Пленники темной воды - Александр Уваров

— До обеда! Точно до обеда! Я вспомнил — я же не обедал сегодня!

— А если бы вы и не завтракали, то событие и до завтрака могло произойти? — ядовито осведомился комиссар.

Аарно такой тонкой иронии не понял.

— Хорошо, — продолжал Хенрик. — Скажем, в первой половине дня. Где-нибудь между десятью утра и часом дня. Сколько до телефона добирались, помните?

— А как же, — подтвердил Аарно. — Конечно, помню. Долго добирался.

— Как долго?

— Да так, что устал совсем. По лесу ведь бежал, машина сломалась у меня недели три назад. Просил я дуралея Каспера на буксире меня дотянуть до ремонтников… Да ему некогда всё. Он же в город почти каждый день ездит. А тут — вот что случилось. А я без машины. Вот и бежал.

— Как долго бежали? — комиссар был не менее упрям, чем Аарно и так просто не сдавался. — Час? Два?

— Больше часа, — уверенно сказал Аарно. — За час я бы не устал. Только я не всегда бежал, иногда и просто шёл.

— Полтора часа?

— Да, наверное, — согласился Аарно.

— Андрес! — крикнул комиссар помощнику. — Узнай точное время, когда поступил звонок от свидетеля. В управлении должны зарегистрировать. В крайнем случае, обратись в канцелярию министерства, уточни, в какое время доложили министру. Скажи, что запрос от меня и дело на личном контроле у министра.

— Хорошо, господин комиссар…

«Ну вот, министру доложили» с усталой тоскою подумал Аарно. «Всё, теперь уж точно мне конец. Прощай, любезная матушка, дорогая старушка! Господь всемилостивый, во что я впутался? И почему мне уши тогда на огороде не заложило?»

— Так что же вы увидели? — продолжал комиссар наседать на окончательно деморализованного свидетеля.

— А ничего, — простодушно ответил Аарно и развёл руками.

«Я тебе дам ничего!» мысленно возмутился Хенрик. «Как звонить — так видел, как отвечать — так ослеп. Вот только попробуй мне тут сказки сочинять! Живо отучу!»

— Ничего? А почему тогда побежали звонить в полицию? По лесу бежали, больше часа, как вы говорите. Часто просто так в полицию звоните?

— Я не видел, — пояснил Аарно. — Я слышал только.

«Уже лучше» отметил про себя Хенрик. «Давай, друг, делись воспоминаниями…»

— И что вы слышали?

— Выстрелы. И грохот потом такой — будто меня жестью по башке ударили. Даже уши заложило.

— Хутор ваш далеко отсюда?

— Да не очень…

Аарно опять глянул в небо, на этот раз высчитывая расстояние.

— Минут десять ходьбы. Только это если через лес, напрямую. По дороге — раза в два дольше. Да хутор-то в стороне от дороги стоит, за деревьями…

— За деревьями? — переспросил комиссар. — С дороги он не виден?

— Точно, не виден, — подтвердил Аарно. — Совсем не виден. Если не знать, что он есть — так и не заметишь.

«Это важно» отметил комиссар. «Нападавшие наверняка выбирали глухое место, но про хутор в стороне от дороге ничего не знали. Иначе подальше бы засаду устроили. Стало быть, не местные и здешние места знают плоховато. Может быть, мало у них времени было на подготовку, в спешке всё делали».

— Ещё что слышали?

— Стреляли вот… по разному…

— Это как это?

— Да, вроде, то из одного выстрелят, то из другого. Звуки разные.

— И сколько продолжалась эта стрельба? Долго?

— Да нет, быстро всё стихло. Потом бабахнуло… И дым как над деревьями повалит!

— Ага! — радостно воскликнул комиссар. — Значит, не только слышали, но и видели?

— Получается, видел, — грустно согласился Аарно.

— А чужих возле хутора не примечали? — осторожно спросил Хенрик. — Людей с рюкзаками, свёртками, большими сумками, мешками? В камуфляже, комбинезонах, широких куртках? Людей, которые быстро двигаются, стараются на глаза не попадаться? Вообще, что-нибудь подозрительное замечали? Сегодня или хотя бы за несколько дней до этого?

— Да нет, — уверенно ответил Аарно. — Кому тут ходить? Места глухие…

«Да уж» подумал Хенрик «если бы ты с этими ребятами столкнулся — не было бы у меня сейчас свидетеля».

— Господин комиссар, доктор спрашивает — грузить трупы или нет?

«Опознание, что ли, устроить?» подумал Хенрик.

Но, глянув на совершенно потерявшегося хуторянина, белого, словно больничная простыня, решил свидетеля до обморока не доводить.

«Нет, бесполезно опознания устраивать… Он их наверняка не видел. Даже если они тут не в первый раз проезжают».

И Хенрик махнул рукой.

— Забирайте!

Аарно боязливо поёжился (он не слишком-то любил встречаться с покойниками, тем более с изрядно поджаренными…а что эти покойники поджарены до угля — Аарно не сомневался).

— Господин комиссар, — позвал он робко Хенрика.

«Он ещё здесь» удивился Хенрик, оглядываясь на свидетеля. «Странно… мог бы и убежать».

— Господин комиссар, а со мной-то что? Может…

— Вы свободны, — смилостивился комиссар.

И, подумав, добавил:

— Пока свободны. Возможно, мы вас ещё вызовем. Если потребуется уточнить некоторые обстоятельства.

«Ох… вот ведь» подумал Аарно.

Но вслух уже ничего не сказал. Хоть и не сказал ему никто, что любое, дескать, слово может быть использовано… против… и непременно будет использовано… Но он и сам теперь уже всё понимал.

Когда Аарно, продвигаясь бочком, сходил с дороги на обочину (обходя стороной столпившихся у мигающих синими огнями машин полицейских), увидел он двух санитаров, что, кряхтя и отдуваясь, несли чёрный пластиковый мешок, провисший под тяжестью едва не до земли.

По несчастливой для Аарно случайности они остановились передохнуть прямо возле него. И положили при этом (не положили даже — почти что бросили) странный этот мешок на землю.

И увидел Аарно лицо. Чёрное, со вспухшими, словно запечёнными, белками глаз. С потрескавшейся, стянутой жаром кожей. С рваной дырою безгубого рта.

Наискосок через лоб — длинный шрам. Давний, затянувшийся ещё при жизни розовой полосою кожи, что просвечивала сейчас сквозь слой чёрной сажи.

Только один раз в жизни Аарно видел человека с таким шрамом. Именно здесь, в этих местах. И не просто в этих местах — в своём доме…

И не думал Аарно, что в очередной и последний уже раз предстоит встретиться с ним вот так…

И всё, что осталось от прошлого — шрам. Аарно не спутал бы его ни с каким другим.

И Аарно отчего-то показалось странным, что не застал он уже чужой боли, хоть и слышал дальний голос её.

Так спокойно было теперь страшное это лицо, глянувшее на мгновение из раскрывшегося от тряски мешка. Неподвижно, невозмутимо, умиротворённо.

«Мне всё равно… Мне наплевать на твой страх… А ты видел то, что видел я?»

Аарно перекрестился.

Санитар, что стоял рядом с ним, подмигнул хуторянину.

— Что, хороши покойнички?

Аарно побежал. Через лес. Сам не зная, куда. Задыхаясь и отплёвываясь на бегу. Ломая кусты. Сбивая, ломая на бегу сосновые ветки.

Он хрипел, теряя дыхание, но всё не мог остановиться.

Проклятое это лицо!

Зачем же он посмотрел на него? Зачем смотреть на мёртвых?

«Алексей…» повторял Аарно. «Вот как оно… вот ты как теперь…»

— Трусоват свидетель, — заметил Андрес, глядя вслед убегающему хуторянину.

— Глянул на труп — и только пятки засверкали. Нет, не будет с ним толку.

«Странно» подумал Хенрик. «Что-то здесь не то… Вроде, как то странно он на труп посмотрел. Не со страхом… вернее, не только со страхом… Может, напрасно я опознание проводить не стал?»

И тут же отогнал подступившие сомнения.

«Да нет, ерунда. Андрес прав. Просто трус… вот и всё».

День прошёл.

Наступило седьмое сентября.

С утра Андрес отправился в лабораторию к баллистикам.

«Оружие, Андрес. Выясни, какое оружие использовали. Это важно! Уж поверь мне…»

Без десяти минут шесть Андрес вошёл в кабинет комиссара с результатами баллистической экспертизы.

Примерно пять минут он ждал, пока Хенрик закончит затянувшийся разговор с начальником управления, который был в основном посвящён козням проклятых журналистов (первые статьи с упоминанием этого покушения и первым набором самых бредовых версий с утра уже появились в газетах, благо что личность убитого установить удалось довольно быстро, во многом ещё и потому, что задний номер джипа полностью сохранился и машина убитого оказалась зарегистрирована на одну из его компаний, а не, скажем, на какую-нибудь троюродную тётю… погибший вместе со своим водителем и охранниками владелец десятка компаний Алексей Викторович Меркушев был личностью весьма колоритной, так что журналистской фантазии нашлось где разгуляться).

— Да, — сказал комиссар, положив, наконец, трубку. — Уж не везёт так не везёт. Не знаю как насчёт тех ребят, что охраняли этого господина Меркушева, но сам господин Меркушев успел отметиться везде, где только можно. Он ещё при русских сел на восемь лет за ограбление, отбыл большую часть срока и был выпущен по амнистии в марте девяносто первого года. Должно быть, в министерстве наши умники надеялись, что он сбежит из Эстонии от греха подальше куда-нибудь в Россию или на Запад. Да вот не вышло. Ему у нас понравилось. Уже с июля девяносто первого у него появилась своя, довольно мощная, группировка. На Северо-Востоке, в Нарве и Кохтла-Ярве, он уже в то время отметился громкими делами. Рэкет, похищения бизнесменов, грабежи… В общем, не отставал от времени. С осени девяносто первого часть средств начал переводить в легальный бизнес. Тогда же, по нашим данным, занялся контрабандой. В криминальных кругах Эстонии он если и не король, так почти премьер-министр. Представляю, какая сейчас грызня за его наследство начнётся… Вот так, дружище Андрес! Вот какой интересный клиент нам попался. Да, а у тебя что?