Сладкий капкан - Делла Сванхольм

— Чтобы через двадцать минут блюдо было на столе. И не дай бог в нем не окажется корешков! Ты понял?!

— Понял. — Патрик жалко улыбнулся: — А теперь отпусти меня, чтобы я мог приготовить его.

Ингрид медленно разжала пальцы, отпуская ворот ирландца.

— Двадцать минут, — бросила она, выходя из кухни.

Вернувшись, Ингрид присела за столик Рейсдала и мило ему улыбнулась.

— Извините, что я заставила вас ждать, но мне хотелось обговорить с поваром все нюансы приготовления блюда. Я хочу, чтобы сегодня вы попробовали нечто особенное.

— Мне, право, даже неловко, что вы так стараетесь ради меня, — пробормотал несколько сконфуженный Рейсдал.

— Дело в том, что я сама приехала в Бордо издалека. Моя родина почти так же далека отсюда, как и ваша. Ведь я родилась и выросла на острове Гренландия, — улыбнулась Ингрид. — И я знаю, что такое цена гостеприимства для таких путешественников, как мы с вами! — Она высоко подняла бокал с темно-рубиновым бордо урожая 1999 года. — За путешественников, Биллем! Южноафриканец сделал большой глоток.

— Да, это вино стоит того, чтобы заплатить любые деньги за те виноградные лозы, которые родят его, — сказал он.

У их столика возник Патрик с подносом в руках. Ингрид видела, как взволнован повар, хотя и старается скрыть это под маской обычной оживленности.

— Прошу вас. — Он ловко расставил тарелки на столе. — Надеюсь, вам понравится.

— Пахнет просто божественно! — воскликнул Рейсдал. Он взял в руки вилку и нож и под внимательным взглядом повара отправил себе в рот несколько кусочков. — Восхитительно! — Он с благодарностью посмотрел на О'Коннора: — Вы просто кудесник!

— Спасибо, — поклонился тот, — сегодня я действительно старался. — И, пытаясь не встречаться взглядом с Ингрид, он повернулся и проследовал в сторону кухни.

Ингрид с непринужденным радушием болтала с Виллемом Рейсдалом о разных пустяках, а взгляд ее то и дело украдкой впивался в его лицо: она старалась отыскать на нем признаки того, что афродизиаки начали действовать.

— Ну как вам наша еда? — невинно спросила она, не в силах больше сдерживать нетерпение.

— Ничего подобного я в своей жизни не пробовал, — откровенно признался миллионер и поднял на красавицу глаза. Они пылали такой страстью, что Ингрид поняла: афродизиаки подействовали.

Она глубоко вздохнула. Теперь предстояло сделать самый решительный шаг.

— Если вы хотите, Биллем, то я могла бы показать вам город… Наш Бордо так красив… в нем столько замечательных парков, старинных церквей и памятников архитектуры.

Рейсдал, словно загипнотизированный, смотрел на нее.

— Ну конечно, — пробормотал он, — я очень бы хотел, чтобы вы показали мне город.

Ингрид глубоко вздохнула.

— Тогда я буду ждать вас у входа в машине.

Она быстро прошла на кухню.

— Ты не обманул меня, — бросила она Патрику. — Молодец.

Тот молча кивнул. Он выглядел подавленным.

— Не знаешь, где сейчас Антуан?

— Жером сказал, что он поехал в мэрию. У него там деловые встречи. Раньше вечера, очевидно, не вернется.

— Прекрасно, — пробормотала Ингрид и проскользнула в подземный гараж.

Несколько секунд спустя она уже ждала Рейсдала в своем черном «мерседесе» перед главным входом в ресторан.

Биллем Рейсдал подошел к «мерседесу» и молча сел на переднее сиденье.

— Думаю, лучше всего начать осмотр Бордо с древнеримского амфитеатра на берегу Гаронны, — предложила Ингрид.

— Да, конечно, — кивнул Биллем. — Я полностью полагаюсь на вас.

Пока Ингрид мчалась к амфитеатру, она несколько раз поймала страстные взгляды Рейсдала, которые тот украдкой бросал на нее. Да, судя по всему, Патрик не пожалел корешков своей бабушки-друидки.

— Вот наш знаменитый амфитеатр, — показала рукой на белоснежные мраморные развалины Ингрид. — Построен во времена Августа. Ученые говорят, что здесь в древности происходили впечатляющие гладиаторские бои и что здесь же в ров со львами бросали первых христианских мучеников. Сейчас я достану более подробное историческое описание. — Она потянулась к бардачку и словно невзначай коснулась грудью руки Рейсдала.

Это прикосновение подействовало на него, как спичка, поднесенная к вязанке хвороста: он вспыхнул сразу, мгновенно. Не в силах больше сдерживать себя, он сжал Ингрид в объятиях.

— Ингрид… — услышала она его хриплый голос. — Как ты прекрасна…

На губах Ингрид заиграла пленительная полуулыбка, предназначенная, казалось, только для него. Она томно опустила глаза. А южноафриканец с протяжным стоном поймал ее губы, скользя руками по ее телу, и поцеловал с неистовой страстью, так хорошо знакомой Ингрид. Точно так же целовал ее и Патрик, напившись волшебного отвара своей бабушки.

— Я хочу тебя! — Его голос был хриплым, дыхание обжигало кожу. Его пальцы впились в ее плечи, и она тесно прижалась к нему. От него исходил огненный жар. Его рука скользнула по ее спине, ягодицам; он все сильнее прижимал ее к себе, и она все явственнее ощущала его твердую плоть у своих ног.

— А как же… описание амфитеатра? — выдохнула она.

— К черту описание… к черту все… я хочу тебя! — Его большое тело вздрагивало от нестерпимого желания. Рейсдал осыпал шею Ингрид мелкими поцелуями и вскоре нашел особо чувствительное местечко у нее за ухом. Его руки скользнули вниз, он лихорадочно гладил ее бедра, ягодицы, прижимал ее к своему естеству, пылающему огнем желания. Спустив бретельку ее блузки, он обнажил грудь Ингрид. Сомкнув на соске губы, он стал страстно ласкать его языком. Его намерения не вызывали сомнений.

— О боже, — простонала Ингрид, — сейчас я закрою окна. — Она протянула руку к приборной панели и нажала на кнопку, сделавшую окна «мерседеса» темными, непроницаемыми для любых взглядов извне. Одновременно были заблокированы все двери. Теперь они были отрезаны от внешнего мира толстым слоем хромированного металла и звуконепроницаемого стекла.

В следующее мгновение Ингрид почувствовала, как его губы с силой приоткрыли ее рот, его язык проник в теплую сладость ее рта. Тело Ингрид напряглось, где-то в глубине его тихо занялся пожар, который начал быстро распространяться. Взяв ее обнаженные груди, как большие чаши, в свои руки, Биллем стал целовать нежную кожу с таким пылом, что, казалось, от его поцелуев остаются ожоги. Погладив ему спину, она сунула одну руку между его ног.

— О-о-о, — простонал он, погружаясь в ее ласковое тепло.

Тяжело дыша, напрягаясь, она отзывалась всем своим существом, и в конце концов их движения объединил какой-то неистовый, дикий ритм. Кульминация явилась для обоих сильнейшим потрясением, ее яростные содрогания породили в нем сильнейшую ответную реакцию.