Кампучийские хроники - Виктор Притула

— Ты сможешь достать справку об обмене валюты через госбанк СРВ?

Динь делает страшные глаза.

Придётся самому разбираться с Грачевским. А кого е…т чужое горе.

Весь обратный путь от Хайфона до Ханоя мы молчим. Напрасные хлопоты. А денег у нас с Пашкой осталось четыре сотни гринов на двоих.

В Ханое я покупаю три бутылки венгерской палинки за девять донгов. Обожаю палинку, а тут, радость какая! Три бутылки — за доллар!

Глава пятая

Здесь все мы — Штирлицы

Когда я протягиваю платёжные документы Жене Грачевскому, глаза его округляются от ужаса. Ему до боли сердечной не хочется отдавать взамен этих практически бесполезных бумаг кучу вьетнамских донгов. Начинает что-то канючить относительно того, что денег на счетах корпункта с гулькин нос, что…

— Евгений Геннадьевич, — говорю я, — когда у вас сеанс связи с Москвой? Часа через три-четыре… Мы подождём, погуляем по Ханою…

Ханой 1980 года. Ханой тёмнооливкового цвета. Мужчины в пластиковых шлемах и военной форме, женщины в чёрных сатиновых широких (клеша от бедра) штанах и темного цвета, (белые — редкость) блузках. Традиционный женский наряд «ао-зай» здесь диковинка. Может его кто-то и носит, но только во время свадьбы. По улице Хай ба Чунг (Тётушек (сестриц) Чыонг) которые в незапамятные дали по зубам китайскому агрессору, мы с Павликом двигаемся к центру вьетнамской столицы, туда, где под раскидистыми платанами, баньянами, пальмами и прочей ханойской флорой дремлют под зелёной гладью воды черепахи на дне Озера Возвращённого меча. Нельзя не любить этот уголок Ханоя, как нельзя не любить весь этот город, хранящий свою гордость и достоинство.

Сколько дней продержался под американскими и натовскими бомбами Белград?

Сколько дней продержался под американскими и натовскими бомбами Багдад?

Сколько дней огрызались талибы в Кабуле под американскими и натовскими бомбами?

Ханой бомбили несколько лет. Выстоял!

В то время ханойцы относились к «льенсо даньти» с глубочайшим пиететом. Они знали и пока ещё помнили, кто валил на землю американские Б-52, останки которых стащили в один из уголков парка имени Ленина. Знали, что и в тридцатидневной войне с Китаем, и в кампучийской операции могли и могут опираться на военную мощь одной из двух супердержав.

Сегодня российско-вьетнамские отношения пока ещё теплятся на коммерческой основе. Мы можем списать миллиарды долларов саддамовского долга, не станешь же требовать его с администрации Буша, но требуем Вьетнам оплатить нам до последнего цента ПЗРК, которыми мы в ту войну валили «фантомы» и «Б-52».

Что-то потянуло меня в публицистику…

Вернёмся к Озеру Возвращённого меча. Прогуливаемся мы с Павликом по Ханою в поисках обеда. Отыскиваем отель «Метрополь», в котором останавливались Грэм Грин и Чарли Чаплин, и где сегодня (в 1980 году) в апартаментах из нескольких комнат располагается корпункт «Известий».

Заходим в ресторан. Заказываем обед. Как сказал бы Егор Прокудин из «Калины Красной», «мою правую ляжку жжёт» пара сотен донгов в заднем кармане джинсов «Ли», классически истёртых нашими остессами из гостевой виллы о пномпеньский асфальт. Это называется «постирать одёжку по кхмерски».

Искренне не понимаю русских людей за границей. Здесь все друг другу чужие, здесь все скрывают за лживым радушием улыбок в лучшем случае равнодушие, в худшем — ненависть. Здесь все мы — Штирлицы. Свои среди чужих, чужие среди своих.

Понимаю, — незваный гость хуже татарина, но мы же не батыева рать, а коллеги из треклятого Пномпеня, где жопа по всем параметрам.

Женя из этикета мог хотя бы стакан воды предложить, не говоря о пиве с орешками. Ан, нет! Молчит, как мэтр Кокнар, принимающий в своём доме Портоса.

Глава шестая

Лучше бы вы трахнули принцессу из Монако

Муторное ожидание разговора с Москвой.

Первый звонок в корсеть. Соединяют с одним из замов Мелик-Пашаева. Того самого бонзы, который профукал или замылил решение ЦК. Этот карлик Тьер с нами разговаривать считает ниже своего достоинства.

Зам. начинает читать мораль о том, что нельзя самовольно выезжать в командировки во Вьетнам. А как до вас достучаться, товарищ хороший. Сколько писем я вам в Москву отправил. И ни гу-гу!

Диктую докладную записку на имя шефа корсети Мелик-Пашаева о необходимости такой командировки.

Без бумажки, ты какашка! А с бумажкой — таракашка!

Вторая докладная записка об исчезновении всех высланных в наш адрес грузов. О необходимости этих поисков. О поездке в Хайфон и контактах с транспортным агентством порта. Об отсутствии киноплёнки…

Второй звонок в ПФУ товарищу Касаеву.

Накануне отъезда в Пномпень этот финансовый товарищ с загадочным восточным взором напутствовал меня беречь валюту (грины) как зеницу ока.

«Знаете, Игорь, власть у нас добрая, она сможет простить вам всё — кроме двух вещей — измены Родине и валютно-финансовых махинаций!»

Спасибо за науку, товарищ Касаев. Мы еще не вылетели из Москвы, как за перевес багажа, вспомните два яуффа с «Кодаком», заплатили «Аэрофлоту» двести гринов по курсу 56 копеек за доллар США. Рублей то у нас на вывоз не было. А от корсети никто и не думал нас провожать. Но товарища Касаева это не колышет!

«Платите парни из своего кармана! Председатель сказал, лучше бы они там, в Шереметьево трахнули принцессу из Монако, чем заплатили советскому „Аэрофлоту“ американскими долларами».

Рассказываю товарищу Касаеву о наших злоключениях в Хайфоне, о тысяче восьмистах донгах СРВ, отданных портовым бюрократам ради дружбы с добрым даньти Нгуеном, который обещал…

«Да хоть пять тысяч, говорит вальяжный товарищ Касаев. Это же донги…» И тут же настороженно, — а где вы их взяли?

— Нам их дал взаймы Евгений Грачевский, — говорю я, наблюдая, как бледнеет шеф ханойского корпункта Гостелерадио СССР.

Я очень хорошо знаю, что Грачевский не станет говорить Касаеву, что денег мне не давал. Потому что это — скандал, а больше всего на свете Грачевский боится скандалов.

— Пусть приложит эти платёжки к своему месячному отчёту, а мы их зачтём, — говорит Касаев.

И вот здесь нужно играть ва-банк!

— Владимир Рашидович, — говорю я, — пожалуйста, попросите Грачевского купить нам за донги билеты до Пномпеня. Доллары у нас на исходе.

— Понял, — говорит всемогущий финансист Касаев. — Валюту в ближайшее время передадим с оказией. Соедините меня с Грачевским…