Том 2. Стихотворения и поэмы 1891-1931 - Максимилиан Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6 августа 1894
Старый Крым
«Прекрасны бывают старинные сказки…»
Прекрасны бывают старинные сказки.Недавно в одной я из них прочитал,Как бедный ребенок без крова и ласкиСироткой в чужой стороне проживал.Однажды какая-то добрая феяУвидела слёзы ребенка тогоИ, горькую долю малютки жалея,Чудесный подарок дала для него.Когда у него наполнялись слезамиОт жгучего горя и боли глаза,То в жемчуг, рожденный морскими волнами,Внезапно его превращалась слеза.Но чудный подарок неопытной феиНе мог никогда ему счастия дать:Все люди его притесняли сильнее,Чтоб чудного жемчуга больше набрать.Есть смысл глубокий в той сказке старинной:Чудесный ребенок – несчастный поэт,Которого гонит и мучит безвинноХолодный, жестокий, расчетливый свет.Чем больше растоптаны светлые грезыИ льется из сердца разбитого кровь,То тем вдохновенней звучат его грёзы,Тем выше становится к людям любовь.
31 августа
Коктебель
«По полям, по лугам, по долинам немым…»
По полям, по лугам, по долинам немым, Прокатилася первая трель.Зашумел темный дуб, отголоском глухим Отозвалась зеленая ель.Как в предсмертной тоске застонала сосна, Задрожали осины кругом,И березы в саду, пробудяся от сна, Зашептали в безмолвьи ночном.И леса и поля – всё наполнилось вдруг Странной жизнию, речью живой.Соловьиные трели катились вокруг Разливаясь в прохладе ночной.И будили они отголоски вдали, Откликались, звучали опять,Ударяясь о берег широкой реки И о тихую водную гладь.И чуть слышно их звук замирал вдалеке В этой чуткой прохладе ночной,И катились опять всё сильнее они, Будто в море волна за волной.
17 сентября 1894
Феодосия
Над могилой В. К. Виноградова
Да, он умер… Полны изумленьяМы стоим пред могилой немой,Будто здесь отдохнул от мученьяКто-то близкий, любимый, родной.
Да, он умер… Ужасное слово!Оно страшно и дико звучит!Не найдем никого мы другого,Кто его нам теперь заменит.
О болезни его мы слыхали,Знали все, как он страшно страдал,Но, что будет, мы знать не желали,И удар неожиданно пал.
Весть о смерти мгновенно промчалась.Всякий был глубоко поражен.«Да, он умер!» – кругом раздавалось,Но казалось, что жив еще он.
Только тут вот, при этой могиле,Мы познали вполне в первый раз,Как его глубоко мы любили,И как много он сделал для нас.
20 сентября 1894
Феодосия
«Когда Анджело Моисея…»
Когда Анджело МоисеяРукой искусною кончал,И мертвый мрамор под ударомРезца внезапно оживал,В каком-то диком исступленьиЗанес он молот свой над ним:«Живи ж!» И мрамор неподвижныйЗажегся гневом неземным.
29 сентября 1894
Феодосия
Песня о нужде
Слава тебе, о нужда беспросветная!Светоч прогресса ты в небе зажгла.Вечно звучит тебе песня приветная: Слава тебе, о нужда!
Только среди беспросветного мракаМысль о свете могла возродиться,Только среди беспросветного мракаНачали люди ко свету стремиться. Слава тебе, о нужда!
Только под гнетом тяжелого рабстваМысль о свободе могла возродиться,Только под гнетом тяжелого рабстваНачали люди к свободе стремиться. Слава тебе, о нужда!
Только в эпоху и лжи и развратаМысль о правде могла возродиться.Только в эпоху лжи и развратаНачали люди ко правде стремиться. Слава тебе, о нужда!
Только среди притеснений тяжелыхМысль о братстве могла возродиться,Только среди притеснений тяжелыхНачали люди ко братству стремиться. Слава тебе, о нужда!
Слава тебе, о нужда беспросветная:Светоч прогресса ты в небе зажгла.Вечно звучит тебе песня приветная: Слава тебе, о нужда!
30 сентября 1894
Феодосия
К портрету Е. В. Д<уран>те
Часто я в раздумьи вижу пред собоюЭти строгие, чудные черты,Полные любовью высшей, неземною,Полные духовной, вечной красоты.Видно в них так много мысли и желанья,Чистые надежды, чистые мечты,К горю и несчастью много состраданья,Много детской веры, детской чистоты.Только то ль при встрече с ней самой узнаю,Что сказал так ясно мне ее портрет?Или этих мыслей я не угадаюИли этих мыслей в ней и вовсе нет?Только быть не может, чтоб лицо такоеБыло бы духовно слабому дано,И чтобы под этой чудной скорлупоюНе было бы скрыто чудное зерно!
1 октября 1894
Феодосия
В альбом Е. К. П<апахри>сто
Когда среди речей веселых,В тиши ночей, при блеске дня,Или под гнетом дум тяжелыхВы, может, вспомните меня,Прочтите эти строки снова –Они напомнят вам тогдаТе годы счастия святого,Когда цвела кругом весна.Когда еще мы юны были,Под обаяньем красотыМы жили, верили, любилиИ свято верили в мечты.
3 октября 1894
Феодосия
В альбом Д. О. Д<уран>те
Любовь – это старое слово,Для тех, кто еще не любил,Но как оно чудно и новоИ полно ликующих силДля тех, кто познал лишь впервыеЕго безграничную власть,В ком силы кипят молодыеИ бьется горячая страсть.
27 октября 1894
«С бодрым духом, с жаждой боя…»
С бодрым духом, с жаждой боя,Как на праздник, как на пир,Полны силой огневою,Мы вступаем ныне в мир.И волнуя и пируя,И лаская и маня,Жизнь на воле вширь, как поле,Развернулася, блестя.Так не будемте унылы,Что потом, среди забот,Эта бодрость, эта силаВместе с юностью пройдет.
30 октября <1894>
Памяти И. А. Крылова
Меж нас, назад тому полвека,Жил добрый дедушка Крылов,И нет в России человекаКто б из его правдивых словНе почерпал житейских правил,Не повторял его речейИз басен тех, что он оставилНа пользу родины своей.Он нас учил, как поучаетСтарик в семье своих внучат,И правду жизни облекаетВ чудесно-сказочный наряд.Но то была семья большая,Вся наша русская земляКругом, от края и до края,Была тогда его семья.И эти речи проникалиГлубоко в русские сердца,Мы их с издетства повторялиИ не забыли до конца.Да ведь и правда! Нет другого,Кто б был настолько нам роднойИ память дедушки КрыловаНе позабудется толпой.И вот тебя мы вспоминаемИ через даль былых годовТебе, как внуки, посылаем:«Спасибо, дедушка Крылов!»
9 ноября 1894
Жизнь («Я вышел утром. Предо мной…»)
Я вышел утром. Предо мнойЗемля сияла красотой.Сквозь бледный розовый туман,Святым восторгом обуян,Смотрел я вдаль. Манили взорВершины белоснежных гор,Что далеко в лазурь ушли,Там, на краю самой земли.И бедной персти слабый сын,Я от сияющих вершинНе в силах взор был отвести,И, полон чудною мечтой,Решился я туда идти.И я пошел. Передо мнойБыл чудный путь. За садом сад,Цветов воздушный аромат…То здесь, то там журчал ручей,Колонны стройных тополейТянулись вдаль за рядом ряд.Там вился дикий виноград –Навес их сплетшихся ветвейНад головой повис моей.Мне было весело идти.Встречались люди по пути,Но чем я дольше шел тропой,Сильнее становился зной,Всё меньше зелени, цветов –И легкий звук моих шаговСтал тише, тверже, но верней.Простор лугов, садов, полейДавно остался уж внизу.Был полдень. Голову моюПотоком пламенных лучейПалило солнце все сильней.Еще пустынней стал мой путь,Хотелось лечь и отдохнуть.Но я всё шел, всё шел вперед:Кто ищет света – тот найдет, –Так думал я. А зной пылал;От раскаленных солнцем скал,От груд набросанных камнейОн стал еще, еще сильней.На высоту, где лишь орлыЧертят широкие круги,Да вьются молнии, блестя,Взбираться смело начал я.С трудом, цепляясь за кусты,Держась за выступы скалы,Изломы острые камнейИль продираясь средь шипов,Ногой дрожащею своейИща опоры меж кустов,Я выше, выше, выше лез.И надо мной был свод небес,Да горы, горы без концаУшли далёко в небеса.Случайно вниз я погляделИ, пораженный, обомлел.Вдруг закружилась головаИ я упал. Но как? куда?Не помню, право. И когдаГлаза с трудом я вновь открыл,Я был один, лишенный сил,Разбитый, раненый, больной,Во прах поверженный борьбой.Уж вечерело. Солнца лучВенчал верхи гранитных круч.Но и последний луч исчезВ лазури дремлющих небес.И вот, во мраке одинок,Как ветром сорванный листок,Я думал с страстною тоскойО тех, сиявших красотойВершинах, чудных и немых, –Стремленьях дум и грёз моих.Но я не видел больше их!Давно вершины облеклаНемой и мертвой ночи мгла.Припав горячей головойК холодным, смоченным росой,Гранитным плитам, я рыдал.И вторил мне лишь ветра войВ глухом ущельи между скал,Да отдаленный моря гул.И, утомленный, я заснул…
24 ноября 1894
