Имперский крест - Антон Грановский

– И как к этому относились ваши знакомые?

Юля пожала плечами:

– Да никак. Мы такие были не одни. Арийцы часто заводят себе тайные увлечения. Они называют это «тягой к грязи». А еще – «хтоническим зовом подземных богов». Они презирают себя за эти увлечения, но не могут без них обойтись.

Егор некоторое время молчал, словно впал в задумчивость, потом вздохнул и проговорил глухим голосом:

– Ваш мир ужасен.

– Ко всему можно привыкнуть, – возразила Юля. – Даже к белоглазым мордам этих выродков.

Некоторое время оба молчали. Первой молчание прервала девушка:

– Могу я тебя спросить? – осторожно начала она.

Егор кивнул:

– Спрашивай.

– Почему ты ведешь себя так, будто ты пришелец в этом мире.

– Я и есть пришелец.

– Что?

Егор нахмурился:

– Это сложно объяснить. Но самое главное – ты мне все равно не поверишь.

– А ты попробуй.

– Мой знакомый – профессор Терехов изобрел Машину времени. Я отправился в прошлое и убил величайшего из тиранов. Я думал, что мой поступок спасет жизни миллионам людей и что мир от этого станет лучше и светлее. Но когда я вернулся – я застал вместо привычного мира этот кошмар.

Юля обдумала его слова и сказала спокойно и даже буднично:

– Ты утверждаешь, что изменил ход истории?

– Да. Мой поступок изменил мир. Москва две тысячи одиннадцатого года, которую я знал, была прекрасным городом. Фашистов победили в сорок пятом году прошлого века. У меня было счастливое детство и неплохая юность. Все было иначе, понимаешь?

Юля нахмурила лоб:

– Твои слова звучат странно. Но я тебе верю. Не может быть, чтобы этот кошмарный мир был единственным, что заслужило человечество. Я много думала об этом. И знаешь… – Юля слегка смутилась. – В детстве я видела хорошие сны, и в снах этих я жила в красивом доме, и у меня была хорошая семья, и люди вокруг были свободны и счастливы. Быть может, я видела тот мир, про который ты говоришь?

– Да, – неуверенно произнес Волчок. – Может быть. Один умный человек говорил мне когда-то, что наши сны – это призрачное эхо других реальностей, в которых мы проживаем другие жизни.

Юля улыбнулась:

– Хотела бы я, чтобы это было так. И что ты теперь намерен делать, Волчок? Ты собираешься все исправить, верно?

– Я должен отыскать профессора Терехова. Если он, конечно, жив. Я попрошу его послать меня обратно в прошлое, чтобы я смог исправить свою ошибку.

Юля помолчала, обдумывая его слова, а потом неожиданно спросила:

– В твоем мире люди поют песни?

– Да, – рассеянно ответил Егор.

– У нас песни запрещены. В детстве мать пела мне колыбельную, но я ее совсем не помню. Ни слов, ни мелодии. А ты знаешь какую-нибудь песню?

– Да. Наверное. Сейчас…

Егор напряг память и пропел первое, что пришло ему в голову:

По минутам осыпаетсяОжидание невозможного,Ранним утром просыпаетсяОт движения неосторожного.Как молчание ледяной зимы,Нас окутало неизвестностью.Здесь так долго друг друга искали мы,И конечно, пропали без вести…

Проститься…За потерей потеря,И года полетели.За дождями метели.Перелетные птицы…

Егор замолчал. Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, на щеках ее проступил взволнованный румянец.

– Ты сам это придумал? – спросила она тихо.

Егор качнул головой:

– Нет. Это «Уматурман». Группа.

– Боевая?

– Что?

– Боевая группа?

Он усмехнулся:

– В каком-то смысле да.

Юля отвела взгляд. Она долго молчала, а потом сдвинула брови и спросила:

– Скажи, а в том мире, про который ты говорил… там тоже была я?

– Да, – ответил Егор. – Ты была там.

– И мы с тобой…

– Мы любили друг друга.

– Значит… ты хочешь вернуться к той Юле.

Егор молчал, глядя на свои руки. И тогда она заговорила снова:

– Если тебе удастся вернуться в прошлое и исправить ошибку, наш мир исчезнет, верно?

– Он станет другим, – сказал Егор.

– Но этот мир исчезнет, так?

– Да.

– Но если наш мир исчезнет, что будет со мной? Что будет со всеми нами?… Ты ведь понимаешь, что я другая? Я – не она.

Егор потер пылающее лицо ладонями.

– Черт… – глухо проговорил он. – Я сам постоянно об этом думаю. Я не знаю, что тебе ответить. Возможно, ваш мир не исчезнет, а продолжит существовать как один из альтернативных вариантов.

– Наряду с тем миром, откуда ты пришел?

– Да.

– Но ведь это означает, что ты ничего не сможешь изменить. Это означает, что существовать будут оба мира одновременно. И возможно, таких миров множество…

Юля замолчала, ожидая ответа. Волчок вздохнул:

– Умеешь ты задавать трудные вопросы. Я не знаю, что тебе ответить. Правда, не знаю.

Юля подняла с земли камушек и подкинула его на ладони.

– Кем ты был в том мире? – спросила она.

– Хакером.

– Кем?

– Электронным взломщиком, проникающим в компьютерные системы через разные лазейки.

– Это благородная профессия?

Егор усмехнулся:

– Не очень. Но зато благодарная. По крайней мере, я чувствовал себя настоящим героем, когда занимался этим.

– А кто ты в нашем мире?

– Я не могу вспомнить. Едва появившись, я сразу попал под обстрел. Фашисты уничтожили боевой отряд, в котором был Шрам. Я оказался на линии огня, и мне тоже досталось.

– Понятно.

Юля снова подкинула камушек на ладони, а потом сжала его в кулаке и бросила в остатки старинной кирпичной кладки.

– Думаю, что здесь я тоже занимался электронными системами, – сказал Егор.

– Это потому что ты сумел починить боевого робота?

Егор кивнул:

– Да.

– Что ж… У тебя есть цель. Найди своего профессора и исправь ошибку.

– До этого разговора я был уверен в том, что собираюсь сделать. Но теперь…

Юля повернула голову и посмотрела на него мерцающим взглядом:

– Знаешь, как говорил в подобных случаях мой отец?

– Как?

– Делай то, что должен. И будь, что будет.

Они долго смотрели друг другу в глаза. Егор сделал едва уловимое движением, будто хотел поцеловать девушку, но она вздрогнула и отстранилась.

– Нам пора идти дальше, – сказал она. – Скоро наступит ночь, а ночи в этих краях очень темные.

Юля встала и, больше не глядя на Волчка, подошла поближе к «костру».

– Эй, брат, – тихо окликнул его Шрам. – Давай-ка отойдем на пару слов.

Егор поднялся с полуразрушенной железобетонной балки и зашагал следом за Шрамом. Отойдя шагов на пятнадцать, оба остановились.

– Надо сходить в разведку, – сказал Шрам.

– В разведку?

– Да. Здесь опасные места, Волчок. Неподалеку находится Зона Освальда.

– Что за зона?

В мерцающих глазах Шрама прочиталось сомнение:

– Ты ничего про нее не помнишь?

Егор покачал головой:

– Нет.

– Пятнадцать лет назад там были Освальдовские цеха по переработке отходов. Отходы свозились со всех лабораторий Московии и соседних рейх-областей.

– Что это были за отходы?

Шрам дернул щекой и нехотя сообщил:

– Электроника и мясо.

Егор пристально уставился на верзилу:

– Не понял.

– Сначала туда свозили устаревшие поколения роботов, – объяснил Шрам. – На утилизацию. Потом, когда заработали биоинженеринговые компании, создающие биоэлектронные протезы и комплектующие для андроидов, в Освальдовские цеха стали привозить отбраковку.

– То есть… неудавшиеся образцы «человеко-роботов»? – прищурился Волчок.

– Ну, можно сказать и так. Хотя в былые времена это принято было называть «электронным мясом». Но дело не в этом. В шестидесяти километрах от цехов располагалась мини-АЭС. Пятнадцать лет назад на ней произошла авария, и Освальдовские цеха оказались в зоне радиоактивного заражения.

– И что было потом?

– Началась паника. Цеха закрыли, сотрудников эвакуировали. Но, поскольку эвакуация проводилась в спешке, вывезли не всех. Около шестидесяти человек пропали без вести. В том числе и хозяин цехов – Краус Освальд. Зараженные цеха и примыкающую к ним территорию назвали Зоной Освальда и запретили к ней приближаться.

Шрам провел ладонью по волосам и продолжил:

– Через полтора года после катастрофы на территории бывших цехов начала твориться какая-то чертовщина. Оттуда стали доноситься странные звуки, а когда Рейх-магистрат послал туда бойцов, ни один из них не вернулся.

– И нацисты на этом успокоились?

Верзила покачал головой:

– Нет. Они посылали туда еще три группы спецназа, но все три группы сгинули без следа. Связь с ними прерывалась, как только они пересекали полосу отчуждения. Некоторое время они находились в зоне видеонаблюдения, но потом видеосигнал тоже пропадал.