“Цесаревич” Часть II. Линейный корабль. 1906-1925 гг. - Рафаил Мельников

12. Смутное время

Зимовка, организованная по-военному и вдали от всех очагов смуты и подпольной пропаганды, позволила "Цесаревичу" остаться единственным из линейных кораблей Балтики, где в дни переворота не произошло тех убийств офицеров, которые матросы готовили еще с 1912 года.

Кем-то умело организованные матросы на "Императоре Павле I" убили 9 офицеров. На "Андрее Первозванном" убили двух офицеров, трех кондукторов, двух сверхсрочников. Всего же на флоте за косность царизма и политическую беспомощность офицерского корпуса пришлось расплатиться не менее, чем 100 жизнями офицеров и кондукторов (по другим сведениям погибло до 200 офицеров). Убили и командующего флотом вице-адмирала А.И. Непенина (1871–1917).

До "Цесаревича", находившегося во льдах на передовой позиции, известия о революции 27 февраля 1917 г. дошло только 4 марта. Тотчас же появились и первые признаки неповиновения. Как записано в вахтенном журнале, в 8 час. 10 мин. "без приказания с вахты команда начала переодеваться во все черное и собираться в батарейной палубе в отдельные группы с криками "ура". Приказание старшего офицера "разойтись!" исполнено не было.

По счастью, командир и офицеры сумели удержаться от провоцирования ситуации "Потемкина". Был сыгран парадный сбор, и к команде, выстроенной поротно с ротными командирами и офицерами, обратился командир корабля капитан 1 ранга К.А. Чоглоков. Матросы по уставу дружно ответили на его приветствие и внимательно выслушали полученный к тому времени текст высочайшего манифеста об отречении императора от престола.

Присутствующий командир крейсера "Адмирал Макаров" капитан 1 ранга Н.Д. Тырков прочел телеграмму Командующего флотом об организации в Петрограде власти Государственной Думы. Затем по новому парадному сбору чтение документов повторили в ротах ротные командиры. Власть офицеров висела на волоске (на "Авроре" в подобных же обстоятельствах убили командира), но они сумели перехватить инициативу. Чтобы разрядить обстановку, команду еще раз вызвали на парадный сбор на верхнюю палубу. Прочитав радиограмму нового правительства, командир предложил прокричать ему "ура" что и было исполнено командой и офицерами под звуки музыки.

Опросив претензии, командир решил освободить арестованных, но категорически отказал в требовании сместить старшего офицера. Согласиться пришлось и на проведение на льду с музыкой и уже с андреевским и красным флагами митинга команд обоих кораблей. Речь командира "Адмирала Макарова" с призывом сохранять порядок и продолжать борьбу с злейшим врагом — германцами — была поддержана звуками французского гимна и криками "ура". Исчерпав запас энтузиазма, часть команды "Цесаревича" вернулась на корабль, остальные отправились приветствовать товарищей на береговые батареи Вердера.

В 11 час. 20 мин. до 150 человек команды собрались на баке, где командир "Адмирала Макарова", как говорилось в вахтенном журнале "Цесаревича", "снова увещал команду соблюдать тот же строй и дух дисциплины",иначе врага победить не удастся. "Команда ответила, что постарается во всем". Была дана дудка "на обед" и собравшиеся разошлись.

К вечеру после возвращения команды и традиционной вечерней молитвы старший офицер, чтобы разрядить обстановку, с разрешения командира и по просьбе уже успевшего быть избранным в депутаты гальванера Ф.А. Кудряшова выдал ему 15 револьверов и 30 ящиков патронов.

Удаленные от главных районов классовой борьбы и оголтелой подпольной агитации "социальных партий", команды двух кораблей выступали с вполне благонамеренными инициативами. Они 4 апреля 1917 г. призывали общими усилиями добиваться "полного единения чинов флота, демократической свободы и защиты России", для чего предлагалось созвать "Общий Совет депутатов Балтийского флота". Этот документ драгоценного для истории, но. увы. недолго и не везде существовавшего идейного согласия между матросами и офицерами подписали: "Комитет линейного корабля "Гражданин" (председателем судового комитета электрик И.К. Горбачев) и выбранные депутаты" двух кораблей (старший лейтенант В.В. Огильви, комендор М.И. Стешнев, машинист С.И. Рынкевич, кочегарный унтер-офицер М.П. Абашев и от "Адмирала Макарова" матрос 1 ст. М.Т. Токарев.

С приходом в Моонзунд в начале мая кораблей Минной дивизии, а затем и особенно ускоренно революционизировавшихся кораблей из Гельсингфорса начались оголтелые митинговщина и "политиканство" (слова командующего морскими силами Рижского залива контр-адмирала М.К. Бахирева). Офицеры неудержимо теряли власть и влияние на свои команды.

Невежество и демагогия деятельно плодили своих функционеров. Героем Октября и советским военачальником (он же сердечный друг "валькирии революции" Александры Коллонтай (1872–1952) стал член РКП(б) с 1912 г. матрос "Императора Павла I" П.Е. Дыбенко. В числе членов Центробалта — этого революционного могильщика флота — должность товарища председателя в ноябре 1917 г. занимал старший комендор с "Гражданина" П.П. Сурков. Другой выдвиженец корабля матрос А.Д. Дулин в марте 1918 г. состоял комиссаром при старшем морском начальнике в Кронштадте.

Смута все более захватывала флот. Повсеместно менялись и названия кораблей. Приказом нового избранного матросами командующего флотом вице-адмирала B.C. Максимова от 29 марта 1917 г. за № 77 "Цесаревич" получил название "Гражданин". Тем же приказом учебное судно "Двина" получило прежнее название "Память Азова". Так еще раз, уже в революционную эпоху пересеклись судьбы двух вовлеченных в российскую смуту кораблей.

Из последних сил преодолевая гнетущую обстановку матросской "воли", а подчас и откровенного безнаказанного хамства, офицеры "Гражданина", как и всего флота, пытались поддерживать боеспособность своего корабля. Выйдя в море, удавалось провести и учебные стрельбы. В основном же корабль, как основа всей обороны Моонзунда, продолжал отстаиваться на Вердерском рейде. Охрану же Ирбена (немцы в больших силах не показывались) привычно несли легкие силы флота.

21 августа/8 сентября к "Гражданину присоединилась пришедшая из Ганга (через Гельсингфорс) "Слава". Артиллерия корабля, как это делалось с 1916 г. была во время ремонта существенно усилена. Дальность стрельбы ее 305-мм пушек с прежних 80–88 каб. была увеличена до 115 каб. Корабль принес с собой и более "революционный" настрой гельсингфорского тыла. Заражаться им начала и команда "Гражданина". А офицеры, оставаясь верными службе, по-прежнему не могли противостоять оголтелой деятельности революционных пропагандистов.

Как отмечал новый командующий флотом контр-адмирал А.В. Развозов (1879–1920), эти агитаторы умело пользовались "страшным недоверием к офицерскому составу" со стороны команд. "Одного хорошего агитатора" бывало достаточно, чтобы повернуть настроение команды в любую желаемую им сторону.

На руку агитаторам была и жалкая политика Временного правительства, все никак не решавшегося на коренные реформы, которых Россия ждала еще от императора. "Великая страна — дай нам гения!" — восклицал в своем дневнике И.И. Ренгартен. И гений, как мы знаем, не замедлил явиться. Но цели его (В. Ульянова-Ленина) были совсем иные. Вместо согласия и созидания, он вместе с приехавшими через Германию "тридцатью такими же негодяями, как и он сам" (слова из дневника И. И. Ренгартена) ставил перед собой глобальные цели развала и разрушения России. Тогда-то немцы решили, что пришла пора действовать и в Рижском заливе.

19 сентября (новый стиль) кайзер Вильгельм II отдал приказ: "Для господства в Рижском заливе и обеспечения фланга восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских морских сил Большой Зунд". В многократно описанной (говорится о ней и в упомянутой книге автора о "Добровольцах") Моонзундской операции флот получил последний шанс спасти Россию от хаоса и разложения.

Умелой пропагандой и решительным переводом всех сил флота в Моонзунд и к передовой позиции, можно было покончить с засильем начавшихся вмешиваться даже в оперативные вопросы судовых комитетов. Адмиралы имели на это полное моральное право — флот и армия с катастрофической скоростью утрачивали боеспособность.

Надеяться на спасительную роль флота позволяла его весьма благоприятная для консолидации сил специфика. Флот не имел в войне значительных потерь. Флот обеспечивал несравненно лучший, чем в окопах, устроенный гарантированный быт. Более высокие требования к образованию и уровню развития предъявляла к матросам и повсеместно окружавшая их на кораблях сложнейшая техника.

Флот уже имел примеры истинно боевой консолидации, когда некоторые корабли, подобно появлявшимся в береговых частях "батальонам смерти", объявляли себя "кораблями смерти". В них, с согласия рядовых, восстанавливались уставные дисциплина и порядок, такие, какие вскоре были введены в Добровольческой армии Л.Г. Корниловым и его сподвижниками по белому движению.