Лотерея - Ширли Джексон

— Здравствуйте, — сказала Элизабет, не поднимая головы.

— Доброе утро.

Голос был высокий, девчоночий, а его обладательница оказалась крупной блондинкой, которая шла через приемную к открытому кабинету мисс Стайл с настороженным видом, словно была готова к любым неожиданностям.

— Чем могу быть полезна? — спросила Элизабет, не снимая рук с клавиатуры. «Если бог послал мне клиента, — подумала она, — не помешает выглядеть по-литераторски, за машинкой».

— Я пришла к мистеру Шаксу, — сказала девица, останавливаясь в дверях ее кабинета.

— Он уехал по неотложному делу, — сказала Элизабет. — Вам был назначен прием?

Девица помедлила, как будто сомневаясь в полномочиях мисс Стайл.

— Не то чтобы прием. Вообще-то я новая сотрудница.

«Так вот что он собирался сказать мне перед уходом, а потом струсил», — подумала Элизабет.

— Понятно, — сказала она. — Проходите и присаживайтесь.

Девица прошла в кабинет со смущенным и робким видом. «Она считает, что не обязана докладываться мне, раз ее нанял лично шеф», — подумала Элизабет.

— Значит, мистер Шакс сказал вам сегодня выходить на работу?

— Именно так, — промолвила девица и, видимо, решила довериться Элизабет. — В понедельник часов около пяти я ходила по всем офисам в этом здании и спрашивала насчет работы. И заглянула сюда, а мистер Шакс показал мне офис и сказал, что я, как он думает, вполне справлюсь.

Она замолчала, похоже, прикидывая, все ли верно изложила, а потом добавила:

— Вас тут не было.

— Это верно, иначе я бы вас заметила, — согласилась Элизабет. «Значит, он договорился с ней еще в понедельник, а сегодня у нас что — среда? И я узнаю об этом только в среду, когда она является на работу!»

— Я не спросила ваше имя, — сказала она.

— Дафни Хилл, — представилась девица смиренно.

Элизабет написала «Дафни Хилл» в своем настольном ежедневнике и некоторое время молча смотрела на надпись с таким видом, будто принимает важное решение, заодно проверяя, насколько эффектно выглядит это имя на бумаге.

— Мистер Шакс сказал… — начала девица и запнулась. Голос у нее был высокий и резкий, а маленькие карие глазки в минуты волнения смешно округлялись и начинали быстро-быстро моргать. За исключением белокурых волнистых волос, ничего привлекательного в ней не было — рыхлая и неуклюжая, безвкусно вырядившаяся по случаю первого рабочего дня.

— Так что вам сказал мистер Шакс? — спросила Элизабет, не дождавшись продолжения.

— Он сказал, что недоволен женщиной, которая работает у него сейчас, и возьмет меня на ее место и что я должна прийти в среду, а он во вторник рассчитает ту женщину.

— Теперь все ясно, — сказала Элизабет. — Вы умеете печатать на машинке?

— Как-нибудь справлюсь, — сказала девица.

Элизабет посмотрела на вставленное в каретку письмо.

— Нет уж, лучше садитесь за стол в приемной и отвечайте на телефонные звонки. Пока нет звонков, можете читать книгу или занимайтесь чем хотите.

— Хорошо, мисс Стайл.

— И, пожалуйста, закройте дверь моего кабинета.

Элизабет проследила за тем, как девица выходит из комнаты и аккуратно притворяет дверь. Сейчас она не сказала ей все то, что хотела сказать, решив сперва обсудить эту тему с Робби во время обеда.

«Да что все это значит? — вдруг запаниковала она. — Мисс Уилсон проработала здесь почти так же долго, как я. Может, это очередная неуклюжая попытка Робби сделать офис более презентабельным? Тогда лучше купил бы книжный шкаф. И кто должен будет учить эту чертову куклу элементарным вещам: телефонным переговорам с клиентами и машинописи, чтобы она справлялась хотя бы на уровне мисс Уилсон? Понятное дело, я. Как всегда, именно мне придется расхлебывать последствия его красивых жестов; как всегда, я должна крутиться, чтобы поддержать на плаву эту жалкую контору. Надеюсь, она хотя бы умеет орудовать кистью; тогда я как-нибудь вечером привлеку ее к покраске стен».

Она снова занялась письмом, с привычной легкостью формулируя обнадеживающий ответ новому клиенту и печатая его двумя пальцами, непрофессионально, но весьма бойко.

«Дорогой мистер Бертон, — печатала она. — Мы с немалым интересом прочли Ваше произведение. Сюжет хорошо продуман; на наш взгляд, особенно удачным и нестандартным получился образ… — Она потянулась к рукописи и взяла наугад один из листков. — …леди Монтегю. Но для успешного продвижения на издательском рынке книга нуждается в определенной доработке, и мы готовы предложить Вам услуги опытного редактора. Наши расценки…»

— Мисс Стайл?

Для общения через перегородку не требовалось дополнительных голосовых усилий, но Элизабет сказала:

— Если вы хотите ко мне обратиться, мисс Хилл, зайдите в кабинет.

Через минуту мисс Хилл открыла дверь и вошла. Позади нее, на столе в приемной, Элизабет заметила сумочку, губную помаду и пудреницу.

— Когда вернется мистер Шакс?

— Вероятно, во второй половине дня. Он на встрече с важным клиентом. А что, его кто-нибудь спрашивал?

— Да нет, я просто уточнила.

Мисс Хилл закрыла дверь и шумно уселась за стол. Элизабет перечитала письмо, а потом развернула стул и села лицом к окну, пристроив промокшие ноги на батарее. Чуть погодя она снова выдвинула нижний ящик стола, достала оттуда детективный роман и, не снимая ног с батареи, углубилась в чтение.

Пребывая в расстроенных чувствах, усугубленных дождем и отсутствием Робби, хотя стрелки часов приближались к часу, Элизабет заказала мартини и теперь потягивала его, сидя на узком ресторанном стуле и наблюдая входящих и выходящих бесцветных людей. В сумрачном зале уже не осталось свободных столиков; от дверей тянулись в разные стороны дорожки мокрых следов. Элизабет и Робби обедали здесь два-три раза в неделю с тех пор, как они открыли свой офис в соседнем здании. Самый первый обед состоялся теплым летним днем, и Элизабет все еще помнила свой тогдашний наряд: легкое черное платье (сейчас оно болталось бы на ней, как на вешалке), маленькая белая шляпка и белые перчатки. Они с Робби держались за руки и с энтузиазмом строили планы: в этом старом облезлом доме они просидят год, от силы два, а потом накопят денег и переберутся в более престижный район; маститые авторы толпами понесут в новое агентство Роберта Шакса рукописи будущих бестселлеров; крупные издатели будут приглашать их в модные рестораны, где аперитив скорее правило, чем исключение. Канцелярские принадлежности с надписью «РОБЕРТ ШАКС, литературное агентство; Элизабет Стайл, отдел художественной прозы» были уже заказаны, но еще не доставлены, и в тот день за обедом они говорили о фирменных бланках.

Элизабет подумывала уже о втором мартини, когда заметила Робби, пробиравшегося между столиками. Он помахал ей приветственно, опять же работая на публику: занятой по горло деловой человек с трудом выкроил время для бизнес-ланча неважно где, пусть даже в этом дешевом ресторанчике.

Когда он сел за столик спиной к ресторанному залу, лицо его устало скривилось, а голос прозвучал глухо.

— Еле выкрутился, — сообщил он, удивленно взглянув на стоящий перед ней бокал. — Я сегодня еще даже не завтракал.

— Трудно пришлось со святошей?

— Просто ужас. Он хочет, чтобы книга его стихов была издана до конца этого года.

— И что ты ему сказал? — Элизабет постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно. Не стоит нажимать на него сразу, пусть сначала выговорится.

— Не помню, — сказал Робби. — Как я, черт возьми, могу запомнить, что наплел этому старому дурню? Пообещал устроить все в лучшем виде, ну и так далее…

«Значит, и впрямь наболтал лишнего, — подумала Элизабет. — Если бы встреча прошла удачно, он бы сразу выложил все подробности». Внезапно она ощутила огромную усталость и сгорбилась на стуле, тупо глядя на входную дверь. «Что ему сказать? Какие слова могут на него подействовать?»

— А ты-то чего такая мрачная? — спросил Робби. — Это ведь не тебе пришлось таскаться к черту на кулички, даже не позавтракав.

— Однако и у меня выдалось нелегкое утро, — сказал Элизабет. — Пришлось разбираться с новой сотрудницей, свалившейся как снег на голову.

Робби молчал, ожидая, что она скажет дальше, чтобы уже потом оправдываться, или психовать, или обратить все в шутку.

Элизабет смотрела на него и думала: «В этом весь Робби. Я могу предугадать, что он сделает и что он скажет, какой галстук наденет в какой день недели. Я знаю все это вот уже одиннадцать лет, и вот уже одиннадцать лет я не могу найти правильные слова, чтобы он меня понял. Подумать только, что одиннадцать лет назад мы сидели здесь же, держась за руки и рассуждая о нашем счастливом будущем».

— Я вспомнила тот день, когда мы обедали здесь в первый раз и все только начиналось, — сказала она тихо.