Сазан - Юлия Латынина

– И когда вы это узнали?

Шакуров вдруг замолчал.

– Вы это узнали недавно и по поручению Сазана?

– Я и мой паршивый язык, – сказал с досадой Шакуров.

Не успела стальная, обшитая кремовым деревом дверь банка закрыться за Тихмировым, как в кабинете Шакурова зазвонил телефон. Шакуров снял трубку.

– Что у тебя делал этот мент? – спросил голос Сазана.

– Спрашивал о компании Севченко.

– Он на него работает.

– На Севченко? Он даже не арестовал тебя.

– Если бы он арестовал меня, я бы через месяц был на свободе. А он забрал у меня оружие и оставил меня гулять, чтобы я поехал за новым оружием и чтобы меня по пути расстреляли охранники Севченко.

– Может, он не знал?

– Он не идиот. И он имеет наглость приходить ко мне и обвинять меня в убийстве Гуни, когда он прекрасно знает, что это Гуня рассказал Севченко о Варшавском складе!

– Жалко, – сказал Шакуров. – А у меня было впечатление, что этот человек не продается. Я еще смотрел на него и думал: «Как это прекрасно, что в наши дни есть человек, который не продается».

– Не бывает людей, которые не продаются. Бывают люди, которые не продаются всякой речной рыбе. Мы не в той весовой категории, Саша.

Четырехэтажный особняк экс-министра стоял в глубине огромного участка, заросшего соснами с розовыми чешуйчатыми стволами. Солнечные лучи протянулись между сосен и голых берез, как струны на арфе, и огромное желтое солнце плавало, как рекламный аэростат, над сверкающей черепичной крышей. Особняк был весь сложен из черных просмоленных бревен и от перилец крыльца до слуховых окон покрыт затейливой резьбой. Это была вольная фантазия на темы царского дворца в Угличе и презентационный материал: что можно сделать из Русского Леса.

Близ стены стоял отдельный домик для охраны. На верхнем этаже маячил парень в камуфляже, и у ног его надрывалась овчарка.

Особняк был набит охраной, как коробочка мака – созревшими семенами.

Несмотря на то, что Сергея пригласили и даже привезли на одной из машин Севченко, он долго маялся у навеса под цепким взглядом человека с кобурой, пока привезший его водитель ходил в главный дом за пропуском и докладом.

Впрочем, большинство охранников, раздевшись до пояса и подставив крепкие спины заходящему солнцу, благоустраивали территорию.

В глубине двора стоял грузовик, и из него выволакивали огромную, завернутую в хрустящий пакет кадку с пальмой. Пальму поставили на электрокар, и тот поехал к длинной оранжерее, похожей на стеклянного червя, сползающего от дома к пруду.

Наконец охранник вернулся, сопровождаемый высоким человеком с военной выправкой. Рука у человека была подвешена на свежей перевязи. Человек представился как Давидюк.

Давидюк повел Сергея за электрокаром. Оранжерея была жаркая и огромная, и Давидюк сказал, что по плану оранжерея будет четырехугольником, с внутренним двориком посередине, и что в одной из сторон, наверное, Анатолий Борисович будет растить розы и делать новые сорта, и что первый новый сорт будет называться «розой Севченко». Давидюк сказал, что Анатолий Борисович с детства любил цветы, и что эта оранжерея уже влетела им в копеечку в твердой валюте, потому что Севченко построил особую секцию для кактусов и тащит их со всего света, «а таможня дерет с них хуже чем за водку». И еще он переманил к себе человека из Тимирязевки, который обещает ему вишни в марте и прочие насилия над природой.

Севченко действительно стоял в зимнем саду и наблюдал за тем, как веселые охранники втискивают пальму в дырку в земле. В руке Севченко вертел аккуратную табличку с надписью «Livinstonia Sinensis». Мраморная дорожка под ногами Севченко была засыпана черным торфом, и на маленьком прудике в центре зимнего сада лежали два автомобильных стекла. Рядом, в плетеном кресле, сидел директор «Александрии», и потягивал кока-колу из синего хрустального стакана. Стеклянные ягоды и листья, увившие стакан, наливались коричневым и синим и ослепительно сверкали на солнце. Было заметно, что кока-кола доставляет банкиру меньше удовольствия, чем коньяк, но значительно больше, чем пальма.

При виде Сергея Севченко оставил табличку и быстро пошел ему навстречу.

– Наслышан, наслышан, – весело сказал он, крепко сжимая руку Сергея, – ну-ка рассказывайте, как вы экспроприировали экспроприатора. Да пойдемте отсюда.

Они прошли мимо охранников, миновали тяжелую стальную дверь, ведшую собственно в дом и поднялись по винтовой лестнице с роскошными перилами из бронзовых прутьев, свитых в цветы и птицы. Лестница вела прямо в кабинет Севченко, с тяжелыми дубовыми панелями и черным огромным столом на львиных ножках, явно сработанным на пару столетий раньше, нежели мягко урчащий на столе компьютер. В кабинете было четыре пальмы, одна из которых походила на Livinstonia Sinensis, а другие напоминали ананас, утыканный высокими зелеными перьями. Севченко рассадил гостей по креслам, нажал на кнопку селектора и, велев принести чайку, произнес:

– Итак, рассказывайте по порядку. Что вы изъяли у этого бандита?

– Там была вся бандитская оргтехника, – сказал Сергей, – там были гранаты, РГД-5, десять штук, мины радиоуправляемые и с магнитным взрывателем, были три австрийских «Глока», два «Вальтера», ТТ и восемьсот патронов к нему, были автоматы Калашникова и «Скорпион», и в довершение ко всему там был подствольный гранатомет. Разумеется, не все предназначалось для внутреннего пользования. Сазан торгует оружием.

– А почему вы его не арестовали?

– В этом не было особого смысла. Оружие лежало в контейнерах, принадлежавших подставной фирме. Сазана бы выпустили через три дня и двадцать тысяч долларов, которые он в любом случае содрал бы со своего стада. Какой мне смысл перекачивать доходы обираемых коммерсантов в карманы российских судей?

– А что было на Варшавке?

– Сазан поехал за новым оружием. Видимо, партия «Калашниковых», найденная на складе, была подготовлена к передаче покупателю, и Сазану не хотелось, чтобы про него говорили, что какой-то мент может сорвать его планы. Он очень заботится о своей репутации, Сазан. Возможно, покупатель даже передал Сазану часть денег, и я не удивлюсь, если он сделал это через «Межинвестбанк». Сазан ведь именно там держит расчетный счет.

Сергей помолчал и продолжил:

– Мы предвидели это и следили за ним, и единственным итогом слежки было то, что она обеспечила Сазану алиби: прикомандированный к нему сотрудник клянется, что Сазан провел ночь у любовницы. Кто-то был осведомлен лучше милиции и знал, куда тот поедет. Но Сазан перехитрил своего противника. Он добыл оружие раньше. Потом его люди пробрались по лесу и расстреляли засаду. Сазан хотел вывезти все оружие. Его люди, вероятно, забрали по автомату, а остальные ящики они вынесли прямо через проходную и сгрузили в грузовичок. В грузовичке была рация, и водитель должен был подождать чистой дороги. Но вышло так, что перестрелку услыхала проезжавшая мимо ГАИ. Водитель забился в грузовичок и сделал вид, что спит. Когда мы его вычислили, он попытался уехать, разбил грузовик, но скрылся на милицейской машине.

– Попутно, – развел руками Сергей, – он чуть не утопил меня в болоте из гнилой капусты.

Помолчал и добавил:

– Между прочим, Сазан должен думать, что я действовал в сговоре с этими неизвестными. Что это я подставил Сазана под пули на Варшавском.

– Вот прохвост, – сказал Севченко, и в восхищении хлопнул себя по обтянутой кашемиром коленке, – значит, у него опять полный багажник железа?

– Ну, – сказал Сергей, – мы все-таки конфисковали грузовик с оружием. Но за последние три месяца грузы на имя а/о «Континент» приходили четырежды, и я не думаю, что я вчера конфисковал все имущество Сазана. Наверняка у него был запасной склад.

– Радиоуправляемые мины, – сказал с тоской директор «Александрии». – Скажите, Сергей Александрович, это опасно? Что такая мина может взорвать?

– Ну, – сказал Сергей, – если положить такую мину в багажник автомобиля и припарковать его возле вашего банка, и подождать, пока мимо проедет ваша машина, то это будет пропуск на тот свет, оформленный по всем правилам.

– Говорят, – сказал, криво улыбаясь, высокий офицер Давидюк, – Сазан – лучший в Москве специалист по взрывам. Я о нем еще в Афгане слышал.

– Лучше заплатить, – сказал банкир.

– Слушай, – сказал Севченко, – как тебе не стыдно! Вон человек, у него нет охраны и нет зарплаты, и что этот человек делает? Он едет к Сазану и конфискует у него все, что взрывается, рубит и стреляет. А ты?

Банкир тосковал.

– Если ты отдашь эту ссуду, – сказал Севченко, – я уйду. Я не собираюсь вести дела через банк, который станет платить деньги любому, кто без совести и с гранатометом.

В дверях появился охранник.

– Анатолий Борисович, – сказал он, – вас к телефону.

– Все, – сказал Севченко, разводя руками, – поговорили. А ты, – Севченко обернулся к Сергею, – ты мне нравишься. Ты подумай, что тебе надо, чтобы покончить с Сазаном, и скажи мне, ладно?