Стон земли - Сергей Самаров

– Как сын? – спросил Камачо.

– Ему прострелили шею, – ответил Даккашев-старший. – Не знаю, что и делать. Срочно надо к врачу, иначе он не доживет до завтрашнего дня. Пуля пробила позвонок. Может быть, задет спинной мозг. – Абали Гирмасолатович ни о чем не просил. Он, наверное, не умел просить. Но просили его глаза, которые смотрели на подполковника с надеждой. – Это мой старший сын. Вся моя надежда. Остальные сыновья характером не такие. Этот – воин…

Эктор Камачо уже знал, что следует делать.

– Вдвоем с Вахой сможете донести его до монастыря?

– Донесем. А что это даст? У пограничников только фельдшер, а Сааду требуется операция. Хирург нужен. Монахи в монастыре могут не пустить к себе мусульманина. Да и чем они смогут помочь? Едва ли у них врач имеется, они молитвами лечатся.

– К пограничникам отнесите. Я вызову вертолет с хирургом. Если нельзя будет перевозить, хирург прооперирует на месте. Собирайся. Пусть Ваха готовится. Ему нужно носки сменить, а то и ему врач потребуется…

Этот шаг был достаточно серьезным, но подполковник Камачо умел быть нужным тем людям, которые ему самому нужны, и умел о них заботиться. Он поднял трубку и набрал номер помощника военного атташе в Грузии, то есть своего непосредственного куратора, представляющего в посольстве ЦРУ. Только помощник военного атташе сумеет все организовать как следует и при этом не помешать проведению операции. И даже сумеет сделать так, чтобы никто не задавал лишних вопросов, при каких обстоятельствах этот молодой ингуш получил пулю…

Глава пятнадцатая

– Что-то я не совсем понимаю приказы нашего руководства, – недовольно сказал старший лейтенант Супротивников.

– А что тебе непонятно? – отмахнулся майор Лохматый. – Ты что, первый день в России живешь? У кого деньги, тот и командует. Теми командует, кто нам приказы отдает.

Новый телефонный звонок заставил старшего лейтенанта, уже надевшего теплую меховую куртку и лохматую шапку из грубого собачьего меха, снять ее и вернуться к своему столу.

– Не иначе полковник Ладейщиков торопит события. Или он тоже какие-то указания получил и хочет нас предупредить.

Телефонный аппарат в кабинете был без определителя номера, и старший лейтенант только свое предположение высказал. И не угадал.

– Старший лейтенант Супротивников, слушаю вас…

– Значит, я туда попал. Мне так и сказали, старший лейтенант Супротивников и майор Лохматый… – издалека начал басовитый, уверенный в себе голос. – Вас, кажется, Василием Ивановичем зовут. Я не ошибся?

– Василием Ивановичем.

– А меня Викентием Ивановичем. Инициалы у нас с вами одинаковые. Это до вас добрался подполковник Ткачук из Москвы. Группа «Альфа», антитеррористическое управление ФСБ России. Будем, значит, знакомы.

– Слушаю вас, товарищ подполковник, – со вздохом проговорил старший лейтенант, решив, что сейчас начнется давление сверху. Хотя не хотелось верить, что такая авторитетная организация, как антитеррористическое управление, «крышует» преступников.

– Записывайте мой электронный адрес, старший лейтенант. Буквы латинские, понятно.

Супротивников взял карандаш из стаканчика и записал адрес на отдельном листе.

– А теперь попрошу переслать мне все материалы по делу, которое вы ведете. По «золотому» делу. Может, вы несколько дел одновременно ведете, я не знаю. По «золотому» все материалы… – продолжал Ткачук.

– Извините, товарищ подполковник, я просто не имею права сделать это без указания своего руководства. Будет указание, не будет проблем.

– Хорошо. Я сейчас позвоню вашему начальнику областного управления, мы с ним недавно уже разговаривали. Он даст вам прямое указание, можете не сомневаться. Попрошу вас никуда от телефона не отходить.

– Я, вообще-то, уже оделся, домой собирался. У нас глубокий вечер, рабочий день давно закончился.

– У нас с вами, что вечер, что день, что ночь – служба одна. А дело особой важности. Мы эту группу давно отслеживаем. Правда, раньше без убийств обходилось, но золото уходило от вас через Северный Кавказ в Грузию и оттуда возвращалось уже в виде оружия. Теперь вы понимаете, насколько это дело важное? Это не ваши две статьи УК. Как я понимаю, вы можете предъявить им только сто пятую [25] и двести девятую [26]

У нас в дополнение к этим статьям идут и двести двадцать вторая [27] , и двести пятая [28] , и двести двадцать седьмая [29] и еще прицепом куча статей. Значит, планы свои на вечер основательно подкорректируйте, позвоните домой и сообщите, что задерживаетесь. Пока я с вашим начальством буду беседовать, вы материалы подготовьте, чтобы потом время не терять. Я понятно объяснил?

Низкие голоса обычно бывают добрыми, но в завершающей фразе подполковника откровенно прозвучали стальные нотки. Ткачук не шутил и, кажется, чужие шутки воспринимать был не склонен.

– Понятно, товарищ подполковник. Будет команда, я перешлю. Гриф ставить?

– Хорошо, что напомнили. А я размахнулся! Электронную почту… Обязательно. И даже не «для служебного пользования», а гриф «секретно». Отправлять будете через шифровальный отдел. На мое имя. Наш шифровальщик мне доложит. До связи…

Ткачук положил трубку, а старший лейтенант страдальческим взглядом посмотрел на ждущего его у двери майора Лохматого и стал раздеваться…

– И что ты думаешь? – спросил майор Лохматый после того, как Василий Иванович пересказал ему содержание своего разговора с подполковником из «Альфы». – Они в самом деле свое следствие ведут или просто «крышуют» ингушей?

– Если приказано поставить гриф «секретно», значит, я должен отправить документацию, которая имеет строгий учет. Кто будет требовать отправлять с таким грифом, если это дело неофициальное? Их, думаю, проверяют не меньше, чем нас. Документы строгой отчетности могут быть приобщены только к делу, имеющему такой же серьезный гриф секретности. Думаю, что опасения наши напрасны. Но вот как-то требуется теперь отшить от нас полковника Ладейщикова. Он же, как клещ бумажный, ему тоже все документы подавай.

– А прямо так и отошьем. Скажем, вся документация с грифом «секретно» затребована Москвой без оставления копий.

– А что, есть такая формулировка – «без оставления копий»?

– Долго ли формулировку придумать! Что Следственный комитет понимает в наших формулировках! Ладно. Ладейщикова я на себя беру. У меня получается с ним разговаривать. Сейчас сразу и позвоню, надеюсь, не спит еще. А ты пока подготовь документацию. Протоколы и… Короче, сначала спроси самого этого… Ткача…

– Ткачука.

– Ткачука… Спроси его, нужен ли ему видеоматериал по несанкционированному допросу со скополамином. У них тоже такие допросы применяются, я знаю, мне говорили, и даже более широко, чем у нас. Они сразу на операции, бывает, выцепят кого-то, вкатят дозу и допрашивают.

Майора прервал телефонный звонок по внутреннему телефону, но не по «красному».

– Кого еще несет! – проворчал майор и только после этого снял трубку. – Слушаю…

– Это вы, товарищ майор?

– Я, я. Майор Лохматый. Кто это?

– Лаврушкин.

– Да, Игорь Леонидович, слушаю вас. Опять что-то случилось?

– Опять случилось, товарищ майор… – Голос фельдшера был глухой, словно он из-под воды разговаривал.

– Что там у вас?

– Заключенный… Пятая камера…

– Кто там, в пятой камере?

– Этот самый. Мой крестник. Гортанов…

– Что с ним?

– Удавился.

– Как так? – выскочил из-за стола Лохматый. – Как недосмотрели? С него что, ремень не сняли?

– Сняли. Он умудрился как-то свои джинсы на полосы разорвать. Сделал веревку и удавился. До утра бы не обнаружили. Я в туалет ходил, дай, думаю, в глазок загляну. А он висит на трубе отопления. Труба-то под самым потолком.

– Я понял. Актируйте…

– Я что звоню-то… Экспертиза будет. След укола в вену у него явственно виден.

– Может, он кололся перед задержанием, откуда мы знаем?

– Анализ сделают.

– Скополамин анализом определяется?

– Он уже разложился. Как только разложился, действие препарата прекратилось. Но в крови остаются остатки психотропных веществ.

– А наркота всякая – это что, не психотропные вещества? И вы знаете все психотропики, которые всякая шваль себе колет?

– Вообще-то, конечно…

– Не переживайте, Игорь Леонидович. Я в рапорт впишу, что один оказал сопротивление, а второй был сильно заторможенным, словно под воздействием наркотиков. И при осмотре на локте у него обнаружен след иглы.

– След-то один, а у наркоманов следов много.

– Держался он перед выходом на «дело», а по завершении позволил себе. И вы тоже… Проколите труп между пальцами… Хоть пустой иглой. Лишь бы следы были…

– Да, верно. Это я сделаю… Я и сам хотел, но мне ваше согласие нужно было. И про рапорт свой не забудьте. Вы его еще не сдали?

– Я его только на компьютере набрал. Пока не распечатывал…

Начальник управления, видимо, не ждал звонка из Москвы и уехал домой, поэтому подполковник Ткачук не сразу сумел отыскать его. И только тогда, когда он снова позвонил к отдел, майор Лохматый предположил, что полковник Ахмадеев из-за метели где-то в городе застрял, потому что весь город традиционно превратился в сплошную автомобильную «пробку», и, чтобы сбросить с плеч дело, которым занимается Москва, дал подполковнику Ткачуку номер мобильника полковника Ахмадеева. Тот, видимо, дозвонился сразу, потому что сам начальник управления уже через пару минут перезвонил майору и приказал сотрудничать с антитеррористическим управлением по полной программе, выполнять все их запросы, в том числе и по секретным материалам. Утром полковник Ахмадеев обещал написать официальный приказ, а пока посчитал, что хватит и устного, даже телефонного.