Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда американский солдат объявил, что все свободны, то, как раскат грома, прозвучало тысячеголосое «Урра-а-а!». Кто-то из узников распевал свои национальные гимны, поляки запели «Марш Гузена», песню, которую они сочинили незадолго до освобождения: «Жедгай, Гузен, царство каменных брил». По-русски это: «Прощай, Гузен, царство каменных громад!». Французы пели песни французского Сопротивления и «Марсельезу».
А русские организовали митинг у блока № 3. Майор Иван Голубев торжественно поздравлял всех нас с освобождением, долгожданной Победой, пожелав скорейшего возвращения на Родину.
– Никогда не забывайте своих товарищей по борьбе с гитлеровской нечистью, всех тех, кто не дожил до этих дней. Боритесь против возрождения фашизма, против развязывания новой войны. Боритесь за мир и процветание народов!
Все радостными возгласами ответили на его приветствие и пожелания. Лагерь ликовал. Узники распевали песни, обнимали друг друга. Некоторые из заключенных, не дожидаясь команды на выход из лагеря, стали разбегаться самостоятельно, но вокруг еще остались группы вооруженных эсэсовцев. Многие из покинувших лагерь были убиты.
Об этом случае узнали в Маутхаузене. Для координации действий, по распоряжению Интернационального комитета, в Гузен отправляются представители польской организации и Павел Васильевич – член русской подпольной организации. Они едут на автомашине под охраной двух автоматчиков, находят там людей, на которых можно опереться, и помогают навести порядок.
7 мая, часов в одиннадцать, в лагерь въехал грузовой автомобиль. В кузове грузовика находилось несколько человек, теперь уже бывших узников Маутхаузена. Они радостно приветствовали нас и поздравляли с долгожданной Победой и освобождением из фашистского плена. Среди них выделялся человек с красной повязкой поверх шапки узника. Я сразу узнал в нем Григория Сапожника – одессита, с которым мы познакомились в Маутхаузене, когда находились в карантинном блоке.
Перед собравшимися на площади людьми – бывшими узниками Гузена – с речью выступил Павел Васильевич. Он сообщил о полном разгроме фашистской Германии, поздравил всех с великой Победой и освобождением заключенных всех национальностей, томившихся в застенках концлагерей. Затем он сказал: «Кто может передвигаться, стройтесь в колонны, выходите из лагеря и следуйте за нами». Кто не мог идти, оставался в лагере. Им оказывалась медицинская помощь, а затем их вывозили на транспорте, распределяя по госпиталям.
Построившись быстро в колонны, мы вышли за пределы лагеря. Я оглянулся, окинул взглядом мрачные бараки, аппель-плац, закопченную трубу крематория, из которой ежедневно днем и ночью выбрасывалось двухметровое пламя, а дым расстилался по всей территории зловещего лагеря. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Я свободен! Несмотря на все ужасы этого ада, я остался живым. У меня снова появились имя и фамилия. Я человек, а не номер, как все эти годы утверждали нацисты, господствующие в концлагерях. А сердце пронизывала острая боль при одной только мысли: сколько жизней поглотила эта зловещая дыра, сколько тысяч сожженных, казненных, замученных пытками не дождались свободы.
А сколько мужества, стойкости, героизма видели стены этого лагеря смерти! В опасной, но благородной борьбе было выковано прочное интернациональное братство. Да! Сила духа сделала людей непобедимыми. Вот теперь я понял: не мощь армии, не качество оружия, а именно сила духа обеспечивает победу.
Построившись быстро в колонны, мы вышли за пределы лагеря и стала спускаться вниз с горы. Впереди ехали два грузовика в сопровождении охраны.
Вспомнилось, как трудно было нам, узникам, подгоняемым палками, в окружении эсэсовцев с собаками подниматься вверх, в гору, когда нас гнали в страшное, мрачное логово – концлагерь Маутхаузен. А теперь, несмотря на то, что мы еле-еле передвигали ноги, подставляя плечо окончательно ослабевшим товарищам, мы были счастливы. Я до конца не мог поверить – сон это или все происходит наяву. Как же долго все ждали этого дня! Только теперь я разглядел красоту здешних мест. Ведь столько долгих месяцев мы были окружены со всех сторон высокой колючей проволокой, которая постоянно напоминала заключенным о смерти. Привыкшие днем и ночью ощущать смрадный запах, идущий от крематория, мы, оказавшись на свободе, не могли надышаться запахом свежей зелени. Цвели каштаны, вершины Альп сверкали снеговыми шапками. Солнечный свет прорывался где-то между гор и потоком устремлялся вниз в глубокую пропасть. Там, в стороне от лагеря, оставались каменоломни, унесшие тысячи жизней.
Я подумал, что в этих местах могли располагаться базы отдыха, санатории, а гитлеровцы разместили здесь «фабрику смерти», организовали места пыток и убийств, а «украшением» этого зловещего логова стали крематорий и газовые камеры. Здесь поселилось Зло. Здесь несколько лет продолжалась борьба Добра с абсолютным Злом. И в результате, как в доброй сказке, Добро победило Зло.
В это чудесное утро все казалось мне живым, одухотворенным: и горы, и клубящийся над лесом прозрачной дымкой туман. Мы продолжали все дальше уходить от лагеря. Шли не спеша, делали небольшие остановки. На пути приходилось сталкиваться с небольшими, в два-три человека группами гитлеровцев, которые шныряли по лесу, пытаясь уйти от возмездия. Я с товарищами, отстав от колонны, едва не стал жертвой двух фашистов. Они перебегали через дорогу, и мы едва с ними не столкнулись, успев спрятаться за деревьями. К нашему счастью, их заметили идущие в последнем ряду люди, быстро подали сигнал охране, и немцы были уничтожены.
К вечеру, когда уже темнело, мы подошли к небольшому местечку под названием Сремс. Здесь мы пробыли три дня, а потом продолжили путь в сторону города Цветль.
По пути к нашей колонне присоединялись бывшие узники из других филиалов концлагеря Маутхаузена и «восточные рабочие» – люди, угнанные немцами на принудительные работы, военнопленные, работавшие на промышленных предприятиях. В городе Цветль нас накормили, оказали медицинскую помощь, и через несколько дней, уже на машинах, мы приехали в Чехословакию. Проехали через город Бруно и остановились в городе Трежбонь. Здесь размещался сборно-пересыльный пункт (СПП). Жили мы в довольно приличных, по тем временам, жилищных условиях. Кормили нас неплохо. Советские офицеры начали оформлять нам документы на репатриацию. Здесь же решалась дальнейшая судьба каждого человека. Кто-то был там же призван в ряды Красной армии, а кто-то продолжил путь на Родину.
В Трежбоне мы прожили не менее месяца, а затем был СПП в городе Самбор на Западной Украине. Ехали колонной на грузовых машинах в сопровождении советских военнослужащих. На дорогах Западной Украины приходилось сталкиваться с бандеровскими бандитами, которые совершали дерзкие вылазки, наши солдаты вовремя успевали давать им отпор. С советских самолетов сбрасывались листовки с обращениями к оставшимся в этих краях бандеровцам. Их призывали явиться с повинной и сдать оружие.
Ехали с остановками на отдых и даже купались в реке
