Убить ее! - Эльчин Гасанов

Альберт молчал.

- Значит, у меня больше нет брата, - прошептал он наконец. Но глаза ничего не выдавали, в голосе слышался едва сдерживаемый гнев. - Поверь, если бы я только знал, что Тарик приложил руку к тому, что с тобой случилось, убил бы его лично!

Нонна присела на постель. Она была счастлива уже оттого, что могла просто смотреть на мужа. Оставалось гадать, как она могла быть такой идиоткой все это время! Она не сомневалась в его словах: Альберт всегда говорил то, что думал.

Она пожала плечами:

- А что до этого человека, Рохмана.., ты сказала, он хотел прикарманить твой участок, не знаю....

Нонна подумала, что пришло время выяснить все до конца.

- Но у Семена всегда было полно денег, - осторожно сказала она.

- Ну так что? Лишнее не помешает.

- Но ты думал, я богата, когда женился на меня. Альберт немного подумал.

- Это так. Знаешь, с самого раннего детства я мечтал о том, чтобы жениться на богатой. А когда мы только приехали в эту страну, когда ты еще верила, что на твоей земле тоже есть нефть, и только началась приватизация, я думал, что мои мечты станут явью. Мои детские мечты!

- А они разлетелись в прах...

- Но ведь ты в этом не виновата! Это же не твоя вина, что на твоем участке не оказалось нефти.

- Тогда почему ты так странно вел себя со мной все два года?

Альберт покачал головой:

- Ты не правильно задала вопрос. Это ты вела себя странно. Ты возвела между нами стену. Ты не разговаривала со мной! Вела себя так, будто я презираю тебя. - Он глубоко вздохнул. - А я, поверь, никогда этого не делал. Разве я мог забыть мою любимую женушку? Как мы любили друг друга, еще в поезде, который вез нас сюда!

Нонна еще никогда не видела мужа в таком гневе. Он трепетал от возмущения.

- Но когда мы узнали, что вместо богатства нас ждет весьма скромная судьба, разве ты пришла ко мне? Разве ты сказала мне:

"Прости, милый, я не виновата, что так получилось. Но я по-прежнему люблю тебя. И ничто в мире не разлучит нас!"? - Не дождавшись ответа, Альберт продолжал:

- Нет, не сказала. Да если бы ты промолвила такое, я бы пошел таскать камни в порт! Что могло быть важнее того, что ты меня любишь? А вместо этого ты отдалялась от меня, я ничего не мог с этим поделать.

Он сердито сжал кулаки. - А ночью разве я когда-нибудь хоть раз отказал тебе? Но ты сама отвергала меня. Что я должен был думать, как по-твоему? Что ты нашла другого? Или даже не одного - при том, как все складывалось между нами... А если мы и были близки, как прошлой ночью, когда я старался вернуть то, что было прежде, что тогда? Ты даже не потрудилась сказать: "Я люблю тебя", или что там еще говорят в таких случаях? Ты заставила меня чувствовать себя кобелем, Альфонсом, который вынужден спать с женщиной, потому что она его кормит!

Он еще долго дулся. Потом, по-видимому, полученное воспитание взяло верх. Сердито высморкавшись, Альберт встал.

- Прости. Я не должен был говорить все это, но я твой муж, я мужчина все таки. Просто мне было очень обидно, я волновался, а теперь так обрадовался, что ты жива, забыл обо всем. Ты голодна?

Нонна молча стащила с себя ботинки. Она чувствовала себя последней дурочкой, понимала, что это она была виновата во всем, а вовсе не Альберт. В собственном ослеплении обидой она видела его там, где его вовсе не было. И вдруг она почувствовала, как в ее сердце шевельнулась гордость. Но себя сдержала...

- Нет, - прошептала она. - Не голодна... Альберт, казалось, прочитал ее мысли. Он взял ее на руки, поцеловал смачно ее в губы. Потом нежно опустил в постель.

Стащив с себя остатки одежды, Нонна вытянулась на постели.

- Сейчас могу проспать не меньше месяца!

- Оно ясно, после всего, что тебе пришлось пережить! Нонна повернула голову и взглянула на мужа:

- Куда ты?

- В контору шефа твоего. - Альберт пожал плечами. - Подумал, если хорошенько попросить Акифа, он не откажется мне рассказать, что произошло этой ночью.

- Да ведь до городка километра пять, не меньше!

- Да, я знаю.

- И как ты собираешься туда добираться?

- Так же, как в те дни, когда приносил тебе поесть. Пешком! Смею напомнить, ноги у меня есть, ходить я умею.

- Понятно, - только и пробурчала она, похлопав по кровати возле себя. - Присядь-ка на минутку, милый.

Она долго ломала себе голову, стоит ли говорить Альберту о том, что их положение изменилось к лучшему. Потом решила, что с этим можно повременить. Ей хватало того, что она услышала от него. Нонна была счастлива узнать, что деньги для него не главное.

- Знаешь что? - подмигнула она.

- Что?

- Я люблю тебя.

Она вдруг даже испугалась, что так сказала. Улыбнувшись, он припал к ее губам.

- И я люблю тебя. Очень! Я так горжусь тобой. Горжусь, что у меня такая жена...

Кончиком языка Альберт коснулся едва заметных следов от побоев на ее шее.

- Нонна, давай роди ребенка мне, -тихо шептал ей в ухо Альберт.

Нонна смутилась окончательно:

- А у меня уже задержка, так что жди! - радостно воскликнула Нонна.

- Да? - стал хлопать глазами Альберт.

- Да, милый, да.

Мысль о том, что Нонна подарит ему ребенка, согрела Альберту сердце. Само собой это будет сын! Рука его инстинктивно крепче прижала к себе упругое податливое тело Нонны.

- А то, что твой брат в тюрьме.., ты?.. И услышал то же, что и раньше.

- У меня нет больше брата, - отрезал Альберт. - У меня есть жена!

Он прижал ее к себе. Страсти не было, не было и желания. Все это придет позже. Щебетание птиц среди ветвей, даже далекое урчание ворота на нефтяных вышках - все было исполнено таинственного очарования этой минуты. У Альберта вдруг перехватило дыхание, как у человека, который долго продирался сквозь непроходимую чащу и, наконец, выбрался на полянку и увидел над собой чистое небо.

Сейчас для него самым важным было чувствовать, как ровно бьется возле него ее сердце, вдыхать полной грудью аромат ее губ, ощущать жар ее тела и исходившую от него благодать. Мир наконец снизошел в его душу.

ЭПИЛОГ

На самом деле в этой истории все не так просто, как казалось со стороны.

Да, после распада СССР определенные участки земли стали приватизировать, посему, у кого на территории нашли нефть, тот успел купить землю, сделав ее собственной.

Но нефть принадлежала государству, да и покушения на Нонну не были связаны с нефтью.

Все довольно сложнее.

Все годы войны нацистская Германия страдала от нехватки горючего.

Собственных запасов нефти на ее территории нет, оставалось уповать на Плоешти, месторождение прогитлеровской Румынии, да надеяться на Фюрера, который обещал завоевать богатый нефтью Закавказье.

Но, не завоевалось, и потому экономили каждый литр бензина.

Частично положение спасали химики, они сумели создать синтетический бензин из угля, но все же этот бензин уступал натуральному.

Блицкриг не удался, война приняла затяжной характер, в которой горючее воистину стало живой водой.

Каково же было удивление немецких ученых, особенно высокопоставленных военных, когда выяснилось, что в одном из концлагерей близ горняцкого поселка, один из пленных может решить эту проблему топлива.

Высшему руководству Вермахта было доложено именно так.

Начальник концлагеря Герд Хегель вызвал его к себе, это был Амир Токаев, дед Нонны.

К слову сказать, этот лагерь в отличие от Освенцима или Дахау специализировался не на уничтожении людей, а на добыче угля.

В нем работали русские военнопленные, а поскольку на новые поступления пленных летом 1944 года рассчитывать не приходилось, оставалось беречь то, что есть.

Поэтому с пленными обходились сравнительно мягче, не допуская бессмысленных трат людского ресурса.

Последняя партия пленных поступила из под Львова, несколько дней назад, из нее и был человек, просивший аудиенции.

Хегель принял его отчасти из любопытства, но в душе теплилась надежда: вдруг этот русский горный инженер талант?

Предчувствие не обмануло Хегеля, пленный обладал именно тем, что требовалось рейху - секретом дешевого, практически дармового топлива.

Этим топливом была обыкновенная вода.

Попытки использовать воду в качестве источника энергии делались давно. Можно разложить воду на водород и кислород путем электролиза, затем применять водород в качестве горючего, а кислород - окислителя.

Загвоздка в том, что разложение воды на составные части требует энергетических затрат, больших, нежели воссоединения кислорода с водородом.

КПД любой системы меньше ста процентов. Управляемая термоядерная реакция в начале сороковых годов существовала лишь в умах физиков - теоретиков. И, наконец, воду использовали в качестве рабочего тела на гидроэлектростанциях.

Но пленный предложил совершенно другое: утилизировать силу межмолекулярных связей воды.

Известно, что молекулы воды упакованы идеально: вода несжимаема.

Но если суметь ослабить взаимодействие молекул, сделать воду рыхлой, при этом высвободится энергия, много энергии!