Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы - Юрий Жуков

шейным трудностям». Сейчас мне хотелось бы обратиться к коренным проблемам нашего времени». Он назвал, в частности, проблему бунтующей молодежи, проблему неустроенной старости, кризис буржуазной культуры, проблему голода, проблему перенаселенности, «скандальный разрыв» между культурой чувств человека на Западе н стремительным ростом достижений науки и техники.

Баззн все чаще стал задумываться над тем, что же порождает эти проблемы. Он не принадлежит к числу тех, кто разделяет марксистские воззрения на законы общественного развития. Но острый писательский глаз и честная совесть человека, многое повидавшего в жизни, подсказывают ему, что дальше так жить, как жили люди на Западе до сих пор, нельзя, что пришло время перемен.

Как раз в тот день, когда мы встретились, я купил в Париже октябрьский номер литературно — художественного журнала «Галери», в котором были напечатаны весьма интересные ответы Базэна на вопросы редакции. Вот любопытный отрывок из этого диалога:

— Осуждаете ли вы нынешнее общество?

— Мы живем в переходный период. Это период спада — как на море между двумя волнами. В истории уже были такие периоды: конец римской цивилизации, конец средневековья.

— Должен ли писатель интересоваться политикой?

— Писатель не может не интересоваться политикой — уже тот факт, что он пишет, означает его участие в политике.

Отсюда и непреклонная решимость Базэна не поддаваться моде и сохранять верность реалистической традиции романа, обеспечивающей смелое вторжение писателя в самую гущу жизни.

— Я, конечно, не буду уподобляться тем, кто во что бы то ни стало стремится предвосхищать ту форму самовыражения, которая, как им кажется, будет свойственна будущему поколению, — не без язвительности говорит он, — я принадлежу к тому поколению, для которого литературное творчество — форма действия. Мы были живыми свидетелями этого действия и его влияния на общество, вспомните хотя бы творчество Мальро, Мориака и других…

Базэну претит столь модное сейчас трюкачество, которым многие современные писатели подменяют живое биение горячей творческой мысли. Он весьма сурово относится, в частности, к так называемому новому роману, который подменяет критический анализ действительности бездушным фотографированием вещей.

— «Новый роман», — замечает он, — это убежище интеллигентов, которые хотят переждать, пока наступят лучшие времена. Между прочим, вы заметили, как широко пропагандируют и прославляют у нас «новый ро ман»? Я имею в виду не только критиков, задача которых в том и состоит, чтобы открывать новшества, но и людей, не имеющих к критике никакого отношения, в том числе и весьма официальных лиц, которые, вообще‑то говоря, обычно с ужасом воспринимают всяческий «авангард». А вот «новый роман» они поддерживают. Почему? Не потому ли, что этот род литературы, демонстративно провозглашающий свою беспартийность, — каковы бы ни были личные позиции, подчас весьма мужественные, некоторых авторов «нового романа», — внушает им доверие, успокаивает их? Я вижу в этом опасный признак — уход литературы от участия в борьбе. Никто не заставит меня согласиться с тем, что писатель не должен тревожиться, бороться с несправедливостью…

Но вернемся все же к творчеству самого Базэна, и пре жде всего к его «семейным романам», и в частности к роману «Супружеская жизнь». Как‑никак, по признанию самого писателя, именно этой сфере человеческих отно шений до сих пор посвящалась большая часть его твор ческих усилий.

Рукопись «Супружеской жизни» он принес в издательство «Сёй» осенью 1967 года, в самый разгар литературного сезона, когда прилавки в книжных магазинах, как обычно, были завалены грудами романов, выброшенных на рынок предприимчивыми издателями в надежде на получение премий. «Семьдесят процентов романов года, — говорит Базэн, — выходят в свет осенью, начиная с первого сентября. Это составляет примерно сто пятьдесят — двести книг».

Бросать на издательский конвейер в таких условиях новую рукопись — дело рискованное: оиа может затеряться в потоке романов. Но Базэн был уверен в том, что его новое детище быстро найдет путь к сердцам читателей, а хозяева фирмы «Сёй» достаточно хорошо зналп, что каждый новый роман этого писателя — явление в современ ной французской литературе. И они немедленно приняли его к печати.

Новый роман Базэна в оригинале называется странно и необычно — «Le Matrimoine». Во французском языке такого слова нет, его придумал сам Базэн в противовес понятию Le Patrimoine, что значит «наследие»; это понятие происходит от мужского корня Patri, а неологизм Matrimoine — от женского Matri. В эпиграфе к книге Базэн полушутливо — полусерьезно пояснял: «Я именую словом Matrimoine все то, что в браке естественно зависит от женщины, а также все то, что в наши дни склонно превратить львиную долю в долю львицы».

Так как же понять это новое слово, изобретенное Базэном: «женская власть»? «женское засилье»? «эра женщины»? Издатели долго не раздумывали и с автором не спорили. Книга Базэна была подготовлена к печати и издана в рекордный срок — за тринадцать дней. И хотя при выходе на книжный рынок на ней не было традиционного алого пояска с надписью «Гонкуровская премия», «Премия Ренодо», «Премия Фемина» или «Премия Энтералье», она опередила всех и стала бестселлером № 1.

Чем же так привлек читателя этот новый роман Эрве Базэна? Задумываясь над столь поразительным феноменом книжного рынка, критики отмечали: читатель устал от модернизма, от словесных выкрутасов, от стерильных ухищрений «нового романа» и тому подобных новомодных школ и течений, он соскучился по реалистической литературе.

Академик Пьер — Анри Симон, анализируя этот роман в газете «Монд», написал в типично легкой и парадоксальной французской манере: «Это повествование о том, как может страдать муж от своей жены лишь потому, что она нормально осуществляет долг хозяйки дома, но это также гневная сатира, посвященная современным нравам и законам, умножающим это испытание, унижая льва перед львицей».

Что ж, кое‑что здесь подмечено точно, хотя герою романа Абелю Бретодо так же далеко до льва, как его супруге — до львицы.

Другой известный французский литературный критик, Робер Кантер, увидел в романе Базэна нечто гораздо большее: широкую фреску нравов в традициях классической французской литературы. Сравнивая этот роман с

Новомодными сочинениями парижских литераторов, к которым решительно не лежит его сердце, он писал:

«Произведение Базэна — в великой традиции французского провинциального романа. Что поражает, когда прочтешь две — три главы «Matrimoine», так это то, что ты как бы глотнул свежего воздуха, проникнутого ароматом того края, где развертываются события: это Анже, и именно Анже!.. «Новый роман» — апатрид. Не потому ли он обрел расположение к себе почти исключительно в оранжереях американских университетов? Такие романисты, как мадам Саган или мадам Саррот, представляют салонную литературу. Действие романов Маргариты Дюра может происходить в любом месте — от Невера до Хиросимы. Ницца, фигурирующая в романах Ле Клезио, находится не то на берегах Леты, не то на берегах Ахерона… А Эрве Базэн описывает, неважно, с плохой или хорошей стороны, живую провинцию Анже… Вино его виноградников имеет собственный неповторимый вкус. И может быть, именно поэтому Базэном упиваются не только в Анже, но и в Бретани, Эльзасе и Провансе».

Напомню, что действие первого романа Базэна «Змея в кулаке», на долю которого, как мы отметили, выпал огромный литературный успех без малого четверть века тому назад, происходило все в том же Анже, — это родина писателя, и он как бы купается в лучах своих воспоминаний о ней: жизнь и быт Анже и его обитателей знакомы ему до мельчайших черточек.

Нынешний герой Базэна куда слабее душой, чем юный бунтарь из его первого романа. Этот провинциальный адвокат, мечтавший поначалу о большой карьере, о богатой событиями интеллектуальной жизни, уходит с головой в омут мелкобуржуазного благополучия, женившись на дочери местного богатого торговца. У него нет сил противостоять влиянию той среды, в которую он попал. Да и невелик у Бретодо запас душевных сил, он мелковат, круг его интересов узок. Взнузданный родственниками, Абель Бретодо зло грызет свои удила, время от времени встает на дыбы, но потом смиряется и покорно тащит свой тяжелый воз.

Особенно удалась Базэну в этом романе анатомия эгоистического мужского начала, воплощением которого является Абель, прежде всего жаждущий получить от супружеской жизни лишь радостные для него мгновения.

Он не чувствует, что создание семьи — это новый этан жизни, требующий от него равной с женой ответственности за воспитание своих детей.

Базэн блистательно рисует нравы этого удушливого провинциального мирка, мелочность и пустоту его обитателей, абсолютную бесперспективность их тупого существования. Но провинция 1967 года — это уже не провинция времен Бальзака и Флобера и даже не провинция 1948 года, в нее вторгается распространяющийся из‑за океана культ вещей, несущих с собой комфорт и придающих ей фальшивый блеск показной «домашней культуры». Французскую мелкую буржуазию — а Базэн рисует жизнь и нравы именно мелкой буржуазии — нынче подавляет владычество телевизора, стиральной машины, пылесоса, холодильника, рабом которых она становится.