Война в Средние века - Филипп Контамин

Таким образом, собранные и имеющиеся в распоряжении деньги, – если бы не боязнь допустить анахронизм, их можно было бы назвать общественными деньгами, в первую очередь использовались для оплаты различного рода воинских служб, одновременно позволяя консолидировать эти службы, а временные и пространственные ограничения их выполнения – устранить.

В XIII в. в Перудже, как и во Флоренции, коммунальному ополчению платили с первого дня похода: 5 сольди пехотинцу, 10 сольди всаднику с лошадью, 15 сольди всаднику с двумя лошадьми (в Перудже); 3 сольди арбалетчикам, 2 сольди 8 денаро лучникам, 2 сольди 6 денаро павезьерам, 2 сольди простым пехотинцам (во Флоренции). В Англии с 1193 г. 500 пеших сержантов из Виндзора получили жалованье за 40-дневную службу; со времен Генриха III установилось правило требовать службу от народного ополчения за пределами родного графства только за плату. Во Франции (даже если многие города по-прежнему должны были бесплатно служить королю) отряды, которые посылали города, оплачивались за их счет.

Тот же феномен проявился в службе ленников: многие из них получали жалованье не только за службу сверх срока, но с некоторых пор с самого начала службы. Например, в 1240 г. Фридрих II приказал судьям Сицилийского королевства выбрать в своих округах отважных рыцарей (milites strenui), которым надлежало прибыть в определенное место; один судья должен был выставить 15, другой – 60, третий – 40 рыцарей. Отобранным таким образом рыцарям было назначено жалованье до 10 унций золота за два месяца. В одном из списков времен Людовика Святого (несомненно, 1242 г.) после перечисления некоторых епископов, крупных сеньоров и рыцарей, вероятно, призванных для выполнения бесплатной военной службы, упоминаются «два призыва на службу за деньги в Альбижуа рыцарей с несколькими всадниками и коммун, чтобы те прислали некоторое количество пехотинцев»[180]. Развитие конной службы при Эдуарде I и Филиппе Красивом стало возможным только при условии выплаты жалованья. Несомненно, это была юридическая уступка со стороны монархов, что не преминул подчеркнуть Пьер Дюбуа в «Возвращении Святой земли» (De recuperatione Terre Sancte), написанном в 1305-1307 гг.: «Сеньор король Филипп Красивый должен также принуждать каждого из своих вассалов, герцогов, графов, баронов, шателенов, рыцарей и всех тех, кто обязан ему определенными службами, появляться и выполнять их без обмана или послабления; он не должен уступать или отказываться от своих требований, поскольку это в ущерб всем тем, кто должен быть созван только по арьербану. Однако рассказывают, что сеньор король, не приняв в расчет то, что было раньше, и, доверив свою персону и власть советникам, взял за привычку иногда призывать на войну за жалованье графов, баронов, рыцарей и оруженосцев, которые, будучи обязаны воинской службой, должны сражаться за свой счет и расплачиваться этим за свои фьефы»[181]. Вероятно, в действительности советники Филиппа Красивого отлично сознавали, что делают, когда отказывались от прав, которые теоретически у них были: они полагали невозможным в психологическом и материальном отношении держать вместе небольшой отряд вассалов, весьма неохотно выполнявших 40-дневную службу, и толпу рыцарей и оруженосцев, имевших одинаковый социальный статус и происходящих из одной местности, получавших ежедневное жалованье от казначеев и служащих короля.

Один тип фьефа был, тем не менее, связан гораздо дольше, чем другие, с бесплатной военной службой. Это фьеф-рента, или денежный, «палатный» фьеф. В самом деле, в этом случае выплата в деньгах своеобразной годовой пенсии (фьеф-рента предшествовала королевским и княжеским пенсиям, которые приобретут огромное значение с конца XIV в.) конкретному человеку представляет собой подобие аванса в преддверии будущей и вероятной службы, тем более, что вопреки условиям многочисленных хартий, предоставляющих фьеф-ренту, на практике она не была наследственной или даже пожизненной: чаще всего ее получали несколько лет, а затем, в силу разных причин, договор расторгался.

Случай с Фернандо де Хуаном является примером фьеф-ренты, предусматривавшей бесплатную службу. По акту 1277 г. этот кастильский рыцарь перешел от короля Кастилии на сторону короля Франции. От своего первого сеньора он получал 300 турских ливров в год; французский король Филипп III пожаловал ту же сумму на угодный ему срок или пожизненно; взамен Фернандо принес тесный оммаж против всех, за исключением племянников Филиппа III, сыновей его сестры Бланки и Фердинанда Кастильского; более того, новый вассал обязался бесплатно служить королю Франции в течение 40 дней ежегодно вместе с 10 рыцарями и появляться со своим отрядом спустя 6 недель после призыва (однако он должен был сражаться только на землях королей Арагона, Кастилии, Португалии, в королевстве Наваррском, в Гаскони и графстве Тулузском). По истечении 40 дней французский король мог использовать Фернандо и его людей за ежедневное жалованье в 7 су 6 турских денье, но не возмещая потери верховых животных[182].

Другие фьеф-ренты были менее выгодными для власти, как, например, та, которую Филипп Красивый в 1294 г. даровал Гуго Бургундскому, рыцарю Бургундского графства: ежегодно, в день Очищения Пресвятой Девы Марии, тот должен был получать в парижском Тампле 300 турских ливров. За эту сумму, в теории пожизненную и даже наследственную, Гуго принес королю Франции клятву верности и тесный оммаж, обязавшись в случае войны с королем Англии или другими врагами служить ему со своими людьми, замками, крепостями и, по крайней мере, 60 вооруженными всадниками. Пока он находится в своих владениях, он ничего не получает. Филипп Красивый предоставит жалованье и возместит возможные потери лошадей только в том случае, если вызовет Гуго[183]. Несомненно, условия этого соглашения можно объяснить политическими обстоятельствами: Филипп Красивый любой ценой искал союзников, чтобы предотвратить угрозу со стороны Эдуарда I.

Вот другой пример, на этот раз касающийся набора бойцов для крестового похода. Актом 1249 г. Альфонс Пуатевинский объявил, что нанял Гуго Черного, графа Ангулемского, с 11 рыцарями за плату на год для участия в крестовом походе. Но одного этого жалованья Гуго Черному было мало, чтобы согласиться на это предложение, – в самом деле, он добился, чтобы сверх того ему пожаловали в наследственное владение фьеф-ренту в 600 пуатевинских ливров ежегодно, и даже, под видом ссуды в рассрочку на 4 года, 4000 турских ливров для экипировки его отряда.

Можно только удивляться тому, что в этих условиях власти постоянно заботились о том, чтобы поддерживать, если не укреплять, систему обязательств, так как она все чаще была связана с выплатой жалованья и различных компенсаций. Непонятно, почему они не прямо перешли, по словам П. Шмиттхеннера, от ленной военной системы к свободному найму, сэкономив на доплате ленникам[184]? Многие причины сыграли свою роль, и прежде всего характер жалованья: если знать его сумму, например в Англии с середины XII в. и во Франции с начала XIII в., то получается, что часто оно было не настоящей платой для профессионалов, а скорее своеобразным возмещением убытков в походе, позволяющим временным воинам оплатить дополнительные расходы по участию в военных походах. По этой причине жалованье обычно было ежедневным, что характерно для коротких военных кампаний, продолжительность которых нельзя было рассчитать. Так обстояло дело в Англии и во Франции, где жалованье двух основных категорий: рыцарей и простых пехотинцев – прошло следующую эволюцию (см. табл.).

Сохранившаяся документация не позволяет точно узнать, могла ли сумма жалованья полностью покрыть расходы. Однако с этим можно согласиться, даже если военные платили за все, что потребляли, – а это, естественно, происходило далеко не всегда. В противном случае было бы непонятно, как наемники соглашались служить за такие деньги. Жалованье английского пехотинца около 1300 г. находилось на том же уровне, что и обычная плата поденщика; вероятно, так же обстояло дело во Франции и Флоренции. Косвенное доказательство позволяет предположить, что жалованье рыцарей было недостаточным – речь идет об отрывке из хроники Матвея Парижского, где тот вспоминает о голоде в Гаскони в 1253 г.: «В те дни в войске короля в Гаскони начался голод, так что одну курицу продавали за 6 пенсов, кусок сыра – за 20 шиллингов, сетье вина – за 2 или более шиллингов, и один фунт хлеба – за 2 или 3 пенса, так что один рыцарь с трудом мог нормально прокормить себя, своего оруженосца, слуг и лошадей за 2 серебряных шиллинга». Если учесть, что в это время 2 шиллинга были ежедневным жалованьем рыцаря (на что можно было купить от 8 до 12 фунтов хлеба), то даже в этих критических обстоятельствах его хватало только на то, чтобы не ослабеть; правда, если принять эти цифры, то пехотинец со своими 2 пенсами в день мог купить лишь треть фунта хлеба![185]