Ко времени моих слёз - Василий Головачев

Дружки здоровяка повскакали с мест, бросились к дерущимся.

Лохматый в свитере ударил Гольцова затылком о столик, еще раз и еще. В глазах потемнело. Убьет, вяло подумал Арсений Васильевич. Разговор об Оксане – только предлог. Жаль, что все так глупо получилось…

Еще удар, искры из глаз!

И вдруг в голове прошумел знакомый «сквознячок».

Арсений Васильевич получил тихий электрический разряд, превративший его в странную резонансную систему, нечто вроде гигантского биологического камертона. Нервные цепи выстроились в единую гармоничную структуру, мгновенно настроили мышцы и сухожилия на физическое действие. Голова прояснилась, кровавая пелена сползла с глаз. Он стал видеть и слышать гораздо лучше, чем прежде. А главное – он понял, что надо делать!

Одним гибким змеиным движением Арсений Васильевич вывернулся из рук громилы в свитере, уклонился от кулака, летящего в лицо слева: прибежали приятели парня. Присел, пропуская над собой ногу второго парня, высокого, бритоголового, в куртке.

Система упорядочивания мыслей и чувств продолжала работать, и Арсений Васильевич с восторгом и с ужасом одновременно увиде л точки нанесения ударов, от которых напавшие на него забияки должны были упасть замертво и не встать.

Однако применить проявившиеся в памяти знания рукопашного боя ему не дали.

Рядом вдруг появились двое мужчин, те самые, что поглядывали на Гольцова со спутницей наравне с тремя бандитами. Раздались почти неслышимые в возникшем гаме удары, нападавшие с воплями разлетелись в разные стороны.

Подскочили охранники клуба, официанты. Вокруг сгрудились посетители ресторана, с жадным любопытством разглядывая действующих лиц и разгром, ими учиненный. Арсений Васильевич поймал изучающий взгляд одного из них, почувствовал буквально физически липкое прикосновени е, встрепенулся, ища глазами обладателя взгляда, но увидел лишь широкую спину седоголового мужчины в белом костюме, быстро направлявшегося к выходу.

На шею бросилась плачущая Оксана:

– Бедный мой! Тебе сильно досталось?!

Подошел милиционер, козырнул:

– Пройдемте, граждане.

– Мы не виноваты, – торопливо заговорила девушка, – они первые полезли в драку!

– Разберемся.

Помятых дебоширов подняли, вытолкали из зала, отвели в кабинет директора. Милиционер принялся составлять протокол, расспрашивая свидетелей, пришедших на помощь Гольцову, и самого Арсения Васильевича. Длилась эта процедура почти час, так что надоело всем. В конце концов один из свидетелей, высокий, по-спортивному поджарый, светловолосый, с приятным лицом, сероглазый, показал сержанту какое-то удостоверение, и расследование закончилось.

Напавших забрали приехавшие сотрудники милиции. Пострадавшего со спутницей и свидетелей отпустили.

Эйфория, наступившая в результате инсайта-озарения и поднявшая тонус, прошла, Арсений Васильевич почувствовал усталость, боль в затылке, и ему захотелось искупаться и прилечь.

– Я с тобой! – схватила его за руку Оксана. – Не отпущу одного!

– Мы его проводим, – успокоил ее симпатичный молодой человек. – Все будет хорошо.

– Кто вы? – равнодушно поинтересовался Арсений Васильевич.

– Меня зовут Максим. И я знаю вашу дочь Марину.

Арсений Васильевич вздрогнул, выкарабкиваясь из трясины безразличия.

– Максим? По-моему, Маринка рассказывала о вас. Это не вы зимой помогли ей отбиться от хулиганов?

– Я.

– Но как вы здесь оказались? Живете неподалеку?

– Поехали к вам домой, по дороге поговорим, если не возражаете.

– Н-нет.

– Замечательно. – Максим посмотрел на молчаливого спутника. – Гера, поедешь сзади. Остальные пусть посмотрят на нас издали и присоединятся.

– Слушаюсь, – кивнул Штирлиц.

Арсений Васильевич попрощался с расстроенной Оксаной, пообещав встретиться с ней на следующий день, сел в свою «Ниву» вместе с Максимом. Спутник Максима залез в кабину светло-серой «Хендэ», последовавшей за ними.

– Кто вы? – еще раз спросил Арсений Васильевич.

– Майор ФСБ Разин, – представился Максим.

НЕДОЗВОЛЕННОЕ

Пока Гольцов принимал душ и приводил себя в порядок, Максим со Штирлицем знакомились с его квартирой.

Ничего особенного она собой не представляла. Трехкомнатная квартирка советской постройки, крохотная прихожая, крохотная кухонька, небольшая спальня, гостиная, еще одна спаленка, приспособленная хозяином под рабочий кабинет, где располагались компьютер и диванчик для гостей. Единственное, что внушало уважение в этом жилище, так это библиотека. Полки с книгами стояли везде: в кабинете, в гостиной, в прихожей и даже в спальне.

– Приличное книгохранилище, – проговорил Райхман со знанием дела. – Книг здесь не меньше пяти-шести тысяч. Наш клиент серьезный библиофил. Наверное, с детства увлекается собирательством. А книги, кстати, почти все еще тех времен, докапиталистических, новых мало.

– Сейчас издается всего столько, что нет смысла собирать личную библиотеку, – заметил Максим, – да и хранить их негде.

Он снял с полки томик О’Генри, полистал, поставил на место:

– Люблю этого писателя.

– Я тоже, – кивнул капитан. – У меня дома еще старый отцовский трехтомник сохранился, желтый.

– Здесь полное собрание рассказов. Брет Гарт, Майн Рид, Жюль Верн, Джек Лондон.

– Добрые старые приключения, фантастика плюс эзотерика. – Райхман снял с полки книгу Успенского «Новая модель Вселенной». – Читал?

– Нет.

– Почитай, весьма любопытное чтиво. Станешь смотреть на мир по-новому.

– Смотри-ка, две колоды карт, нераспечатанные. Интересно, в какие игры играет наш подопечный?

– В преферанс, – раздался голос хозяина, и он вышел из душевой, одетый в махровый халат, вытирая на ходу мокрую голову. – Уже лет двадцать пять пульку расписываю. Не хотите составить компанию?

Гости переглянулись.

– В другой раз, – пробормотал Максим, стыдясь признаться, что играет в преферанс он слабо.

– Вы не играете? – прищурился Гольцов.

– Играю немного, но нет времени.

– Тогда присаживайтесь и рассказывайте, кто вы и почему за мной следите. Чай, кофе, соки будете?

– Чай, если можно.

Арсений Васильевич скрылся на кухне и вскоре принес поднос с дымящимся чайником, чашками, сахаром и сухарями.

– Извините, лимона нет, есть только лимонный сок.

– Благодарю, не надо.

Сели, поглядывая друг на друга, налили чаю.

– У вас хорошая библиотека, – похвалил хозяина Штирлиц.

– Шесть с половиной тысяч томов, – равнодушно сообщил Гольцов. – Итак?

– Одну минуту. – Максим выдвинул из-за уха усик рации. – Кузьмич, что у вас?

– За вами ехали две тачки, – ответил лейтенант. – В одну – серую «клюкву» – погрузились какие-то бомжеватого вида личности, трое. Другая – белая «Калина», но сколько в ней сидит народу, мы не разглядели. Шаман утверждает, что четверо вместе с водителем.

– Где они сейчас?

– «Калина» проводила вас до хаты клиента и скрылась. Серая «клюква» торчит во дворе.

– Понятно. – Максим задвинул усик рации под волосы.

– Какая же зараза тут работает? – не выдержал Штирлиц.

– О чем вы? – нахмурился Гольцов.

– За вами следят, – сказал Максим. – Еще две группы, кроме нашей. И нас очень интересует, кто это и что им надо. Вот почему мы решили открыться и выяснить, в чем дело. Что вы можете сказать по этому поводу?

Арсений Васильевич ушел мыслями в себя, не торопясь отвечать. Качнул головой раз, другой. Допил чай.

– Прошу прощения, господа, но мне нечего сказать. Я не знаю, кто за мной следит и что им нужно.

– Знаете, – твердо сказал Максим. – Мы работаем в особом отделе Федеральной службы безопасности, выявляющем сильных экстрасенсов. Вы сильный экстрасенс, точнее, очень мощный пси-излучатель. Наша аппаратура иногда фиксирует всплески такой интенсивности, что диву даешься.

– Разве существует такая аппаратура? – недоверчиво пробормотал Гольцов.

Максим отметил про себя, что возражать против формулировки «сильный пси-излучатель» Гольцов не стал, что косвенно свидетельствовало в пользу утверждения.

– Существует.

– И все же я не могу… ничего добавить. Не имею права.

– Что значит – не имею права? Вы работаете на какую-то другую государственную силовую структуру? На армию?

– Н-нет.

– Тогда объяснитесь.

Арсений Васильевич налил себе кипятку и одним залпом выпил, не поморщившись. На лбу его выступила испарина.

– Вы не поймете. Это вне… – Он пошевелил пальцами, – вне вашей компетенции, вне любых научных оценок и отношений. К тому же, если я попытаюсь вам что-либо рассказать, вас начнут преследовать.

– Кто?

– Не знаю, они могут внедриться в любого… человека.

– Кто – они? Конкретно?

Арсений Васильевич поморщился, вытер лоб салфеткой. В глазах его зажглась и погасла искра тоски.