его крепкую ладонь, сомкнувшуюся вокруг ее пальцев – такую теплую во внезапно показавшемся леденящем мире.

– Вольф?

– Да, милая, я здесь.

Где она? Бронуин опасливо приоткрыла глаза. Она лежала в постели, а не на сене, и в комнате, а не в конюшне. В красивой комнате. Высоко вздымался потолок, окна были прикрыты ставнями, едва пропускавшими свет зимнего дня. Кровать оказалась массивной, широкой, с матрацем, плотно набитым камышом. Над кроватью висел балдахин с пологом из шелка с кисточками. Яркий огонь очага, пылающий в нескольких футах от кровати, освещал комнату. «Где я?» – удивилась Бронуин, потому что комната была слишком мала, чтобы оказаться залом замка, а отдельные спальни, по ее понятию, полагались разве что королю или, быть может, папе римскому.

– Где я?

– В Вестминстерском дворце, – сообщил ей Вольф, широко улыбнувшись, в то время как она изумленно охнула.

– Боже, ты уложил меня в постель самого короля?

– Нет, это одна из тех небольших комнат, которые предоставляются гостям.

– Что со мной было? – Бронуин побледнела еще сильнее, вызвав горячее сочувствие мужчины, сидевшего рядом, у ее постели.

Сберег ли Вольф ее тайну? Известно ли Ульрику Кентскому и королю о ее присутствии во дворце? Проклятье, не придется ли ей умереть такой же ужасной смертью, как тем двум беднягам, растерзанным на эшафоте? Множество вопросов металось в ее голове, не находя выхода.

– Я решил, что эта комната понравится вам больше конюшни, миледи. К тому же, вы хотели попасть во дворец, где Ульрик Кентский разделяет общество короля, не так ли?

– Но я не собиралась быть в числе их гостей! – раздраженно отрезала девушка. – Что вы ему сказали?

– Кому?

– Королю! Он уже знает о гибели моего отца?

Вольф пожал плечами.

– Откуда мне-то может быть известно? Король не удостоил меня аудиенции. Все это, – обвел он рукой комнату – любезность, оказанная мне одним другом из свиты Эдуарда. Со многими рыцарями из окружения короля я сражался в течение последних восьми лет в Святой Земле.

– С кем именно? – подозрительно спросила Бронуин.

Казалось невероятным, что она находится в королевском дворце, а сам король об этом ничего не знает.

– С Родериком Беркли. После нападения сарацинов на караван паломников, в число которых он входил, я извлек стрелу из его бедра, а потом долго тащил беднягу по песчаному аду в безопасное место.

– А вы сами тоже были ранены?

– Кажется, – небрежно заметил Вольф, словно речь шла об укусе насекомого.

Но Бронуин видела его шрамы, оставшиеся от ран, смертельных для обычного человека.

– Я отвлекся. Не могли бы вы рассказать мне, что произошло с вами в Смитфилде?

Бронуин села на кровать и подогнула под себя ноги.

– Там казнили двоих людей, и, причем таким образом, что я никогда прежде и представить себе подобного не могла, – она содрогнулась при воспоминании. – Я… ни разу не падала в обморок, но повсюду текла кровь, и вдруг… я увидела отца в луже крови, рядом лежит мама… и бедная Кэрин…

Она вздохнула. Вольф снова сжал ее руку.

– Никогда не думала, что можно быть такой усталой… и подавленной. Вы знаете, что я владелица Карадока?

Вольф мягко усмехнулся.

– Да, миледи. Я все стараюсь убедить себя в этом, с тех самых пор как обнаружил… вашу болезнь.