Совсем другая тень - Анатолий Ромов

– Ну мало ли.

– Да нет. Не паникую.

Мы посидели молча. Наконец Сашка потер шею:

– Правильно. Паниковать нечего. Но с другой стороны… У тебя ведь не было серьезных происшествий? За это время?

– Вроде нет. Если не считать, что на Рижском взморье мы с Аленой были свидетелями большой драки в ресторане.

– Сам-то ты в ней не участвовал?

– Нет. Но потом туда приехала милиция и записала нескольких свидетелей, в том числе и нас с Аленой.

– Драка в ресторане. Да нет. Не будем обольщаться. Драками занимается милиция. Вызов же у тебя в прокуратуру.

– И что это значит?

– Это значит, здесь что-то серьезное.

– Серьезное?

– Да. Понимаешь, что я имею в виду? Очень серьезное.

Я сидел молча, разглядывая пустой переулок. Серьезное… Надо уточнить у Сашки, что же он все-таки имеет в виду. Впрочем, вспомнив ту поездку, можно и не уточнять. Серьезное, именно серьезное, вполне могло быть. Юра и Женя запросто могли убить водителя того трейлера. Так что получается: девятого июля я подвез двух убийц. Черт… Но может, я все это придумал? Посмотрел на Сашку:

– Саня, давай поговорим начистоту. Ты имеешь в виду трейлер? И Юру с Женей?

Сашка усмехнулся:

– Именно. И Юру с Женей.

– Ты считаешь, что они…

Сашка медленно провел ладонью по баранке:

– Не знаю. Хотя все могло быть. В этом же замешан Вадим Павлович.

Вадим Павлович. Человек, угрожавший Сашке. В принципе, неплохо бы выяснить, что он из себя представляет. Ведь теперь это касается и меня. Я опять посмотрел на Сашку:

– Саня, может, все же скажешь, кто такой этот Вадим Павлович?

Сашка всем корпусом повернулся ко мне:

– Кто такой? Блатняга, от которого можно ждать всего! Знаешь, как я с ним познакомился?

– Не знаю.

– Сделал ему пластическую операцию. Левую! За бабки! Ну и… попал. Этот Вадим Павлович держит теперь меня мертвой хваткой. Страшно жалею, что впутал тебя в это дело. Но если эти ребята кокнули водителя, нашей вины здесь нет. Ни твоей, ни моей. Мы ведь понятия не имели, чего они хотят. Понимаешь?

Я не ответил. Мне нужно было осмыслить все, что только что услышал.

Объяснив мне все, Сашка немного успокоился, снова откинулся на сиденье, устало сказал:

– Ладно, давай не будем гадать. Если вызов в прокуратуру не относится к той поездке, хорошо. Если же относится, старайся говорить им правду.

– Правду?

– Да, за исключением одного дня. Того самого. Девятого июля.

– Почему?

– По простой причине. Каждое твое показание все равно будет проверено. Что же касается девятого июля… Если парни действительно убили водителя и залетели, ГАИ наверняка сразу же начала искать твою машину – по настоящим номерам, которые запомнил тот гаишник. И нашел, если тебя вызывают в прокуратуру. Но у тебя есть алиби. Восьмого вечером ты уехал на Сенеж. На этюды. Машину оставил в Москве. Вернулся утром двенадцатого, на электричке. Понимаешь, зачем нужно твое алиби?

– Что тут не понять. Чтобы не впутываться в историю.

– Это в общем. Если говорить об этом точней, все гораздо серьезней.

– В смысле?

Сашка потер нос. Скривился:

– В смысле… В смысле, что тебя не должны связывать с Вадимом Павловичем. У тебя угнали машину и, использовав, вернули. К Вадиму Павловичу ты не имеешь никакого отношения. Даже теоретически. Но к этому выводу прокуратура придет лишь в одном случае. Понимаешь, в каком?

– В каком?

– Если в твоих показаниях не всплыву я. Именно поэтому ты и должен сказать, что двенадцатого вернулся в Москву на электричке. И на Сенеже жил не у меня на даче, а просто на свежем воздухе. Причем пару ночей провел на базе «Рыболов Сенежья». Если с Юрой и Женей замели Вадима Павловича, прокуратура выйдет и на меня. Из-за пластической операции. Но совсем с другого бока. Так что ты здесь будешь ни при чем. Ну а я… Как-нибудь отобьюсь.

– Что, я вообще не должен говорить, что знаю тебя?

– Зачем? То, что мы знакомы, все равно ведь не скроешь. Спросят в лоб скажи, что знакомы. Еще по школе. Изредка встречаемся. И все. Тебя ведь вызвали на два?

– На два.

– Тогда я еду на работу. С тобой же давай встретимся часов в шесть, у «Форума». Расскажешь, что и как. Лады?

– Лады.

Сашка подставил ладонь, я ударил по ней кончиками пальцев, подставил свою для ответного удара и вышел из машины.

Бумажный квадратик

Прокуратура РСФСР оказалась старым кирпичным зданием, стоявшим в глубине такого же старого московского двора. Въезд во двор был с Петровки.

Получив пропуск, поднялся на второй этаж, постучал в кабинет с номером 202. Услышав: «Да, войдите!», вошел. В конце узкого и длинного кабинета сидел человек с округлым, вполне добродушным лицом. Он что-то писал. Увидев меня, на секунду застыл. Потом кивнул:

– Слушаю? Вы ко мне?

– Не знаю. Меня вызывали к Рахманову. Вот повестка.

Человек отложил ручку:

– Простите, ваша фамилия?

– Лотарев.

– Я как раз вас жду. – Показал на стул. – Садитесь. Рахманов это я.

Я сел на стул. Рахманов несколько секунд рассматривал меня. Сказал:

– Для простоты меня зовут Андрей Викторович. А ваше имя-отчество?

– Сергей Леонидович.

– Очень приятно. Сергей Леонидович, я работаю следователем по особо важным делам. По одному из дел, которое я сейчас веду, возникла необходимость допросить вас в качестве свидетеля. Поэтому я вас и вызвал. Простите, вы где работаете?

– Я художник. Член московского групкома художников. Работаю по договорам. Иногда у меня покупают картины.

– Женаты?

– Нет. Холост.

– Живете один?

– Один.

– Родственники у вас есть?

– Отец. Если его можно считать родственником.

– Почему, если можно считать? Вы что, в ссоре?

– У него уже давно другая семья. Мы с ним практически не видимся. Лет двадцать.

– Понятно. Других родственников нет?

– Нет. Мама умерла восемь лет назад. Братьев и сестер нет.

– Так… Собственно, я спросил это лишь для проформы. Меня интересует другое. – Покрутив в пальцах ручку, Рахманов улыбнулся: – Простите, вы часто ходите в театр?

Интересно, при чем тут театр? Впрочем, может, у этого следователя такая манера. Сначала вести светскую беседу… Что ж, светская беседа, так светская беседа. И я ответил:

– Иногда хожу.

– В этом сезоне уже где-то были?

– В этом нет. В том случалось.

Рахманов снова занялся ручкой. Спросил:

– А где вы были в конце прошлого сезона? В каких театрах?

Особенно напрягать память не пришлось. Весной я был всего в трех театрах, на спектаклях, которые отлично помнил:

– Во МХАТе. В театре миниатюр. И в Ленкоме.

– И что вы там смотрели?

– Во МХАТе «Дядю Ваню». В театре миниатюр «Школу клоунов». В Ленкоме «Гамлета».

– И когда, например, вы были в Ленкоме? Постарайтесь вспомнить точно.

– Обязательно точно?

– Да. Постарайтесь вспомнить точный день, когда вы были в театре Ленинского комсомола. Для нас это важно.

Тот день я помнил отлично, хотя не особый любитель ходить в театры. Но мы только что познакомились с Аленой. Алена изъявила желание сходить в театр, причем на хороший спектакль. Желание, вполне понятное для девушки, с которой ты знаком дней пять. Поскольку мой бывший однокурсник Женька Ширяев работает в Ленкоме, я, конечно, тут же позвонил ему. Женька расстарался и достал контрамарку на «Гамлета». Вот только когда это было точно?.. Примерно в середине мая.

– Точно не помню. В середине мая.

– По расписанию «Гамлет» в Ленкоме шел восемнадцатого.

– Значит, восемнадцатого.

– Трудно было достать билеты?

– Нет. В Ленкоме у меня работает приятель. Ширяев. Евгений Ширяев. Мы вместе учились в институте.

Кажется, с этим спектаклем следователь связывает какое-то событие. Какое? Имеет ли это событие отношение к моей поездке?

– И Ширяев достал вам билеты?

– Контрамарку. На два лица.

– То есть, вы пошли с кем-то вдвоем?

– Да, вдвоем. С девушкой, своей приятельницей.

– Как ее зовут?

Скрывать, что я пошел в Ленком с Аленой вроде не имело смысла. Тем более, пока не ясно, почему следователь интересуется Ленкомом. Помедлив, ответил:

– Ее зовут Алена.

– Фамилия?

– Меднова.

– Москвичка?

– Москвичка.

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать. Скажите: все это так важно?

– Сергей Леонидович, потерпите. Нам нужно уточнить все, что связано с этим спектаклем.

– Зачем?

– Со временем я это объясню. Ваша приятельница, Алена Меднова, учится? Или работает?

– Учится на третьем курсе иняза, имени Тореза.

– А много у вас приятельниц? Вроде Медновой?

Это было уже слишком. Я посмотрел на Рахманова:

– Андрей Викторович… Вам что, нужно выяснить мои отношения со всеми девушками?

– Сергей Леонидович… Понимаю, вопрос тонкий. Но я уже объяснил: меня интересует этот спектакль и все, что у вас с ним связано. В том числе и ваши отношения с девушкой, с которой вы пошли на спектакль.