Талисман - Генадий Синицын

«Залезай и посмотри в окно», – зашептал Диме на ухо Сашка. Тот осмотрелся вокруг, никого поблизости на этой стороне дома не было, он ухватился за подоконный карниз из жести и осторожно, чтобы не греметь, опираясь коленями на выступающий цоколь фундамента стены, подтянулся к окну. Небрежно задёрнутые занавески оставляли свободное пространство между ними, что позволило ему беспрепятственно заглянуть в комнату. У подростка перехватило дух, когда его взор неожиданно остановился на разобранной постели в ближнем правом углу полутёмного помещения, где в страстном порыве переплелись два обнажённых тела. Активное совокупление мужчины с женщиной, в упор созерцаемое им, жутко возбуждало и завораживало. Вадька, догадавшись, что происходит в комнате, нетерпеливо дёргал друга за штанину. Тот же, увлечённый необыкновенным зрелищем, не в силах был оторваться от окна и буквально пожирал глазами происходящее в постели. Словно почувствовав посторонний пристальный взгляд, женщина, приоткрыв смеженные до того веки, выглянула из-за плеча мужчины. Взгляды подглядывающего и тёти Тони, а это была именно она, неожиданно встретились, подросток растерялся, отпрянул от окна и под грохот жестяного карниза сорвался вниз. Через несколько секунд занавески за окном зашевелились, открытое пространство между ними исчезло. Вадька, раздосадованный неудовлетворённым любопытством, эмоционально выговаривал другу за допущенную им оплошность. Подростки ещё какое-то время покрутились под окном. Затем, не выдержав, Вадька осторожно взобрался к оконному проёму, сосредоточенно обследовал его, пытаясь найти между занавесками какую-нибудь щель, и, потерпев неудачу, спустился на землю. Сокрушённо вздохнул, разведя руки в стороны, и с огорчением произнёс: «Всё, пошли, кина не будет».

По дороге от злачного места неожиданно их нагнал долговязый Шиха, широко раскинув свои длинные руки, как бы пытаясь обхватить их сзади по-дружески за плечи, поинтересовался:

– Что это вы в окна заглядываете?

– Никуда мы не заглядываем, – нехотя ответил Дима.

– Ну-ну, а то мы с Виталиком с балкона не видели, как ты прилип к окну, а затем, видимо, замеченный из комнаты, загремел вниз. Давайте колитесь!

– Да, …, – без энтузиазма начал Дима, – Сашка, привёл нас кино посмотреть.

– Какое кино? – не поняв, переспросил Шиха.

Дима, лихорадочно соображая, как бы выразить увиденное, и скороговоркой выпалил:

– Тётя Тоня там с каким-то дядькой в постели, это, ну,…

– Понятно, – догадавшись, перебил Шиха и снисходительно, похлопав его по плечу, с чувством собственного превосходства, продолжил: – Слюнки, небось, пускали малолетки? Бабам-то в сладость совсем другое снадобье по вкусу! Я их сладострастие к перепихиванию уже не один десяток раз удовлетворял! И не только таких тёртых кобыл, как Тонька, охаживал, были и молоденькие тёлочки!

– Треплешься ты, – раздражённо перебил его Вадька.

– Чего-о-о? – возмутился Шиха. – А вот это видел?! – и вытащил из кармана руку, на раскрытой ладони которой лежал сдвоенный бумажный пакетик.

– Что это такое? – с показным безразличием спросил Вадька.

– Эх, темнота желторотая, – презрительно скривившись, процедил сквозь зубы Шиха. – Гондон называется, – поучительным тоном произнёс он. – В аптеке продаётся, если интересуетесь.

– Ну, и что? – тупо уставившись на пакетик, и пожав плечами, произнёс Вадька.

– Что-что, – искренне удивляясь полной неосведомлённости собеседников и, даже немного растерявшись, продолжал ликбез Шиха.

– В общем, это резинка такая, которая надевается, чтобы это… детей не было. Да ну вас! Замучался я уже говорить с вами, пусть вас родители просвещают! – презрительно сплюнув, он пошёл прочь от них.

Находясь под впечатлением подсмотренного таинства и просветительской беседы с Шихой, Дима чувствовал себя необычайно взбудораженным и неудовлетворённым. Расставшись с друзьями, он, ещё не понимая зачем, отправился в город. Выйдя на угол Гоньбинской, увидел на противоположной стороне улицы вывеску «Аптека» и, уже не задумываясь, направился прямиком к ней. В аптеке он внимательно рассматривал на прилавках под стеклом лекарственные препараты, выискивая пакетики, которые показывал им Шиха. Наконец, в разделе «противозачаточные средства» он среди прочих товаров увидел знакомые пакетики. «Кондом, – прочитал он. – 4 копейки», – и удивился такой доступной цене. Засунув руку в карман, нащупал мелочь, её хватило бы на несколько таких пакетиков. Они как будто гипнотизировали его, так хотелось стать их обладателем, хотя он абсолютно не представлял себе, что будет с ними делать. Долго крутился вокруг прилавка, но так и не решился купить такой специфический товар, даже не представляя себе, как сможет вообще назвать его продавщице.

Вечером дома, сев за стол ужинать, он в задумчивости, как наваждение, тихо произнёс:

– Кондом…

– Что-что ты сказал? – с удивлением спросила мать.

Не растерявшись, сын ответил:

– Сегодня в аптеке увидел лекарство в пакетиках с таким названием и стоит всего четыре копейки. Интересно, что это такое?

– Вот у продавщицы бы и спросил! – усмехнувшись, ответила мать.

В колхозе имени Ленина высадился трудовой десант школьников, закончивших шестой «б» класс, в котором учился Дима, они приехали в трудовой лагерь. Школьников разместили в просторном спортивном зале сельской школы. Быстро обустроившись, ученики уговорили свою классную руководительницу Галину Ильиничну, сходить искупаться на речку, которая протекала совсем недалеко, её было видно даже со школьного двора.

Шумная ватага подростков, сопровождаемая физруком их школы – Петром Ивановичем, поспешила к речке. Когда девочки разделись до купальников, Дима невольно обратил внимание на их стройные фигуры и впервые в жизни ощутил их необычайную притягательность. В новом свете предстала перед ним Светлана, он ревниво сравнивал её с одноклассницами и остался доволен тем, что своими девичьими формами она явно никому из них не уступает, а многих заметно превосходит. Тем временем, все ринулись в прохладную свежесть речной воды, полетели брызги, образуя радуги на полуденном солнцепёке, над речкой заметались переливы звонкого смеха, прерываемого порой отчаянным визгом девчат, донимаемых одноклассниками.

Вдоволь накупавшись, жизнерадостные подростки с ощущением приятной свежести возвратились на школьный двор. Образовав широкий круг, стали пасовать руками друг другу кожаный школьный мяч, играя в известную всем игру – картошку. Неудачно принявший мяч, садился в центр круга и, если кто-нибудь из стоявших в кругу игроков, решался пробить мячом по сидевшему игроку и не попадал в него, то присоединялся к нему. Задачей последнего было либо уклониться от мяча, либо поймать его в руки. Если сидящему игроку удавалось поймать мяч, из центра круга выходили все, в нём сидевшие, а неудачно пробивший занимал их место.

После игры все, изрядно пропотевшие и уставшие, снова побежали купаться на речку. К вечеру пришла колхозная машина, был откинут задний борт её кузова и тучная женщина, видимо, колхозная повариха, принялась выкладывать из большого термоса в тарелки, аппетитно пахнущий ужин. Затем она разлила по стаканам компот из сухофруктов, а одноклассницы, тем временем, разносили наполненные тарелки и стаканы, порезанный хлеб и вилки на сооружённый во дворе школы длинный деревянный стол под навесом.

Вадька, ковыряя вилкой в тарелке, вдруг громко произнёс:

– А чего это мясо с костями?

Дима, у которого мама уже многие годы работала поваром, блеснул обретёнными познаниями в кулинарии, нравоучительно пояснив:

– Это блюдо называется рагу, оно и должно быть с костями.

– Рагу – дураку! – скаламбурил в ответ Вадька, рассмешив всех, сидящих за столом.

На следующее утро бортовая, колхозная машина под звонкие, задорные песни трудового десанта привезла всех на бескрайнее поле. Колхозный бригадир показал фронт работ, ребята присвистнули. Огромное поле, засеянное луком, насколько хватало глаз, густо заросло высоким сорняком. Чтобы распознать в нём перья зелёного лука, надо было хорошо приглядеться. Молодёжь, вооружённая остро заточенными тяпками, широким фронтом двинулась в поле, работа закипела. Сначала, пока полевой труд был в охотку, все пропалывали аккуратно, за их спинами проявились стройные ряды зелёного лука. К концу трудового дня уже изрядно все подустали. Ненавистный сорняк уже плыл перед глазами, начисто скрывая заросший лук. Трудовой энтузиазм у многих испарился и их острые тяпки мелькали, уничтожая всё подряд и сорняк и лук. Заметив явно неаккуратную работу, бригадир дал отбой: «Всё, на сегодня закончили! Отдыхайте, минут через двадцать придёт машина». Подростки с облегчением побрели с разных точек обширного поля к месту сбора. Дима вдруг вспомнил, что совсем недалеко от поля, на опушке леса он видел кладбище, мимо которого они сегодня утром проезжали. Подросток повернул в его сторону. Он всегда не упускал случая побывать на кладбище, с интересом рассматривал кресты и не часто встречавшиеся надгробные плиты и памятники. Читая даты рождения хронологии девятнадцатого века, мысленно пытался представить себе жизнь этих, уже давно умерших людей, которые жили в одно время с великими, знаменитыми, всем известными личностями прошлого. В такие минуты перед ним неожиданно открывалась бездна времени, он почти физически ощущал, как мимо пробегают годы, десятилетия, века…