Слепые тоже видят - Фредерик Дар

Половой гигант отвечает на восторженные возгласы, кланяется.

— Мне бы лучше порцию пива для взрослого и гору колбасы, — отвечает Толстяк, который предпочитает материальные радости преходящей славе.

Я делаю заказ. Мой друг отирает пот со лба.

— Очень достойная женщина, — заверяет он. — Представь себе, даже говорит по-французски. Замечательный человек! Вдова шофера грузовика. У нее взрослая дочь-проститутка и парализованный сын. Она здесь работает уже восемь лет. Жалуется на скверные манеры клиентов: люди не умеют себя вести, никакого понятия о приличии. Вот, полюбуйся, оглядись вокруг — ничего удивительного! А что касается ее самой, то я тебе скажу: великолепно! Брат, она такое делает — сразу видно, душевный человек! Вежливая, обходительная! Знаешь, что мне больше всего понравилось? Услужливость! Самообслуживание: берите, что хотите, господа, угощайтесь на здоровье! Я люблю свободу действий. Это меня захватывает.

Нам приносят заказ. Берю пьет с жадностью.

— Вы французы? — спрашивает сосед по столу по-немецки.

К нам обращается тот, кого мы пасем. Очень удобно!

Он в еще большем окосении и, поскольку, как всем алкоголикам, ему необходимо поболтать, решает обратиться к ближнему. Но приход еще одного человека, с которым у него назначена встреча, душит развитие наших отношений в зародыше. Этот тип большого роста, сильный, живой, бледный, с острым носом и светскими манерами. Чувствуется, что он из общества и ему непривычны такие переполненные пивные. Есть что-то высокомерное во всем облике этого молодого человека. Я делаю вид, будто не обращаю на него внимания.

— Вы не могли бы немного подвинуться? — спрашивает меня посредник по-немецки.

— Да, пожалуйста.

Парень втискивается между нами, и они начинают перешептываться. Я вытягиваю ухо в их сторону, но стоит такой шум, что я ни слова не разбираю из их разговора. Мне кажется, что я слышу имя фон Фигшиша, произнесенное молодым человеком, но этим и заканчивается операция перехвата. Я задумываюсь. Что же можно предпринять?

Толстяк в упоении перемалывает гору копченой ветчины, закрыв глаза, чтобы полностью отдаться пищеварительному процессу.

— Эй, поросятина! — зову я его. Он приподнимает одну шторку над глазом, и я угадываю его коровий экстаз.

— Ты способен слушать, Мамонт? Несмотря на ветчину?

— Конечно, я ведь пихаю это в рот, а не в уши! — мычит он с набитым ртом, продолжая засовывать туда розовые куски.

— Ладно! Тогда слушай: я сейчас попробую проследить за этим типом рядом со мной, понял?

— Так точно! (В действительности слышится громкое хрюканье.)

— А ты займись другим. Думаю, тебе будет нетрудно. Он любит выпить и поболтать. Если он не говорит по-французски, валяй на пальцах. Постарайся пробыть здесь как можно дольше, пока я не приду. Если он уйдет, иди за ним. Если не удастся, топай в гостиницу, понял?

Дав указания, я делаю два больших глотка из своей кружки размером с бачок и выхожу из пивной поджидать на улице парня с крючковатым носом.

Глава (суеверно пропущенная) тринадцатая

Глава (решительно) четырнадцатая

Переговоры были короткими, поскольку парень с носом крючком вышел буквально за мной следом. Странно, правда? О чем таком они говорили здесь, чего не могли сказать друг другу по телефону?

Я снова вспоминаю угрожающий тон разговора, который пьяница вел в телефонной кабине на автомобильной стоянке. Разговор был бурный, жесткий…

Кажется, понимаю! Конечно, он был жестким, поскольку речь шла о цене и он требовал бабки. Моя уверенность подкрепляется еще и тем, что парень с крючковатым носом принес пьянице конверт. Похоже, в нем были деньги.

Шантаж! Решительно, мой Сан-А, с тех пор как у тебя вновь заработали глаза, ты быстро выходишь на нужный след. Все сходится именно так, как я думал: посредник, вызванный маршалом-роботом, вдруг выяснил для себя что-то, и это что-то позволило ему шантажировать «других».

И он назначает встречу в наиболее людном месте города, поскольку просто их боится.

Приезжает посланник и передает ему конверт с наличностью, чтобы он заткнулся. Мне кажется, это версия, — как вы думаете, друзья-читатели? Остается лишь проследить, куда направится бледный тип, чтобы потом задать ему несколько доверительных вопросов. Я топчусь в нескольких шагах от стоянки такси, где черные машины ждут желающих поразвлечься в ночном Мюнхене. Жаль, я оставил свою тачку в гараже. Мне нравится свобода маневра. Для меня всегда щекотливое дело (особенно за границей) — вскочить в любую машину и крикнуть: «Вперед за той машиной!» Во Франции — другое дело: моя карточка полицейского является убедительным аргументом, но здесь?

Я продолжаю торчать возле свободных такси, роясь в своих мыслях, как вдруг вижу, что парень возвращается и проходит до угла улицы с противоположной от меня стороны.

Он что же, приперся сюда пешком? Собственно говоря, почему бы и нет? Но я вынужден отбросить эту мысль. Раздается характерный рев мотора, и из-за темного угла штрассе выныривает мощный мотоцикл с седоком, одетым в черную кожаную куртку, с огромным серебристым шлемом на голове. Он резко тормозит рядом с молодым парнем, тот быстро садится сзади, и черный снаряд, сорвавшись с места со скоростью метеорита, уносится по освещенной улице неизвестно куда. И все! Будто и не было! А я остаюсь в ж..! Нечего и думать гнаться за ним! Как раз успеешь сосчитать до полутора, а господа уже растворились. Лишь темное облако дыма! Я пытаюсь утешить себя, соображая, что даже если бы я сидел за рулем машины с заведенным мотором, то мне за ними все равно никогда не угнаться. Все произошло слишком молниеносно! А теперь ищи-свищи!

Я еще раз бросаю прощальный взгляд в ту сторону, где растворился мотоцикл, и возвращаюсь в пивную. Открываю дверь, и мне в нос бьет тошнотный запах квашеной капусты. Круто пахнет выписанным пивом или теми, кто это делает. Шум еще больше усилился.

Нам остается всерьез заняться посредником. Только от него можно добиться каких-то сведений. Но здесь доверительной беседы точно не получится, поэтому надо найти другое, более укромное, местечко. Во всяком случае, я верю в свою счастливую звезду.

Если вы не будете меня торопить, то все скоро узнаете.

Когда я приближаюсь к плотным слоям атмосферы нашего стола, то меня немного обескураживает то обстоятельство, что вокруг него тусуется слишком много людей.

Охваченный дурными предчувствиями, я с помощью локтей и напора торсом пробиваюсь в первый ряд амфитеатра и обнаруживаю то, чего опасался. Посредник лежит на скамье с открытым ртом, руки его свисают по обе стороны вниз, как брошенные весла. Глаза вылезли из орбит, губы более лиловые, чем щеки, а огромный нос стал еще шире.

Пылкий Берю, размахивая руками, пытается что-то объяснить на тарабарском языке непонимающей враждебной толпе.

— Мой херр лакал свое пиво. Потом икнул! Поняли вы, икать? Вот так: иик!!! Потом все бросил и упал, но в пиво. Капут! Шнель! Ахтунг! Хайль Гитлер! Сдох! Таненбаум! Люфтваффе! Ваффен СС. На Берлин! Гутен таг! Капито? Си, синьора!

Он захлебывается, пытаясь убедить встревоженную толпу! Похоже, несчастный Берю совершенно ополоумел, поняв, что влип в серьезную переделку. Мой милый помощник просто потерялся в этом водовороте. А оркестр шпарит с новой силой.

Любители пива горланят, выражая свои подозрения.

Я наклоняюсь над мертвым.

Он действительно стопроцентно мертвый, можете мне поверить!

Вам следует знать, что одно из многих моих достоинств — умение втихую обследовать содержимое карманов своих сограждан. А уж покопаться в карманах у мертвого — нет ничего легче. Мои пальцы в стиле клешней американского омара начинают прогуливаться по шмоткам бывшего посредника. Практически сразу я обнаруживаю то, что искал, а именно конверт, толстый и плотный. Таким образом, вы можете убедиться, что ваш Сан-А смотрел в корень. Спасибо за аплодисменты, они заслуженные и ласкают мое израненное сердце. Я реквизирую конверт. Затем вынимаю бумажник умершего. Открываю его и рассматриваю документы. «Карл Штайгер, 54, Мартин-Бормашинен-штрассе, Мюнхен». Я показываю документы аудитории и говорю, что пойду, мол, вызову врача… Попутно делаю знак Толстяку, желая вытащить его из толпы. По крайней мере, делаю попытку, так как соседи по столу тут же встают стеной.

— Нет, нет, полицай! — кричат они. — Полицай!

— Что они мелят? — спрашивает Берю.

— Они хотят, чтобы ты дождался приезда местных легавых и дал показания. В общем-то, ты ничем не рискуешь…

— Ты что, спятил? Этого парня начинили цианистым калием, это видно за версту. Ты видел его пасть? Знаешь, как он отпал от своего пива? Тут дело ясное, старого воробья вроде меня на мякине не проведешь. Как только легавые узнают, что я с ним разговаривал, то накинут мне аркан за милую душу! Давай сматываться отсюда, пока не стало жарко! Быстро!