Инок - Андрей Ларченко-Солонин

– А в какой больнице-то, бабушка?

– А вот это уж я, милок, не знаю, да, не знаю.

Явно расстроенная тем, что оказалась не сведуща в данном вопросе, пожилая женщина, шаркая подошвами, понуро поплелась дальше.

«Это уже кое-что». Фамилию Саня знал, а больниц в городе не так уж и много.

«Проверить нужно все, и как можно скорее. Пожалуй, не стоит откладывать дело в долгий ящик».

За день обошел все три городские больницы. Ни в одной из них Татьяны не оказалось.

«Либо обманывает старуха, либо обманывают врачи». Проходя мимо КПП, вдруг услышал громкий голос у себя за спиной, вздрогнув от неожиданности. Разговаривал кудрявый молодой охранник, просунув голову через маленькое окошко.

– Слышь, браток, закурить не найдется?

Александр дал ему закурить, и они разговорились.

– Сестру вот приехал навестить. Дома нет. Соседка сказала, что в больнице, мол, лежит. А я сегодня уже три стационара обошёл, и все попусту. Как думаешь, может, врачи обманывают, а?

– Да нет, врачи вряд ли скрывать станут. Они родственникам всегда рады. В их лице грядет материальная поддержка. Сейчас ведь здесь нет ничего, в буквальном смысле этого слова.

Парень криво усмехнулся.

– Значит, соседка врет.

– Может, и так, но ты на всякий случай съезди еще за кольцо. Наверно, знаешь где находится?

– Это дурдом, что ли?

– Ну да, в дурдом, туда сейчас многих селят, время, брат, такое. Но только имей в виду, без паспорта ничего не скажут. Есть паспорт-то?

– Вот паспорт-то я как раз дома забыл, понимаешь.

– Понимаю, не дурак. Но это тем хуже для тебя браток. Тогда нужно будет с кем-то неформально поговорить. Ну, подмазать там или еще чего. В общем, сначала думай, потом действуй.

Словоохотливый охранник весело рассмеялся.

– Спасибо тебе большое.

Саня попрощался и вышел на улицу. Ноги сами несли его туда, куда нужно. Он направлялся за кольцо, и чем ближе подходил к этой больнице, тем яснее становилось то, что это за заведение. Высокий кирпичный забор с протянутой поверху в несколько рядов колючей проволокой. Огромные железные ворота и вооруженная охрана на КПП. Всё это, пожалуй, больше походило на тюрьму.

«Действительно, здесь, наверное, стоит вести себя поосторожнее. А сейчас, на ночь глядя, и вообще нечего соваться». Немного не доходя до массивных железных ворот, человек повернулся и пошел в обратную сторону, чтобы на следующий день начать все сначала.

А жизнь в больнице тем временем шла своим чередом. Тане выписали какие-то лекарства, которые она регулярно выкидывала в мусорный ящик. Пока никто не трогал. Женщина прекрасно понимала: «В подобной ситуации, пытаясь вырваться из западни, лишь причинишь себе лишнюю боль. Петля затянется ещё туже. Нужно как следует обдумать свое теперешнее положение, а потом уже, возможно, что-нибудь предпринять. Выход все равно должен быть. В конце концов, не будет же он меня здесь держать вечно».

Но на горизонте просвета видно не было. Серое небо, наглухо затянули тяжелые тучи. Женщина пока даже представить себе не могла, что именно может ее спасти, если, конечно, не произойдет чудо и не вернется Сергей. Но по поведению Вадима она поняла, что на это надежды очень мало, а если сказать точнее, то ее, пожалуй, нет совсем. Санитарам на глаза старалась попадаться как можно реже. Мало приятного выслушивать их едкие насмешки. Тем более, что отвечать на грубость грубостью нельзя. По тому, как с ней обращались, могла сделать только один вывод:

«Вадим все еще тешит себя несбыточной мечтой и беспредела пока не допускает. А возможно, что местное начальство просто не желает лишнего криминала на своей территории. Хотя шила в мешке всё равно утаишь вряд ли, а то, что здесь происходит, уже явно выходит за рамки закона».

Соседи по палате оказались людьми, хоть и не совсем в своем уме, но довольно честными и доброжелательными. Один из них, тот, что называл себя Шерлоком Холмсом, частенько заходил к ней выпить чашечку горячего чая. Он объяснял свое пребывание здесь тем, что распутывает какое-то особо сложное и очень важное дело.

– Я разорву этот клубок. Вам не уйти от возмездия, – кричал он порою в след санитарам, разбрызгивая вокруг на приличное расстояние сопли и слюни. В такие минуты от детектива стоило держаться подальше.

Иногда, размышляя над своей историей, сидя одна в палате, Таня безудержно смеялась, уткнувшись лицом в подушку.

«А ведь действительно, расскажи я всю правду постороннему, нормальному человеку, то сильно стала бы похожа на того самого сумасшедшего, что приходит сюда пить чай. А кроме всего прочего, постоянно находясь вместе и общаясь с этими людьми на равных, не – мудрено и самой постепенно начать сходить с ума». Порою становилось страшно оттого, что многие из медперсонала считают ее такой же, как все. Вадим, всеми уважаемый в городе человек, и вдруг такое…

«Нет, это невозможно», – так ответил бы любой.

«Наверное, все так, но бороться и опускать руки ни в коем случае нельзя, а иначе можно и вправду с ума сойти».

В дверь постучали.

– Да, да, войдите.

На пороге показалась полноватая блондинка в больничном халате. Это была соседка. По внешнему виду женщина совершенно нормальная. Все звали ее просто: тетя Маша. Она принадлежала к той редкой породе людей, которые способны на подвиг, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова и могла прийти на помощь человеку даже в тот момент, когда самой было очень и очень несладко. Историю своего пребывания в лечебнице тетя Маша никогда никому не рассказывала. Хотя Таня, в общем-то, ее об этом и не расспрашивала. Ведь она и сама, тоже никому здесь не говорила про то, что c ней приключилось. Правда, неделю назад, когда два здоровенных санитара начали приставать особенно настойчиво, женщина решила их припугнуть, пригрозив, что если те не отвяжутся, то она передаст маляву туда, куда нужно. Сказала, даже не понимая, что именно имеет в виду. Жаловаться было, в общем-то, некому. Но слова оказали эффект разорвавшейся бомбы. Медбратья отстали сразу же. Наверное, решили найти кого-нибудь попроще и посговорчивее. Решили на этот раз, а вот что они решат в раз следующий – больная не знала. И от этого на душе легче ни – чуть не становилось.

– Ну, чего ты, Танюха, нос повесила? Не переживай. Жизнь-то ведь продолжается. Все еще наладится, вот посмотришь, и сама еще потом будешь смеяться над тем, что с тобой приключилось.

Исподлобья взглянув на вечно успокаивающую ее соседку, лишь грустно улыбнулась.

– А ты, мент, чего уставился? А ну, пошел быстро отсюда. Нам тут своих легавых хватает. Это дело мы без тебя распутывать будем. «Шерлок Холмс» засуетился и, что-то бубня себе под нос, быстро вышел из комнаты.

– Вот придурок. Навязался на мою голову. Вчера покормила его досыта, так теперь ни на шаг не отстает. Таскается везде, как хвост. Ты знаешь, вечером еще двоих привезли. Сейчас в третьем боксе держат – в изоляторе. Кому-то говорят, мешали там сильно, вот их сюда и приволокли. И никому не интересно, больны ли они на самом деле, или здоровые совсем, что нужно, то и слепят. На то она и психушка.

Женщина с сожалением вздохнула. Рассказ наводил на совершенно определенные мысли.

– Ну, Танюха, а теперь вот пляши давай, – улыбаясь, продолжила тетя Маша.

Сидящая с удивлением подняла глаза на свою собеседницу.

– На вот, посмотри-ка, что я тебе принесла, – и она поставила на стол огромную сумку с продуктами. Там были фрукты, соки, колбаса, конфеты, сгущенное молоко, и еще многое другое, от чего глаза разбегались в разные стороны в буквальном смысле этого слова.

– Утром приходил охранник, сумку вот передал. Сказал, что какой-то мужик там, на воле, тобой сильно интересовался. Говорит, друг. Больше ничего не говорит. А это значит, что ты пока еще нужна кому-то, и нос вешать рановато, пожалуй.

Последние слова уже не слышала. Кровь ударила в голову, в ушах зашумело.

«Но кто это мог быть, неужели Сергей? Хотя он, наверное, положил бы письмо или записку, а здесь ничего нет». Таня ещё раз осмотрела всё содержимое авоськи, разложенное на столе.

– Кто же это мог быть? – словно заклинание повторяла про себя эти несколько слов.

– Ладно, бывай пока, – улыбнувшись, проговорила тётя Маша и спрятала в карман огромное яблоко.

– Ты здесь разбирайся, а мне ещё зайти кое-куда нужно.

«Наверное, своему „детективу“ потащила», – женщина улыбнулась ей вслед.

Гостья вышла, оставив сидящую наедине с собой и своими мыслями. А мысли, между тем, приходили самые разные, хотя сводились, пожалуй, к одному и тому же. Она гнала их прочь, не желая попусту рвать душу, но безумные идеи вновь и вновь, словно непрошенные гости, лезли в голову.

На обед не пошла. Еды предостаточно, да и есть совсем не хотелось. А сразу после обеда в палату, как будто мимоходом, вошла дежурная сестра, добрая женщина с напущено строгим видом.

– Николаевна, ты чего это на обед не ходила?