О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904-1921 - Григорий Семенов

Эта ошибка германского командования оказалась роковой для империи, потому что кооперация с большевиками выдвинула социалистические элементы Германии на авансцену политической жизни страны и стоила императору Вильгельму его трона. Это противоестественное сближение императорской Германии с Советами в Брест-Литовске и после него оттолкнуло национально мыслящую Россию от Германии, и первая помощь, которая была оказана Белому движению иностранцами, была обусловлена именно участием германских военнопленных в Красной армии.

Все это Жевченко, по моим инструкциям, изложил адмиралу Колчаку, находившемуся в то время в Шанхае. Однако адмирал нашел несвоевременным свое появление во главе антибольшевистских элементов, и Жевченко по его поручению донес мне, что адмирал считает, что обстановка данного момента еще, по его мнению, не требует спешности в его активном выступлении, но он будет готов служить делу родины, как только она позовет его. Донесение Жевченко было подтверждено полученной мною одновременно телеграммой за подписями самого адмирала, нашего генерального консула в Шанхае Путилова и графа Езерского. Содержание телеграммы заключалось в пожелании мне успеха в начатом деле и в выражении уверенности, что я справлюсь с поставленной себе задачей.

Таким образом, и вторая моя попытка втянуть известных и опытных лиц в активное участие в противобольшевистском движении потерпела также неудачу. Несмотря на все, я все же решил идти по начатому пути и продолжать работу по подготовке базы в Монголии и в полосе отчуждения КВЖД, так как я верил в жизненность поставленных себе целей и верил, что не останусь одиноким в своем стремлении организовать вооруженный отпор захватчикам власти. Действительность показывала, что я был прав и что наше офицерство, молодежь и все, любившие родину и желавшие ей счастья, с большими трудностями и риском для жизни, прослышав про объявленный мною набор добровольцев против большевиков, ежедневно просачивались на станцию Маньчжурия и примыкали ко мне. Я принимал всех желающих, не обещая ничего и не зная, смогу ли я прокормить своих людей.

В это же время из Сибири проходил батальон итальянцев, сформированный еще при императорском правительстве из военнопленных австрийской армии, по национальности итальянцев. Его командир майор Гарибальди был встречен мною на станции. Мы познакомились, и вечером я со своими офицерами угощал итальянцев ужином в Маньчжурском общественном собрании. Это было как раз в день моего выступления против городского самоуправления и общественности, о котором я говорил выше, так что я вынужден был извиниться перед своими гостями и на некоторое время покинуть их, чтобы привести к покорности отцов города. Вернувшись обратно, я рассказал майору Гарибальди комический эпизод с тремя категориями большевиков, и ввиду того, что майор придерживался тех же взглядов на большевиков, что и мы, мне нетрудно было войти с ним в некоторое соглашение и получить от него несколько легких пулеметов и шасси грузовика с мотором Минерва, который впоследствии был нами оборудован как бронированный автомобиль. Эта работа была проведена тремя техниками, бельгийцами по национальности, которые входили в состав батальона майора Гарибальди и которые остались в Маньчжурии и поступили ко мне на службу.

К этому же времени относятся первые столкновения моих разъездов с большевиками западнее Даурии. В то время мы были плохо вооружены, не имели ни артиллерии, ни пулеметов, так что держаться было довольно трудно.

Итак, я имел перед собой три враждебные мне группы.

Первая группа – маньчжурская общественность, за которой стоял генерал Хорват, почему-то с первых же дней появления моего в Маньчжурии ставший мне в оппозицию. Мои отношения с генералом Хорватом состояли из сплошных недоразумений, т. к. генерал, дороживший своей дружбой с китайцами, весьма косо смотрел на мою работу среди монгол, вызывающую острое недовольство китайских властей.

Вторая группа, опасавшаяся меня и старавшаяся помешать созданию моего отряда, возглавлялась тогдашним командующим китайскими войсками в Маньчжурии. Он поверил заявлению большевиков об отказе их от прав России на КВЖД и смотрел на меня как на препятствие к полному подчинению Маньчжурии китайской администрации. Отношения с ним так и не наладились, и только замена его другим генералом разрядила остроту обстановки. Особенно же близкими и сердечными отношения стали после назначения в Маньчжурию генерала Чжан Хайпына, ныне генерал-адъютанта Е. И. В. Императора Маньчжурской империи.

Наконец, третью группу открытых моих врагов составляли большевики, в борьбу с которыми и был вложен весь смысл моих усилий.

Глава 13

Взаимоотношения с монголами

Борьба между хараченами и баргутами. Мое мирное посредничество. Конференция и переход харачен ко мне на службу. Зачисление баргут в Монголо-бурятский полк и охрана ими западного участка КВЖД. Вмешательство ген. Хорвата и кн. Кудашева. Соглашение об охране дороги. Приезд майора Куроки. Мой ответ кн. Кудашеву. Назначение барона Унгерна комендантом города Хайлара. Обстановка в Хайларе. Недоразумение с офицерами гарнизона. Разоружение Хайларсхого гарнизона. Нервность китайских властей. Инцидент в Бухэду. Разоружение баргут и арест барона Унгерна. Мой первый «броневик». Мои отношения с бароном. Личность барона и его своеобразность. Арест и расстрел д-ра Григорьева. Взгляд на религию.

Выше я указывал на то обстоятельство, что с юных лет у меня установились хорошие отношения с приграничными монголами. Первые шаги своей самостоятельной жизни, после производства в офицеры, я начал с активного участия в монгольской революции. Тогда, волею нашего Министерства иностранных дел, моя работа в Монголии была быстро и решительно пресечена и я был вынужден выехать из Монголии, но кое-какие знакомства и связи с вождями монгольских племен мне удалось сохранить, и теперь они мне очень пригодились.

В 1916 году китайский генерал Баба Джан поднял восстание против своего правительства и привлек на свою сторону монгольское племя харачен. Восстание не удалось, так как Баба Джан был убит в одном из первых же столкновений повстанцев с регулярными китайскими войсками. Его заместил князь Фу Шинга, который, теснимый китайцами, повел свое племя в северо-западном направлении через Баргу, рассчитывая выйти в Халху и там найти возможность укрыться от преследования китайцев. Двигаясь через Баргу с семьями и стадами, харачены по пути потеснили жителей Барги баргут, поэтому правитель Барги, князь Гуй Фу, был вынужден вступить в вооруженную борьбу с ними. Ко времени моего приезда на Войсковой Круг в Забайкалье в 1917 году с фронта борьба монгол между собою была в полном разгаре. Имея в виду свои формирования, я тогда же решил использовать этот факт, чтобы, примирив враждующие племена, предложить хараченам вступить в формируемые мною части. Для этой цели я связался с давнишним своим знакомым Таламой, которого направил в лагерь харачен с целью произвести предварительно обследование положения и выяснить возможность моего мирного посредничества.