Чекисты - Петр Петрович Черкашин (составитель)

— А мы этого не знали, — спокойно сказал Колосов. — Теперь узнали и, как я понимаю, вы хотите предложить свои услуги, чтобы Ахмед разговорился.

— Да, да! Я обещал вам это, я смогу повлиять на Ахмеда, и он скажет, где находится англичанин! — задыхаясь, проговорил Сабир эфенди.

Колосов задумал арестовать связного. Ждать больше он не мог, сроки подпирали, а захватить полковника Кейли следовало во что бы то ни стало. Колосов сделал это, но потом, очень много лет спустя, не любил даже вспоминать о роковой ошибке.

Сабир эфенди убедил все-таки Ахмеда, хмурого, криволицего, угрюмо молчавшего два часа, в течение которых капитан говорил не переставая, быстро проглатывая отдельные слова, указать место, где затаился Кейли.

И Ахмед стал давать показания...

— Последняя встреча с Кейли состоялась три дня назад, в субботу. По заданию Суфи я побывал в Алты-Арыке, в Лейляк-махалле, где гараджи сообщил, что майор уехал в Ташкент на совещание.

— Чем вызвана необходимость такого срочного уведомления об отъезде Аббасова? — спросил Колосов.

— Майор всегда докладывал через меня гараджи, когда покидал Коканд. Так было, когда он уезжал в Андижан, Скобелев, в Ташкент.

— И всегда для доклада вы отправлялись в Алты-Арык?

— Да!

— Какой-нибудь пароль существовал, были определенные часы явок?

— Гараджи знал меня в лицо, какой же еще пароль был нужен? Я приходил к нему в саклю, что во дворе чайханы.

— Что сказал вам Кейли в последний раз?

— Гараджи просил придти, как только Суфи вернется в Коканд.

— А бывало так, что приехав в Алты-Арык, вы не заставали Кейли?

— Да, бывало. Тогда я смотрел на замок — если висел большой, значит, я должен ждать гараджи в чайхане, если маленький — то это означало, что гараджи в Алты-Арыке нет. Я тогда шел в большую мечеть, во дворе есть несколько небольших комнат-худжр, в одной из них живет старик-нищий Карим-дивана. Он сообщал мне волю гараджи и называл день, когда я должен придти еще раз.

Оперативные группы получили задания, были проинструктированы с особой тщательностью. Алтыарыкскую группу возглавил Шарипджан, в ее составе были Васиф и лепешечник Ахмед.

Приезд Фрунзе в Фергану встревожил Кейли. Он получил от своих агентов довольно подробные сведения о пути следования командующего в Андижан. Кейли ждал с часу на час, что в Алты-Арык пожалует Ахмед и сообщит о возвращении Аббасова. Но лепешечника все не было. Надо ехать в Коканд самому и там через Хамид-Чатака или ишана Наим-Кудрата узнать то, о чем он должен сообщить в Лондон.

Кейли шел по залитым теплым весенним солнцем улицам старого города, многолюдным и шумным. Еще издали он заметил, что около каменного моста нет лепешечника Ахмеда. Тревожные мысли промелькнули в голове англичанина. Он не замедлил шаг и не заспешил, он шел как и прежде, и, дойдя до моста, искоса посмотрел на дом Аббасова. Две лестничные перекладины торчали над забором. Значит, все в порядке? Но почему нет Ахмеда? Сердце подсказывало: в дом Суфи заходить нельзя. Неужели провал? Неужели большевики пронюхали? Тогда как можно скорее надо бежать из этой страны.

Обливаясь холодным потом, сдерживая себя, чтобы не перейти с шага на бег, Кейли пошел к мечети Джами. Здесь на площади он увидел второго своего агента, тоже лепешечника Хусейна. Взгляд Кейли прояснился, на сердце стало легче. Но уже напуганный, он не решился подойти к Хусейну. Прошел мимо и, войдя в чайхану, забрался в дальний угол.

Появление гараджи около мечети подсказало Хусейну, что тот нуждается в услуге. Лепешечник, несколько помедлив, зашел в ту же чайхану и стал предлагать свой товар сидящим. Обойдя нескольких человек, Хусейн приблизился к Кейли.

— Горячие, жирные, совсем как шашлык лепешки, — произнес веселым голосом Хусейн.

Выбирая лепешку, Кейли шепнул:

— Пойдешь с лотком к турку Суфи, узнаешь, все ли там в порядке. Я буду ждать в этой чайхане.

Англичанин поступил не так, как сказал лепешечнику. Он последовал за ним по пятам, ловко укрываясь за спинами идущих. Прошло, наверное, минут десять, но Хусейн как шагнул в ворота дома Суфи, так больше не появился. Кейли до того был поражен страшными мыслями о провале, что еще целых пять минут стоял около моста, прислонившись к лавке старьевщика. Мелькнула мысль: «Что я стою, как ягненок над пропастью. Бежать! Как можно скорее бежать!»

Операция была завершена. Аббасов был доставлен в Коканд и дал ценные показания. Выявлена большая агентурная сеть и вся ликвидирована. Только Кейли удалось бежать...

Литературная обработка В. Акимова

К. Мухамедов

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Кузница в Кульдже

На одной из неприметных улочек старого китайского города приютилось несколько крошечных кустарных мастерских. Все они были ветхими, задымленными, темными, так что в сумерках, всегда царивших здесь, с трудом удавалось разглядеть мастеровых, склонившихся над работой. Они пилили, сверлили, стучали молотками, и по этим звукам угадывался кузнечный ряд. Собственно, не все были здесь кузнецами, но улочка почему-то именовалась кузнечной. По-китайски, конечно. Существовало у нее и другое название — таранчинское. На этом языке говорило большинство местного населения.

Мастерские в то время принадлежали состоятельным ремесленникам — казахам, татарам, узбекам, таранчинцам, русским. В двадцатом году в этой китайской провинции особенно много оказалось русских. Белогвардейские банды, разбитые в Семиречье, через горы ушли на Восток, и, естественно, попали за кордон, где были интернированы китайскими властями и временно осели. Именно временно, так как главари банд — Анненков, Дутов, Сидоров предприняли переход границы не в целях прекращения войны, а для передышки и накапливания сил. В Западном Китае искали прибежища все, кто оказался битым в Советской России, кому предстояло расплачиваться за свои преступления перед революционным народом. Мне приходилось встречать в Кульдже помещиков, купцов, жандармов, царских чиновников, белых офицеров всех национальностей. И не просто встречать, а находиться среди них, слышать их речи, чувствовать настроение этих озлобленных жизненной неудачей людей. Они горели желанием снова вернуться в Россию, чтобы, прежде всего, мстить. Каждый надеялся вернуть утраченное, сесть на то место, с которого его согнал народ. Не стесняясь, эмигранты носили старые мундиры и ордена, даже хвалились ими. И это понятно: здесь, в Кульдже, существовали очень схожие с дореволюционной Россией порядки, местные власти заботливо относились к белогвардейскому отребью, выказывали бывшим чиновникам и военным свое внимание. Атаман