Атлас и серебро - Джейн Арчер

– Ты предпочитаешь грубые игры, Шенандоа?

– Я предпочитаю, чтобы ты оставил меня в покое!

– На сей раз мы зашли слишком далеко.

Шенандоа снова стала рваться из его рук. Он отпустил ее, но железные пальцы накрепко сжали запястье и не разжимались, как бы она ни старалась: противник был слишком силен и отступать не собирался.

– Роже, перестань!

– Теду ты бы ни за что такого не сказала. Ты чуть сама его не раздела – только бы поскорее, верно?

Она не стала отвечать и лишь продолжала вырываться, глядя ему в глаза. Рано или поздно он образумится – если только и впрямь не вбил себе в голову, что Шенандоа неравнодушна к Теду Брайтону.

– Отвечай же! – встряхнул ее Роган что было сил.

– Нет! Это неправда! Отпусти меня!

– Расстегни на мне рубашку – как бы сделала для него!

– Я бы не стала!

Роже снова встряхнул ее. От этого выскочили все шпильки, и роскошные каштановые волосы растеклись блестящим потоком до самых бедер. Глаза его загорелись от восхищения, он продолжал:

– Шенандоа, ведь ради спасения сестры ты была готова пойти на все. Стало быть, Тед запросто мог получить, что пожелает. А как же я?

– Но это же совсем другое, Роже, – промолвила она, вдруг почувствовав, что к горлу подступили рыдания. Из глаз вот-вот готовы были брызнуть слезы отчаяния и беспомощности. А еще она ужасно не хотела, чтобы Роже превращался вот в этого стоявшего сейчас перед ней взбешенного самца. И она снова постаралась взять себя в руки.

– Расстегни рубашку, Крошка До, иначе только меня здесь и видели!

– Ты уедешь?!

Он молча прищурился.

– Но ты же обещал...

Его лицо оставалось каменным.

Если он уедет, нечего и думать о спасении Арабеллы – хуже того, она сама окажется целиком во власти шайки Брайтонов. Неужели у Роже и впрямь хватит совести бросить ее одну и нарушить данное слово?! И все же не стоит его дразнить, даже если он блефует. Слишком велика ставка в этой игре! И, смирив себя, она принялась одну за другой расстегивать пуговицы на его рубашке, обнажая поросшую светлыми волосами грудь.

Роже окаменел, пока ее пальцы робко опускались все ниже, до самого пояса. А глаза ее как бы помимо воли то и дело возвращались к тому, что так явственно напряглось под тесно облегавшими бедра потертыми джинсами. Да, она боялась его, однако даже нескольких случайных прикосновений к его коже было достаточно, чтобы напомнить ту ночь, когда она лежала в кровати рядом с Роже, сгорая от желания ласкать его и ожидая его ласк. Она ничего не могла с собой поделать.

– Сними ее, Шенандоа.

Она вытащила полы рубашки из-под пояса джинсов, залюбовавшись гладкой, загорелой кожей. И уже без напоминания придвинулась ближе, чтобы помочь вытащить руки из рукавов. Он стоял обнаженный до пояса. Рубашка выпала из ее ослабевших пальцев. Ей вдруг до боли захотелось запустить их в густую курчавую поросль на его груди, чтобы ощутить эти удивительные, мощные мышцы, чтобы прижаться к ним всей грудью. Шенандоа силой заставила себя отвернуться, смущенная донельзя собственными чувствами и мыслями.

– Ну, а что теперь ты бы сделала для Теда?

– Ничего, – пробормотала она, снова завороженно глядя на Роже, снова гадая, откуда могли взяться эти грубые шрамы.

– Ничего? Ни за что не поверю! Иди сюда. Прижмись ко мне.

– Роже, я...

Тогда он сам привлек ее, прижав пышные груди к себе. Шенандоа почувствовала, как сильно он вздрогнул и напрягся, словно от удара. Захватив в горсть ее волосы, он повернул ее к себе:

– Ты ловко умеешь прикидываться невинной дурочкой, но я теперь знаю правду. С Брайтоном ты вела себя совсем по-иному. Расстегни мои джинсы.

Она сглотнула возникший в горле комок, еле справляясь со снедавшими тело истомой и желанием, – теперь ей было все равно, что может подумать или сказать Роже.

– Твой револьвер. Я... – Сними его тоже.

Теперь ее руки выполнили приказ, повинуясь ее собственной воле. Шенандоа сняла тяжелую кобуру, толстый кожаный ремень и занялась застежкой на джинсах – медленно, осторожно, вся трепеща от предчувствия того, что вот-вот должно было произойти. Когда с пуговицами было покончено, она еще раз нерешительно взглянула в незнакомое, застывшее лицо:

– Роже, я не...

– Ты ведь была не прочь, До. Что один мужик, что другой – разница небольшая, верно?

– Нет. Я...

– Я вполне способен удовлетворить тебя, Шенандоа. Не бойся.

– Нет, Роже, нег! – прерывисто воскликнула она, нарушая тишину укромного уголка. В панике она подумала, что захватившая все ее существо буря эмоций может унести их неведомо куда, лишив последних крупиц рассудка. Не ведая, что творит, удивив и Роже, и себя, Шенандоа вдруг вскочила, ринулась к кучке одежды, схватила ее и попыталась убежать. Однако Роже мигом перехватил беглянку, резко развернул и прижал к себе. От толчка оба упали, а одежда беспорядочно разлетелась во все стороны.

– Нет, Роже, нет! – испуганно твердила она. – Пожалуйста, не делай это вот так! – Все это время Шенандоа бешено вырывалась, стараясь сбросить с себя груз его тела, побороть овладевшее ею безумие страсти. Она не должна сейчас уступить. Ведь тогда псе пойдет не так. И Роже должен это понять.

Обливаясь потом, он прижал ее к земле. В синих глазах бушевало жаркое пламя желания:

– Я хочу тебя, Шенандоа! И мне плевать на то, что сама ты предпочла бы Брайтона!

– Нет!

– Я и так слишком долго ждал.

– Роже, я вовсе не хотела Теда, не хотела! – повторяла она, распластавшись под его сильным, распаленным телом. – Я хочу тебя.

Роган мгновенно застыл, как камень, не веря своим ушам:

– Что?..

– Я хочу тебя, Роже, даже несмотря на то, как ты со мной обращаешься. Я хочу тебя. Теперь ты расслышал?

– А как же Брайтон?

– Я же сказала. Тебя! Я хочу тебя. Уж не знаю, как и отчего, но твоя близость возбуждает меня так, как не возбуждала даже самая захватывающая игра!

Роже вдруг глухо хмыкнул. Напряженные мышцы расслабились. Он перекатился на бок, крепко прижимая к себе Шенандоа.

– Только тебе могло прийти в голову сравнивать меня с партией в покер!

Растерявшись от столь неожиданной смены его настроения, она уселась, испуганно глядя ему в глаза.

– Роже!

– Докажи, что действительно хочешь меня.

Она медленно покачала головой: что делать дальше?

– Ласкай меня, Шенандоа. Доведи до конца то, что начала. Мне так нужны твои ласки!

Нежные щечки залил румянец. Ее сердце стало биться медленно, неровно. Хотя на поляну давно опустились сумерки, она все еще могла ясно различить его черты. И снова тонкие, трепетные пальчики как бы сами собой пробежались по густой светлой поросли, покрывавшей грудь, и несмело опустились ниже, еще ниже, в самый пах, чтобы раздвинуть застежку джинсов и явить свету символ его мужественности.