Улиткин Дол - Елена Трещинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я согласен, – сказал Глеб, кивая, – когда мы так говорим, как там, на Доске, мне кажется, что я могу сейчас проснуться, а я не хочу.
Серый обнял по-братски Глеба, шагая с ним в ногу, а Джамиля сказала:
– А ты и не спишь. Просто твоё сознание сейчас тут. А спящие сознания – на Доске у тех, кто на Каруселях катается.
– Кстати, – сказал Серый, – наш учитель-гимнаст забыл сообщить цвет своего Учебничка про символы.
– Он ярко Синий, – сообщила Эльвира игриво хлопая ресницами, – как чакра Третий Глаз и мои два.
– Итого три, – подсчитал Антон, беря Шемаханскую за талию, – три синих.
– Вон там! – неожиданно закричала Раса и Серый подскочил. Она показывала вверх. – Там, от нашего Дома Герани – лестница наверх!
И действительно, отсюда с мостика у Сомова Грота и Четвёртого водопада была видна широкая каменная лестница. Она поднималась выше к пику Горы Улы и заворачивала, потому что тоже была частью Спирали.
– А раньше-то мы её не видели из-за облака что ли? – спросил Петя.
В саду Дома Герани ребята сразу же спросили разрешения у Сола пойти и посмотреть на лестницу, которая, теперь стало ясно, располагалась за Домом. Но Сол сказал:
– Всему своё время, – это тоже правило, которое надо исполнять. Почему? – обратился он с вопросом, и Маха ответила:
– Энергии должны быть в балансе.
– А потому – отдыхать! – довольный Сол раскинул руки, и все как один послушались его. Кто-то побежал в Дом – в комнаты или Библиотеку, а кто-то разлёгся на траве, наслаждаясь особенным воздухом Дола, покоем, исходившим от мощного Дерева-цветка и предвкушениями приключений и открытий.
Время здесь не ощущалось. Яша смотрел на задремавшего на траве своего нового друга Серого и чувствовал, что знает его давно, очень давно, что, словно уже когда-то они прошли вместе много испытаний плечо к плечу. В миг этой мысли в голове промелькнула картинка-чувство: сильный ветер с дождём, жуткое чувство голода и стремительный бег. И ещё страх за кого-то. А впереди, во тьме – горная тропа и точка тусклого света впереди.
– От госпожи Берканы – голодным деткам с Доски! – пропела Евгения, и все быстренько собрались в саду вокруг стола, на котором были расставлены блюда с фруктами, орехами, горячим ароматным хлебом, стаканчики с мёдом и большие хрустальные кружки с травяным чаем.
– Благодарность всем стихиям! – произнёс тост Антон. В ответ остальные загудели полными ртами и расселись на деревянных лавках. Обед, по правилам Дола, проходил в полной тишине, а Сол сидел под Геранью в своём огромном плетёном кресле-троне и тоже пил чай.
– Смотрите, котик! – воскликнула Джамиля, и все увидели серенького тощего кота в линялую полосочку и горошек, который тёрся об ножки Сиро и гулял среди них, как в берёзовой рощице. Сиро стоял невозмутимо и смотрел на облака вдали.
– За вами пришли, – улыбнулся Сол, указав на кота, – это Жиль, он проводит вас в новое место.
Новым местом оказался небольшой мрачноватый замок, словно кусок Камелота, торчавший из таких же серых камней холма, из которых был сложен. Вокруг его стен действительно было пусто, только у входа торчало явно сухое корявое дерево, отчётливо напоминавшее дракона, вставшего на дыбы. Кот шнурком проскользнул в приоткрытую массивную дверь, и следом за ним Антон и Глеб с трудом открыли её для остальных.
Сначала всех ослепила тьма. Но свет внезапно вспыхнувшего на стене факела осветил каменную лестницу, по которой невозмутимо поднимался наверх серый Жиль.
– Кот что ли факел зажёг? – спросил Серый. И Яша натолкнулся на Маху, за которой шёл, не сводя с неё глаз.
Лестница вывела толпу ребят в круглую залу внутри башни. Здесь стояли только две длинные скамьи, а у окна в деревянном кресле, похожем на трон, сидел молодой человек в средневековом камзоле, застёгнутом на все пуговицы, высоких сапогах – всё серого цвета, как и кот, который теперь примостился у хозяина на коленях. Свет из узкого готического окна освещал половину лица с ясным взором и коротко остриженные по кругу волосы.
– Садитесь, – сказал новый учитель, вставая ( Жиль успел ловко спрыгнуть). А ребята ахнули тихонько, потому что учитель оказался женщиной. – Отил – имя моей Руны, – сказала она, указав детям на лавки.
Все сели, а Отил, заложив руки за спину, вперила взгляд сразу во всех. Яша заметил, что у неё прозрачные серые глаза, сияющие светом, как бриллианты. Кот занял место на троне хозяйки на голубой бархатной подушечке, а та стала прохаживаться перед учениками.
– Мой предмет – история, а толкование Руны –Наследство и Разделение. Чтобы получить в наследство истинную историю, вы должны для начала отказаться от той лжи, которой вас пичкали в школе на Доске. Разделить, – сказала Отил и с этим словом она легко одной рукой сняла со стены угрожающего вида боевой топор и изящно всадила половину его в какую-то несчастную скамеечку, стоявшую у стены. Топор остался торчать в скамейке, и Яша услышал вздох Серого «это круто».
Вдруг Миша -Ломоносов, всё это время смотревший на учителя открыв рот, опять проявил своё знание личностей истории по внешним описаниям их современников и свою нескромность гения. Он сказал, не двигая глазами от поразившей его догадки:
– Вы – Жанна Дарк! – выкрикнул он, как будто его просили заорать и он, наконец, смог это сделать. В следующую секунду лицо Отил оказалось около лица школьного гения, а топор – опять у неё в руке.
– Дарк по-английски – тьма. Я же положила ту мою страшную жизнь для того, чтобы пробить тонкую щель Света в этот мир, который тогда в очередной раз приблизился ко мрачному дну…
– … из-за Столетней войны? – казалось, Петя хотел спасти друга от непредсказуемой учительницы. Едва заметная улыбка скользнула в уголке её губ, и топор отправился на своё место на стене.
– Если кто-нибудь ещё раз назовёт меня Дарк, получит топором в глаз… На учениях, разумеется, – теперь обаятельно улыбаясь заявила Отил. – Кстати, эту фамилию приписали мне через сто лет после моей смерти какие-то переписчики документов. Мои современники, естественно, никакой Жанны Дарк не знали, а вот про Орлеанскую Деву и вы, наверное, слышали, не так ли? Да, что удивляетесь? Здесь не мир ангелов, здесь есть пока личности и проявлены они тут ярче, чем на Доске, потому что здесь нет страха проявить себя, и вы это сами скоро почувствуете. Ведь вам там постоянно внушают страх проявлять себя, не так ли? Там для вас указаны правила, и, словно каменные плиты, установлены незыблемые паттерны стереотипов мышления: как и что думать по тому или иному вопросу и, главное, обязательно бояться.
