Замок - Фрэнсис Вилсон

Он замолчал и снова отвернулся к окну.

Магда хотела как-то утешить отца, но не находила никаких слов. Она знала, он заплакал бы сейчас, если бы болезнь не иссушила его слезные железы. Не отрывая глаз от зеленого ландшафта за окном, отец снова заговорил, но сейчас голос его звучал спокойно.

— Два румынских фашиста собираются передать нас немецким фашистам. Нам конец!

Магда смотрела в затылок отца. Как он ожесточился, каким стал циничным! И неудивительно.

Болезнь медленно, но верно скручивала его тело в узлы, разрушала пальцы, превратила его кожу в сухой пергамент, высушила глаза и рот, ему даже трудно стало глотать. Крупнейший специалист в области румынского фольклора, первый кандидат на должность заведующего кафедрой истории. Профессора с многолетним стажем уволили из университета. Конечно, все выглядело в высшей степени благопристойно, якобы из-за прогрессирующей болезни, но папа знал, что его выгнали, потому что он еврей. Просто выбросили, как последний хлам. Это не могло не сказаться на его здоровье. Ведь его лишили возможности заниматься историей Румынии — любимым делом, а теперь увозят из собственного дома.

Он знал, что машины, предназначенные для уничтожения его народа, уже весьма эффективно работают в других странах. Скоро придет черед Румынии. И это больше всего угнетало профессора. Было от чего ожесточиться, размышляла Магда. Она тоже вправе ожесточиться. Ведь это ее народ, ее наследие они хотят уничтожить. А вскоре убьют и ее.

О нет, только не ее. Она не может с этим смириться. Они отняли у нее всякую надежду стать кем-нибудь еще, кроме секретаря и сиделки собственного отца. Это ей достаточно красноречиво объяснил редактор, отвергнувший сборник ее песен. Магде стало невыносимо тяжело. После смерти матери одиннадцать лет назад она на собственном опыте убедилась, как нелегко прожить женщине в этом мире. Трудно, если ты замужем, еще трудней, если нет, потому что тогда тебе не на кого опереться. Женщину, имеющую какие-либо интересы помимо домашних дел, никто не принимал всерьез. Если ты замужем, то и занимайся домом, если не замужем, то, значит, что-то в тебе не так. А если к тому же ты еврейка…

Она бросила взгляд на гвардейцев. Почему меня лишают права оставить след на земле? Пусть небольшой, хотя бы царапинку. Мой сборник песен… Не обязательно ему стать популярным, но, может быть, однажды, спустя сотни лет, кто-нибудь натолкнулся бы на него и сыграл одну из записанных там песен. А потом глянул бы на обложку и прочел мое имя, и тогда я бы словно ожила. Кто-то узнал бы, что когда-то жила на этой земле Магда Куза.

Девушка вздохнула. Нет, она не собирается сдаваться. Во всяком случае, пока. Конечно, все плохо, а будет еще хуже, но это еще не конец. Надежда умирает последней. Однако Магда знала, что одной надежды мало. Должно быть что-то еще, только она никак не могла определить, что именно. Но прежде всего надежда.

Поезд шел мимо расписных кибиток, стоящих вокруг большого костра. Специалист по фольклору, отец приобрел много друзей среди цыган и записывал их устное творчество.

— Посмотри! — воскликнула она в надежде поднять его настроение. Он любил этот народ. — Цыгане!

— Вижу, — ответил отец без всякого энтузиазма. — Попрощайся с ними, потому что они тоже обречены, как и мы.

— Папа, прекрати!

— Но это так. Цыгане всегда были кошмаром для властей и поэтому тоже подлежат уничтожению. Они любят свободу, шум, смех, праздность. Это претит фашистскому менталитету. Они родились в кибитке, прямо на земле, у них нет постоянного адреса, постоянного места работы. Даже постоянного имени. Их у цыган три: одно для чужаков, другое для своих и третье, тайное, которое им шепчет при рождении на ухо мать, чтобы обмануть дьявола, если он придет. Для фашистского режима они просто ужас во плоти.

— Возможно, — ответила Магда. — Ну а мы? Почему мы для них ужас?

Профессор наконец отвернулся от окна.

— Не знаю. Думаю, никто этого не знает. Мы законопослушные граждане, где бы ни жили. Может быть, такова наша судьба. Мы изобретательны, развиваем торговлю, исправно платим налоги. — Он покачал головой. — Я пытался в этом разобраться, но не смог. Как не могу понять, зачем нас тащат на перевал Дину. Единственное, что там может представить интерес, это крепость, да и то лишь для таких, как мы с тобой. Не для нацистов.

Он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Вскоре он уже спал, слегка похрапывая, и проспал все время, пока они ехали мимо нефтехранилищ и дымящихся заводов Плоешти, проснулся, когда проезжали мимо Плоешти, и снова заснул. Магда же в это время мучительно размышляла о том, что их ждет впереди. И зачем, собственно, немцам понадобился отец на перевале Дину.

В конце концов, глядя на пролегающие за окном равнины, Магда предалась своим любимым мечтам: она замужем за красивым мужчиной, любящим и умным. Они очень богаты, но тратят свои деньги не на тряпки и драгоценности — для Магды это просто игрушки, а на книги и раритеты. Дом их похож на музей, заставленный артефактами, представляющими ценность лишь для них двоих, а сам дом находится в далекой стране, где никто не знает, что они евреи. И вообще это не имеет значения. Ее муж — крупный ученый, а сама она уважаема и знаменита благодаря своим музыкальным аранжировкам. Отец живет с ними, ему обеспечен самый лучший уход, самые лучшие доктора и сиделки, и у нее хватает времени на занятия музыкой.

Губы Магды тронула горькая улыбка. Красивая сказка, вот и все. Ее время ушло. Ей тридцать один, и какой же достойный внимания мужчина сделает ее своей избранницей, женой, матерью своих детей. Разве что любовницей. Но на это Магда никогда не согласится. Лет двенадцать назад она встретила молодого человека.

Михаил…

Один из папиных учеников. Они нравились друг другу, и, возможно, что-нибудь из этого и получилось бы. Но умерла мама, и Магде пришлось полностью посвятить себя отцу, так что для Михаила уже не оставалось места в ее жизни. У нее не было выбора — отец был буквально сражен смертью матери, и только Магда могла его поддержать.

Магда вертела тоненькое золотое колечко на правой руке. Мамино. Если бы она не умерла, все было бы совсем по-другому. Михаил давно женат, у него трое детей. А у Магды никого нет, только отец.

С маминой смертью все изменилось. Магда сама не заметила, как случилось, что вся ее жизнь сосредоточилась на отце. В те годы около нее вертелось много мужчин, но Магда их не замечала, никак не реагируя на знаки внимания и ухаживания. Все эти годы она металась, сама не зная, чего хочет: стать знаменитой или, как все женщины, завести семью и детей. А теперь уже поздно. Впереди нет ничего — с каждым днем она все больше в этом убеждается.