Война в Средние века - Филипп Контамин

Сборник кутюм, традиционно называемый «Установлениями Людовика Святого», составленный в Турени – Анжу около 1270 г., действительно уточняет, что бароны и люди короля должны служить в его войске 40 дней и 40 ночей. По прошествии этого времени, когда, вероятно, не устанавливались географические границы службы, вассалы остаются только по своей воле; иногда, если платил король и речь шла о защите королевства, они должны были продолжать нести службу, но освобождались от нее, если нужно было сражаться за пределами королевства, даже при условии выплаты жалованья.

Несовершенство системы полностью проявилось при созыве войска Филиппом III в Туре (1272 г.) для незначительного похода против мятежного вассала – графа де Фуа. Благодаря трем спискам стал частично известен механизм набора отрядов: первый содержит имена призванных, от кого король ждал службы; во втором перечислены те, кто на самом деле появился в Туре и, воспользовавшись случаем, уточнил условия службы, которую он должен был нести; третий, появившийся несколькими неделями позднее, дает перечень действительно выступивших частей и указывает дни фактической службы. Он особенно ясно показывает разницу между надеждами короля, отраженными в феодальных и административных документах, хранившихся в его канцелярии, и тем, чего ему удалось добиться наделе. Приведем случай с бальяжем Котантена. Оттуда ожидали 80 рыцарей либо денежный откуп за 3200 дней, учитывая 40 дней безвозмездной службы; прибыли же только 55 рыцарей, которые служили всего 2165 дней. Серьезная, но не катастрофическая потеря. Если исходить из размеров поденной платы рыцарям в то время, то откуп за службу из одного Котантена приносил 811 турских ливров. И если допустить, что в Котантене набиралась пятидесятая часть воинских ресурсов короля Франции, то получается, что монархия могла рассчитывать на службу, по крайней мере, примерно 2750 рыцарей сроком на 40 дней или денежный эквивалент – 40 550 турских ливров. Но исследование других нормандских бальяжей (Ко, Кан, Руан и др.) показало, что там отдача была гораздо ниже. Тем не менее, вероятно, что Нормандия с ее сильными административными традициями, сохранившимися со времен Плантагенетов, откликалась на королевский зов активнее, чем другие провинции. Фактически, третий список засвидетельствовал прибытие только 672 рыцарей. Даже если предположить, что к ним прибавились отряды с юга, чему нет письменного подтверждения, впечатление создается неблагоприятное. Кроме того, большинство вассалов хотело состоять на жалованье у короля или сражаться только в пределах своей провинции; другие же настаивали на том, что служат исключительно по доброй воле, отвергая всякую узаконенную обязанность. Добавим, что количество тех, кто выставил вместо себя замену, было довольно большим – примерно 40%.

Филипп III был сильно разочарован. Королевская администрация постаралась исправить положение, вменив за неявку штрафы в размере 50% жалованья баронам, баннеретам, рыцарям, оруженосцам, к которым добавлялась, естественно, оплата за 40 дней обязательной службы; например, с одного барона, обязанного служить 40 дней, взимался штраф в 300 турских ливров: 100 турских су дневного жалованья и 50 су штрафа, и все это увеличивалось в 40 раз (1274 г.). Такие меры, конечно же, не увенчались успехом, и одни наемники приняли участие не только в крестовом походе на Арагон, но и в других экспедициях. Правда, это было обычным делом, поскольку речь шла о службе за пределами королевства, и даже во время своих кампаний против фламандцев Филипп Красивый не смог прибегнуть к традиционному феодальному ополчению. Списки призывов конца XIII – начала XIV в. очень сильно отличаются от списков призывов 1272 г., что объясняется преобладанием другого типа набора. К 1300 г. система традиционной обязательной службы во Французском королевстве практически распалась[153].

Среди многочисленных причин, которые спровоцировали ее распад, вне всякого сомнения, самое важное место занимают территориальные ограничения, признания которых вассалы добились почти повсеместно: так, в 1272 г. тулузцы считали, что должны служить за свой счет только в графстве Тулузском; в 1315 г. шампанцы потребовали права служить по королевскому призыву только «в границах Шампани» и к тому же получать от короля жалованье; за пределами графства они должны служить королю только «полностью за его счет»[154]. Тот же феномен наблюдается и в княжествах: если иногда во время кризиса герцог Гиенский просил у своих гасконских подданных военной службы в регионах, расположенных вне территориальных границ, определенных их привилегиями, эта просьба сопровождалась, как в случае пуатевинской кампании 1242-1243 гг., письмом с заверениями о сохранении их прав; действительно, обычно пуатевинцы должны были нести военную службу к югу от Луары, гасконцы – в области между пиренейскими ущельями и Гаронной (inter portus et Garonam), жители Борделэ – в границах епархии Бордо, население Аженэ – в пределах епархии Ажена[155].

В XII-XIII вв., вследствие торговой революции, роста ремесленного производства, изменений, произошедших в управлении, администрации, даже в интеллектуальном развитии людей, имел место ускоренный рост городских поселений и вольных городов. Подсчет, конечно, приблизительный, несомненно, пессимистичный, позволяет предположить, что накануне 1300 г. на христианском Западе насчитывалось не менее 5 городов с населением, превышающим 50 000 человек, около 30 городов с населением от 20 000 до 30 000 и 56 городов с населением от 10 000 до 20 000[156]. Городов же с населением менее 10 000 человек можно насчитать сотни или даже тысячи[157].

Городские центры, независимо от размеров, благодаря своим крепостным стенам (хотя некоторые из них не имели укреплений) или замку, возле которого они часто строились, людским ресурсам, денежным и оружейным запасам, представляли собой военные опорные пункты.

Король и князья не пренебрегали их помощью, часто решающей, побуждая их обеспечивать собственную защиту, поставлять людей, воинское снаряжение и провизию. Более того, некоторые города Северной и Центральной Италии, Фландрии, рейнской Германии являлись городами-государствами, что заставляло их прибегать к сложной игре с воинскими повинностями.

Многие города располагали своей военной организацией, подконтрольной муниципальным властям. Жители объединялись в отряды или по кварталам, или по профессиям. Прежде всего они были обязаны иметь воинское снаряжение в соответствии со своим положением и состоянием, обеспечивать общественный порядок в определенном округе, участвовать в постройке, ремонте и охране укреплений. Например, в Лондоне насчитывалось 24 сторожевых отряда; если в мирное время они ограничивались лишь более или менее внимательными сторожевыми обходами, то в период войны каждый отряд под командованием своего олдермена защищал отдельный участок стены. Во время походов городским ополчением по традиции командовал комендант замка Бернарда – крепости, расположенной в городе около Темзы.

Начиная с правления Филиппа Августа, французская монархия широко использовала ресурсы вольных городов и коммун. Об этом, в частности, свидетельствует знаменитый «Список сержантов» (Prisia servientum, или Prisie des sergens), восходящий к 1194 г. и использовавшийся в 1204 г. В этом списке указывается количество сержантов (а также повозок), которое должны были предоставлять различные аббатства, города и коммуны, причем некоторые из них вместо предоставления людей выплачивали деньги. В общем получалось 7695 сержантов, 138 повозок и 11 693 парижских ливра. По-видимому, продолжительность их воинской службы составляла три месяца. Итак, поскольку жалованье сержанта в ту эпоху составляло 8 денье в день или ливр в месяц, выходит, что, если не считать повозок, король, согласившись на полное денежное возмещение, мог каждый год, когда он требовал военной службы, получать 35 048 ливров. Если он предпочитал набирать людей, то мог собрать отряд численностью в 11 683 сержанта. Добавим, что эта сумма соответствует расходам на службу 2920 рыцарей в течение 40 дней. Кроме того, в некоторых случаях вклады городов могли быть более значительными: по королевскому акту 1188 г. горожане Турне должны были в случае призыва выставить 300 хорошо вооруженных пехотинцев; та же цифра действительно зафиксирована в «Списке сержантов»; но в акте уточнялось, что если королевская армия двинется на Арруэз, то вся коммуна Турне будет обязана направиться в это или в любое другое место, находящееся на том же расстоянии[158].

На протяжении XIII в. было принято обращаться к вольным городам. Например, в 1253 г. Людовик IX собрал в Иссудене отряды из разных коммун – всего 3100 сержантов, – а также войска из следующих городов: Кагора, Фижака, Рокамадура, Сарлата, Мартеля, Периге, Лиможа, Брива и Сен-Жюньена. Еще в начале XIV в. многие города присылали очень большие отряды конных и пеших воинов, которым король не обязан был платить, по крайней мере в первые 40 дней кампании.