Свадебное путешествие в один конец - Дарья Калинина

— Прямо тяга в нем какая-то проснулась. Был нормальный мужик, а стал выпивоха.

— Как же вы с ними жили?

— А куда мне было деваться? На улицу идти? С бомжами по помойкам ночевать? Вот и жила, сколько сил было.

— А теперь?

— Теперь мне счастье подвалило. За нормального мужчину замуж вышла. У него и живу. Правда, там еще свекровь имеется. Ворчит иной раз, что я жилплощадь у нее совершенно напрасно занимаю, когда свою собственную хату имею. Гнать не гонит, но воркотню ее слушать тоже не особо приятно. Думала, что мать помрет, так я хотя бы ее квартиру сдавать буду. Или ремонт сделаю, и переселимся с мужем. Ан нет! Мама Витьку на свои метры прописала! И за что, скажите вы мне, алкоголику такая милость? Вот и подумываю, как бы мамину квартирку разменять, — закончила свой рассказ Варя. — Думаете, получится у меня отдельная квартира?..

Варя еще какое-то время говорила о своих планах. А подруги слушали и поддакивали, сочувствуя женщине. Но в успех ее верили мало. Вполне вероятно, что закон в данном случае примет сторону не потерпевшей Варвары, а ее горького пьяницы мужа. И будет он себе жить-поживать в отдельной двухкомнатной квартирке, пока его жена — законная владелица станет мыкаться по чужим людям. Хотя это и несправедливо.

Так подруги и заявили бедной Варе, искренне пообещав, что, если будет суд, выступят на ее стороне в качестве свидетелей.

Наконец Мариша решилась задать Варе тот самый вопрос, ради ответа на который подруги и поддерживали затянувшийся разговор:

— Скажите, а у вас есть какой-нибудь другой телефон для связи?

Варвара не стала изумляться и задавать лишние вопросы. Она просто с готовностью кивнула:

— Есть! Записывайте!

И продиктовала тот самый номер, который высветился на экране телефона Додика. Номер-то подруги записали, но были порядком при этом обескуражены. Кем же приходился скользкий Додик этой славной женщине? Неужели она снималась в его гадких фильмах? Но Варя сама ответила на этот вопрос.

— Вы меня из такого отчаяния вытащили! — воскликнула она, обращаясь к подругам. — Вы не представляете! Я прямо не знала, что мне и делать. Даже Витиному брату звонила. Спрашивала, не пропишет ли он Витьку у себя.

— Разве ваш муж не иногородний?

— Верно. Только его брат тоже в Питере живет.

— И что он?

— Отказал мне наотрез! Так и заявил, раз я или моя мамаша были такими дурами, что Витьку у себя прописали, так нам теперь и отдуваться. А он свою квартирку купил, и никакие алкоголики, пусть даже они его родные братья десять раз подряд, ему не нужны.

— Вот негодяй!

— Его тоже можно понять. Додик всего в жизни сам добился.

— Кто?!

Этот вопрос вырвался у Мариши так громко, что Варвара изумленно на нее покосилась. Но все же ответила:

— Додик — это и есть брат Витьки. Родной.

— А-а-а. И что он? Не пьет?

— Да уж не чета Витьке! — вздохнула Варвара. — За женский подол не прячется. Всего в жизни сам добился. Молодец!

— Да?

— Ага! И специальность имеет! — вдохновенно продолжала Варвара. — Фотограф он у нас. А что ходит такой нечесаный, так у них — у людей богемы, говорят, так принято.

Подруги не стали ее разубеждать. Молодец ее Додик, так молодец. Пусть думает, как ей приятней. К тому же в головах у подруг сверкнула одна мысль.

— А вы не знаете, Додик свою квартиру в собственность приобрел или она в кредит у него куплена?

— Говорил, что в кредит брал. Да только кредит он этот уже выплатил. Так что квартира в его полной собственности.

— А другие близкие родственники у Додика имеются?

— Витька.

— А родители?

— Нету. Померли.

— А племянников вам Додик подарил?

— Нет пока!

— Значит, близких родственников нету, а квартира в собственности.

— Да. А какая разница?

Разница была в том, что по закону собственность переходит по праву наследования к наследникам первой очереди. К детям, родителям или супруге. Ни первых, ни вторых, ни последней у Додика не имелось. Факт, квартира перейдет к наследнику второй очереди — к родному брату. Можно было рассчитывать, что, заимев собственную квартиру, бывший муж Варвары освободит занимаемую им жилплощадь.

Хотя, с другой стороны, учитывая его гнусное поведение, вряд ли он поступит столь благородно. К чему это ему? Он сочтет, что так и нужно, чтобы квартиры валились на его голову, словно манна небесная. В одной будет жить, другую сдавать. А деньги пропивать!

Однако от подруг тут мало что зависело. И они попрощались с Варварой, пожелав ей удачи. Хотя и понимали: если бы уж ей пришлось выбирать, кого из двоих братьев уничтожить, можно не сомневаться, она выбрала бы не Додика, а своего собственного муженька.

— И куда теперь?

— Разбираться со вторым номером телефона — с этим Игорем Николаевым.

Но и второй вариант оказался тупиковым. Игорь Николаев, живший возле станции метро «Проспект Ветеранов» на улице Зины Портновой, еще полгода назад переехал на постоянное место жительства в Астрахань, откуда был родом сам и где до сих пор жили его родители.

— К ним они с женой и поехали. Там, говорят, море, солнце, тепло. А тут одна сырость и зубная боль.

Квартиру свою Игорь Николаев с супругой сдали новобрачным. А вот что этот самый господин Николаев сделал со своим телефоном, квартиранты знать не знали. Возможно, симку он просто выбросил. А какой-то случайный гражданин подобрал. И теперь пользовался этим номером. И даже звонил по нему Додику, ныне покойному.

— И что нам делать?

— Что делать? Что делать? — проворчала Мариша. — Надо звонить!

— Куда?

— По этому номеру! Игорь Николаев им не пользуется, не нужен он ему в Астрахани. Но кто-то ведь пользуется! Вот этому человеку и позвоним.

— И что скажем?

— Я знаю!

И Мариша принялась бодро тыкать в кнопочки своей розовой с серебристыми пластиковыми вставками «Нокии».

— Вы позвонили по номеру…

И дальше вежливый мужской баритон сообщил, что он в настоящий момент спит. И предлагает позвонить чуть позже.

— Спит?! — изумилась Инна. — Сейчас же еще даже одиннадцати вечера нету!

— Разные бывают люди. Может быть, этому приятному голосу завтра вставать в пять утра.

— Ну и что? Это еще не основание, чтобы идти спать вместе с курами. Лично я, даже если и лягу в девять-десять вечера, все равно проворочаюсь до полуночи. Раньше гарантированно не усну. Разве что позже.

— Ты такая, а тот мужчина другой. Вот ты, к примеру, встанешь в пять утра?

— Ну… Если очень будет надо, то встану, конечно.

— Молодец! А каждый день?

И увидев несчастную физиономию подруги, Мариша торжествующе воскликнула:

— Слабо!

— Ну, слабо, — призналась Инна. — А что тут такого? Зачем вставать в такую рань? Магазины раньше одиннадцати вообще не открываются.

— Интересные у тебя познания. А вдруг человек на заводе работает? Смена в семь утра начинается. Час-полтора на дорогу. Тогда вставать нужно в пять или даже раньше.

— И так каждый день?

— Ага. Пять дней в неделю, сорок — сорок пять лет подряд.

— Легче умереть!

— Я это к тому говорю, что есть у моей мамы один знакомый — муж ее подруги. Так он специально себе такую работу нашел, чтобы пораньше вставать. Потому как у него в четыре утра словно будильник в ушах звенит. Будний день, выходной, отпуск или пенсия — его организму по барабану. Глаза открываются, и хоть плачь, хоть смейся, но приходится ему вставать в такую рань.

— Так он жаворонок!

— Причем ярко выраженный, — кивнула Мариша.

— А его жена?

— Она, как и ты, сова. И тоже ярко выраженная.

— И как же они живут?

— Прекрасно живут! Почти никогда даже не ссорятся.

— Да ну!

— Не ссорятся, потому что в обычные дни видятся от силы несколько часов в день. Когда она приходит с работы, он уже почти спит. А когда она уходит, его тоже уже нету.

— А в выходные?

— Конечно, в выходные дни им тяжелей. Но тоже от силы часов восемь-девять вместе проводят. Потом один из них идет спать. И снова они не вместе.

При этих словах подруги Инна вдруг вскрикнула.

— Что с тобой? — испугалась Мариша. — Что случилось?

— Забыла! Меня же дома муж ждет!

— Как? Сегодня?

— А что такого?

— Ты же сказала, ему и Степке катастрофически не до тебя.

— Степке точно. Он в лагере в Крыму. А муж вспомнил.

— Фантастика!

— Позвонил мне два часа назад, — причитала Инна, не обращая внимания на сарказм Мариши. — Сказал, что сумел вырваться. Спросил еще специально, дома ли я.

— А ты?

— А я сказала, что дома! И очень его жду. Обещала приготовить его любимую долму.

— Чего? С каких это пор он любит голубцы?

— Не голубцы, а долму!

— Подумаешь! Вместо листьев капусты листья винограда. Еще не известно, что хуже! Так и с каких это пор?