Имперский крест - Антон Грановский

При его приближении другие бродяги почтительно замолчали, из чего можно было заключить, что вновь прибывший у них – что-то вроде жреца или верховного вождя.

Остановившись перед Егором, «робокоп» окинул взглядом его фигуру, закованную в экзо-скафандр, открыл рот, похожий на черную щель, и отчеканил электронным голосом:

– Мое имя Освальд. Люди меня бросили умирать. Я потерял больше половины тела, лишился селезенки, почки и одного легкого. Но я сумел себя воссоздать.

– Я слышал о тебе, – сказал Волчок. – И мне жаль, что все так вышло. Позволь нам пройти мимо свалки, Освальд. Я должен отвести людей в Резервацию, где их не тронут нацисты. Не повторяй ошибку тех, кто оставил тебя умирать.

Некоторое время «робокоп» размышлял, поглядывая то на Волчка, то на застывшего неподалеку Дикобраза, потом заговорил, и от тембра его электронного голоса Егору стало не по себе:

– Мы пропустим тебя и слэвов, которые идут за тобой. Но взамен ты отдашь нам «Голема». Его запчасти принесут нам много пользы.

Волчок нахмурился.

– Этого робота зовут Дикобраз, – сказал он. – Он мой солдат, и я не могу его вам отдать.

Освальд молчал, в упор глядя на Егора. И тогда тот добавил:

– Без него мы не сможем добраться до Резервации. Ты же это понимаешь?

Рот Освальда дрогнул, а его силиконовые губы изогнулись в жуткое подобие улыбки.

– Ты бросаешь мне вызов, странник? – громко осведомился он.

– Я был бы рад этого не делать, – отозвался Егор.

Освальд протянул руку и сказал кому-то:

– Дай сюда спектрометр!

Один из бродяг вложил в его руку громоздкий прибор, похожий на рацию. Освальд крутанул ручку настройки и направил прибор на Егора. Прибор издал легкий вибрирующий звук. Освальд уставился на Волчка своими глазами-фотоэлементами и пророкотал:

– Ты не человек!

– Разве? – вскинул брови Егор.

– Освальд, этот парень такой, как мы? – спросил кто-то из толпы бродяг.

– Похоже на то, – грозно проговорил Освальд.

– Если он такой, как мы, то мы не можем его просто убить, – робко произнес коротышка с искусственными руками.

– Эд прав, – поддержал его другой бродяга. – Наши враги – люди. А спектрометр показал, что этот парень – не человек.

– Он подпадает под наш Кодекс, – подал голос третий бродяга. – А это значит…

– Это значит, что он бросил мне вызов, – изрек Освальд. – И я должен этот вызов принять. Эдгар, дай мне суру!

Долговязый бродяга с металлической нижней челюстью и просвечивающим сквозь кожу искусственным пищеводом протянул Освальду пластиковую палку размером с бейсбольную биту.

– Что это? – спросил Егор.

– Вещь, с помощью которой мы решаем споры, – ответил Освальд. – И определяем нового лидера-охранителя.

– И сколько новых лидеров у вас было за последние двадцать лет?

– Кроме меня – ни одного.

– То есть никто не смог тебя победить?

– Сними экзо-скафандр! – приказал Освальд вместо ответа.

Егор несколько секунд раздумывал, после чего нехотя подчинился. Дождавшись, пока противник разоблачится, Освальд протянул к толпе бродяг свободную руку и приказал:

– Вторую!

Кто-то из бродяг протянул ему еще одну пластиковую палку, такую же, как первая. Держа в руках эти палки и уставившись на Егора своими жуткими «драконьими глазами», Освальд прорычал:

– Правило одно: не прикасаться к суре.

Освальд выпустил палки из рук, и они повисли перед ним в воздухе. Одна из палок скользнула вперед и с глухим стуком упала к ногам Егора. Тот посмотрел на палку, усмехнулся и небрежно произнес:

– И что это все…

Палка, висевшая в воздухе, вдруг замерцала, быстро устремилась к Егору и ударила его по лицу. Удар сшиб Егора с ног. Он быстро поднялся, но получил второй удар и снова оказался на земле.

Мерцающая палка секунду висела неподвижно, а затем снова ринулась на Егора. На этот раз он сумел увернуться, и палка-сура вонзилась концом в землю. Егор быстро перекатился и накрыл ее своим телом. Страшная боль прожгла грудь Волчка, он застонал, но не отпустил суру, а стиснул зубы и пристально уставился на вторую суру, которая явно предназначалась ему.

Егор сконцентрировался. Он представил себе, что проникает взглядом в структуру этой странной вещи – вплоть до ее атомарного уровня. А потом зафиксировал в уме этот образ и представил себе, что усилием воли заставляет атомы двигаться так, как ему нужно. Как ни странно – получилось. Сура поднялась в воздух. Егор откатился в сторону и вскочил на ноги.

Боевые суры скрестились в воздухе. Егор и Освальд стояли друг против друга, а мерцающие суры между ними сверкали, вспыхивая взрывами искр и нанося одна другой молниеносные удары.

Это длилось с полминуты, а затем сура Егора ловко парировала удар суры противника, устремилась к Освальду и ударила его в живот.

Вождь оборванцев согнулся пополам, и в эту секунду сура нанесла ему сокрушительный удар в голову. Освальд покачнулся и стал заваливаться на руки бродяг, а его сура перестала мерцать и упала на землю, превратившись в обычную пластиковую палку.

Несколько секунд все молчали, пораженные исходом схватки, а потом один из бродяг громко сказал:

– Ты победил Освальда, странник! Готов ли ты стать нашим лидером-охранителем?

Егор вытер рукавом комбинезона потный лоб и ответил:

– Нет. Не готов.

По толпе пронесся гул. Егор поднял руку, призывая бродяг к тишине, а когда те замолчали, сказал:

– Я не могу быть вашим охранителем, потому что я уже охранитель! Следом за мной идут люди, которых я должен отвести в Резервацию! Вашим охранителем останется Освальд! Он – сильнейший среди вас!

Затем Егор опустил руку, перевел дух и добавил:

– А теперь помогите мне натянуть экзо-скафандр и приведите в порядок моего боевого робота.

10

Наконец-то Зона Освальда осталась далеко позади. Егор дал бывшим пленникам пятнадцать минут на отдых и попросил Шрама раздать им еду. После чего они снова продолжили путь.

Кратковременный отдых пошел людям на пользу. А краюхи синтезированного белка с витамином С, которые раздал им Шрам, заставили их приободриться. По крайней мере, выглядели все гораздо бодрее, чем прежде.

Дикобраз, который все это время молчал, обратился к Егору странно тихим и словно бы смущенным голосом:

– Господин оберштурмфюрер, я подвел вас и заслуживаю самого строгого взыскания.

– Не вини себя, приятель. – Егор хлопнул ладонью по стальной ноге гиганта и добавил: – Ты ничего не мог поделать. Но впредь будь осторожней.

– Слушаюсь, господин оберштурмфюрер.

Шагая по сумеречному разрушенному городу, бывшие узники почти не переговаривались и все время напряженно вглядывались в холм, за которым начиналась Резервация. Они смотрели в ту сторону с волнением и надеждой.

«Но оправдаются ли их надежды?» – грустно думал верзила Шрам, шагая рядом с Егором, облаченным в экзо-скафандр.

Резервация обезопасит их, но не сделает свободным людьми. Они все равно останутся «слэвами», рабами. Вся их жизнь будет строго регламентирована, а смысл их существования будет сводиться к беспрекословному подчинению хозяевам-арийцам.

Но даже Резервация не гарантирует полной безопасности. «Белоглазые» могут отменить или изменить правила в любой момент. А чтобы уничтожить Резервацию, достаточно отправить туда пару карательных отрядов, состоящих из боевых роботов. Впрочем, даже это не понадобится. Эскадра бомбардировщиков сотрет Резервацию с лица земли меньше чем за полчаса.

Мнимое спасение, мнимая безопасность, мнимая жизнь… А настоящее состоит только из страха, унижений и смерти.

– Эй, брат! – окликнул его Егор.

– Чего? – отозвался Шрам.

– Сколько их?

– Кого?

Егор усмехнулся:

– Белоглазых баранов, которые называют себя «арийцами».

– Точно не знаю. Но слышал, что около ста миллионов. С тех пор, как нацики озаботились вопросами бессмертия и разработали специальную программу омоложения, они перестали рожать детей.

– Когда это было?

– На исходе прошлого века.

– У них совсем нет детей?

Шрам покачал головой:

– Нет.

– Н-да… – Егор ненадолго задумался, а потом уточнил: – А сколько вообще на Земле осталось людей?

– Около восьмиста миллионов. Может, чуть меньше.

– Вижу, война прошлась по человечеству катком, – вздохнул Егор.

– Она проехалась и по твоей голове, – заметил, усмехнувшись, Шрам. – Поэтому ты ничего и не помнишь.

– Да. – Егор хмыкнул. – Ты прав. А как насчет китайцев, африканцев, индусов, англичан и американцев? В отношении этих народов фашисты тоже проводили политику геноцида?

Шрам приподнял бровь:

– Мудрено выражаешься, брат, но я тебя понял. Чернокожих, евреев и цыган фашисты истребили полностью. Всем остальным разрешено жить, чтобы обслуживать потребности арийцев. Но число жителей каждой провинции должно строго соответствовать национальной квоте. Для англичан это двадцать миллионов человек. Для китайцев – сто миллионов. Для нас – двадцать пять. И так далее.