Ко времени моих слёз - Василий Головачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и хрен с ним! Он где-то там, а ты здесь, на Земле, умный, сильный и красивый. Если уж просочившаяся информация так влияет на тебя, повышает тонус и усиливает сердечную мышцу, представь, что лежит в тебе на более глубоких горизонтах. Рискни!
Арсению Васильевичу стало жарко. Он встал, походил по кабинету, посмотрел на потолок: кто-то снова посмотрел на него сквозь толстое перекрытие, как бы предупреждая, чтобы он не самовольничал.
– Скройся! – мрачно, с нажимом проговорил Гольцов.
Взгляд истончился «до комариного писка», исчез.
Арсений Васильевич удовлетворенно кивнул, посмотрел на монитор компьютера:
– Отключись!
Раздался щелчок, компьютер выключился, экран погас. Хотя кнопку выключения Арсений Васильевич не нажимал.
В кабинет снова заглянул Женя Шилов:
– Василич, слово из девяти букв, термодинамическая функция состояния, четвертая буква «а».
– Энтальпия.
– Спасибо. – Голова Шилова скрылась, затем появилась вновь. – Ну, ты и даешь, Василич! Прямо ходячая энциклопедия!
Дверь закрылась.
Арсений Васильевич поколебался немного, идти или не идти в столовую, есть по-прежнему не хотелось. Потом все-таки решил пообедать, чтобы совсем уж не выделяться среди всех и не давать повода сотрудникам удивляться его поведению.
Вечером он подъехал к ресторану «Ракета» на улице Гагарина, полный решимости объяснить Оксане всю пагубность ее стремления встречаться с ним. Служебные романы, как правило, заканчивались плачевно. Однако, увидев девушку в красивом плащике, стройную, милую, улыбающуюся, Арсений Васильевич вдруг поймал себя на мысли, что нельзя отказываться от подарков судьбы, подготовленных небом, сердце дрогнуло, зашевелились мужские инстинкты, и он решил отложить суровый разговор.
Оксана бросилась к нему через дорогу, взяла под руку, поднимая лицо, ища его глаза.
– Ты не сердишься? Правда? Мне показалось, там, в институте, что ты избегаешь меня.
– Все нормально, – сказал он, погладив ее пальцы. – Пошли поужинаем.
Ресторан «Ракета» считался дорогим заведением, элитным, здесь часто давали сольные концерты московские эстрадные звезды, встречались местные лидеры, политики, бизнесмены, а также криминальные авторитеты. Сотрудники ИЛИА захаживали сюда редко, и Арсений Васильевич не переживал, что его увидит кто-либо из института.
Однако, как назло, первым, кто повстречался у них на пути, оказался заместитель главного инженера института Рудаков, атлетически сложенный, но недалекий и поэтому вечно придиравшийся к тем, кого он считал конкурентом в борьбе за кресло главного инженера. Гольцов как раз был одним из таких претендентов, хотя сам он не помышлял заниматься карьерным ростом, и с Рудаковым у него сложились натянутые отношения.
Они кивнули друг другу. Рудаков с видимым интересом посмотрел на Оксану, проследовал мимо, сказал что-то своему спутнику в пальто из крокодиловой кожи, оба засмеялись. А у Арсения Васильевича испортилось настроение. Снова начало казаться, что за ним кто-то скрытно наблюдает, а потом к этому ощущению прибавилось другое – предчувствие грядущей беды.
– Что? – посмотрела на него Оксана, чутко угадывающая чувства начальника и друга. – У тебя вытянулось лицо.
– Неприятный человек, – пробормотал Арсений Васильевич, кивая на удалявшегося Рудакова. – Плохо, что он увидел нас вдвоем. Теперь об этом будет знать пол-института. В том числе директор.
– Ты боишься?
– Нет, но…
– Ну и фиг с ним.
– В принципе, и в самом деле, – усмехнулся он. – Что дано, то и будет.
Они выбрали столик в другом углу зала, подальше от музыкального центра, сели. Начали изучать меню. Оксана щебетала, довольная жизнью, что-то спрашивала, шутила, рассказывала какие-то смешные истории. Он отвечал, не думая об ответах, автоматически, поддакивал, кивал, а сам исподтишка изучал посетителей ресторана, гадая, кто из них следит за ним. В какой-то момент в голове прошумел свежий ветеро к, будто открылась и закрылась дверца в иное пространство, и Арсений Васильевич сразу увидел-почуял токи внимания, тянувшиеся к нему через зал.
Наблюдателей оказалось аж пятеро!
Трое вошли вслед за ним и уселись у выхода из зала. Они буквально светилис ь угрюмым фиолетово-багровым светом, тая внутри черных пустот в головах запасы презрительного недоброжелательства и угрозы.
Еще двое появились чуть позже, также выбрав столик поближе к двери, но цвет их аур был иным: голубое с оранжевым. Цвет внимательной сосредоточенности и настороженности. Эти люди тоже не казались слабаками или случайными гостями ресторана, но в их индивидуальных психосферах не было столь целеустремленной свирепой жажды кого-либо обидеть.
Арсений Васильевич отвернулся, прислушиваясь к себе с легким удивлением. Раньше он никогда не анализировал обстановку столь профессионально и точно, проявляя чудеса проницательности и трансперсонального видения. Что же произошло? Отчего он стал видет ь чужие намерения и эмоциональные поля?..
– … ! – с обидой проговорила Оксана.
– Что? – спохватился он.
– Ты меня совсем не слушаешь.
– Извини, задумался. Ты уже выбрала?
– Стейк из лосося можно?
– Зачем спрашивать? Конечно, можно. Я, наверно, тоже рыбу выберу, не хочется на ночь мяса наедаться. Плюс бокал белого вина. Не возражаешь?
– Нет.
Официант принял заказ, начал сервировать стол.
Отпили по глотку «Совиньона».
– Вкусно, – прищелкнула языком Оксана, отпила еще глоток. – И все-таки ты сегодня какой-то заторможенный. Может, что-то случилось? У Маринки с Кириллом все в порядке?
– Нормально, – ответил он, продолжая ловить на себе изучающие взгляды подозрительных личностей. – Просто я сон плохой видел. Как правило, такие сны сбываются.
– О чем?
– В молодости я падал с крыши или со скалы и просыпался в холодном поту.
– Ты и сейчас молодой.
– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Арсений Васильевич. – Хотя молодость прошла, не обнадеживай себя. А когда я стал постарше и сдал на водительские права, начало сниться черт-те что.
– Как сдавал экзамен? – засмеялась Оксана.
– Нет, экзамен я сдал нормально, в отличие от моей дочери, которая сдавала на права трижды. Так вот мне снится, что я еду на подъем, гора все круче, мощности двигателя не хватает, и машина начинает сползать задом вниз. Естественно, все кончается падением, отчего я сразу просыпаюсь и долго не могу прийти в себя. Или я разгоняюсь, впереди мост, машина взлетает, и все снова кончается падением. А иногда в самой обыденной ситуации, когда мне просто надо сдать на машине назад, вдруг отказывают тормоза, я жму на педаль изо всех сил, а остановиться не могу. Конечно, я во что-то врезаюсь кормой и снова просыпаюсь.
Оксана перестала улыбаться, покачала головой:
– Ужасные сны! Может, ты просто переутомляешься на работе? И тебе надо отдохнуть?
– Я уже давно не переутомляюсь. – Арсений Васильевич допил вино, прищурился. – Разве что с тобой… иногда.
Оксана недоверчиво посмотрела на него, потом поняла, что он шутит, фыркнула:
– Что-то я этого не замечала.
– Это хорошо. Есть еще порох в пороховницах. Давай ешь, а то рыба остынет.
Помолчали несколько минут, поглощая заказанное.
Арсений Васильевич уже начал сомневаться в своей проницательности и реальности своих страхов относительно наблюдавших за ним мужчин. Возможно, их интерес вовсе не имел практического выхода, и мужчинам просто нравилась его спутница. Но в этот момент один из наиболее неприятной троицы встал, самый молодой, лохматый, угловатый, в свитере, и направился к столику Гольцова, неся в руке стакан с прозрачной жидкостью.
– Эй, папаша, – хрипло сказал он, дыша перегаром, – давай выпьем за твою бабу. Не хочешь присоединиться к нам?
– Спасибо, мы здесь посидим, – вежливо отказался Арсений Васильевич.
– Тогда пусть она идет, а ты сиди.
– И она останется.
– А чего так?
– Вам что, делать нечего? – удивился Арсений Васильевич. – Вернитесь к своим друзьям и не мешайте нам отдыхать.
– Значит, ты нас не уважаешь? – с пьяной настойчивостью проговорил парень в свитере. – А если мы заплатим?
– Послушайте, отстаньте, пожалуйста! – возмутилась Оксана. – Мы не собираемся с вами выпивать!
– А нам и не надо с тобой пить, – ухмыльнулся здоровяк в свитере, – нам бы потрахаться.
– Свинья!
Арсений Васильевич покраснел, резко встал, поднял руку. Раздался звонкий треск пощечины.
Из рук парня выпал стакан с водкой, ударился о пол, но не разбился. Глаза его расширились, наполнились изумлением.
– Ты чо, лысый, охренел?! Да я тебя по стенке размажу!
Он схватил Арсения Васильевича за грудки, приподнял, опрокинул на стол. Загремели тарелки, ложки, вилки, фужеры, падая на пол.
Дружки здоровяка повскакали с мест, бросились к дерущимся.
