Беда - Джесси Келлерман

Джона подошел к домофону:

— Да?

Напевно:

— Джона Стэ-эм!

Он впустил ее.

Поджидая Ив за дверью, Джона быстро составил план: сказать все откровенно. Честность — лучшая политика. Вся правда и ничего кроме правды. Если не сейчас, то когда? Авось она оценит его нежелание лицемерить.

Пока остывал чай, Ив улыбнулась, демонстрируя новый зуб, занявший место выбитого:

— Классная работа, правда?

Он прогулялся до окна и обратно, готовя в уме первую фразу.

— Джона Стэм, мы не в настроении?

Он промолчал. Ив подошла сзади, обхватила его, стиснула тонкими руками, словно петлей для удаления гангренозных тканей. Он вырвался, повернулся к ней лицом:

— Надо поговорить.

Она застыла. Потом потянулась к его ширинке.

Он перехватил руку:

— Подожди.

В ее глазах вспыхнул зеленый огонь — какой-то химический огонек, едкий. Она вновь протянула руку к ширинке, и он вновь ее перехватил. Держал он крепко, Ив дернулась от боли, но едва он выпустил ее пальцы, как она повторила попытку. Она улыбнулась, он улыбнулся в ответ: что это означало в их знаковой системе? Примирение? Или два зверя кружат, высматривая, как лучше напасть?

Он мог бы попросту выбросить ее за дверь. Мог бы, но не хотел: не такой он человек, с женщинами не сражается. И еще одно опасение: а что, если ей это придется по вкусу?

— Нет, — сказал он.

— Почему?

— Не хочу.

— Так откуда, — теперь она терла его пах коленом, — откуда же у тебя эрекция?

Спиной к кухонному шкафчику, руки переплетены, он пытается податься назад, она вжимается в него, полоска из двух металлов разной плотности, ее пах притиснут к его пенису, и она приговаривает: Джона Стэм, ты не можешь сказать «нет». Я же чувствую. Хочешь сказать, я все выдумала? Вот — руками щупаю. А на вкус?

Она рухнула на колени, зубами вцепилась в него сквозь два слоя ткани. Джона все еще удерживал ее руки, мешая ей расстегнуть ширинку, и она потянула язычок молнии зубами, проникла внутрь, ох, лучше бы носил штаны с ширинкой на пуговицах.

Прекрати

Он перебирал в уме данные по продолжительности жизни в разных странах, потом представлял себе открытые раны груди, всякую гадость, лишь бы сбить желание. Представил свою мать, потом мать, занимающуюся сексом с Лансом, Ханну, черную гадость, которую он вымывал у нее из подмышек, вспомнил, как она бросала в него своими экскрементами, вспомнил, как…

Прекрати, умоляю

Рэймонд Инигес, предсмертный вздох, а еще раковые опухоли, СПИД…

Пре кра ти

На диван, оседлал ее грудь, воткнулся ей в рот. Она задергалась взад-вперед, насос, качающий его пенис. Джона зажмурился. В последний раз — и все. Покончим с этим. Чем скорее, тем лучше. Наслаждайся — не чересчур, однако, почему бы и нет? Сейчас, пока это происходит. Скорей бы закончилось. Хватит-хватит-хватит.

Послышался глухой грохот. Снова и снова. Джона открыл глаза. Ив, откидываясь назад, билась затылком о подлокотник.

Он протянул руку — подложить ей под голову, но она оттолкнула руку, и снова «бум-бум», и опять «бум-бум». Сперва он напугался, что будет с бум-бум-бум-головой, но вскоре стал бояться уже за бум-диван, за бум-пол, за бум-дом, как будто Ив могла снести весь город, разрушить до основания. Бум-бум-бум-бух и бух в море, бум — и ничего не останется, кроме дымящегося кратера бум-бум-ненависти и похоти, бум-бум-бум БАМ-БАМ-БАМ-БАМ, он не мог это остановить, он не мог остановить себя.

Пот с его лба капал на нос Ив. Она быстро заморгала, словно в глазах у нее двоилось, утерла рот рукой, усмехнулась расслабленно:

— Ты никогда не подводишь.

Пока он натягивал штаны, она подошла к раковине, выпила два стакана воды и вернулась к дивану, шагая преувеличенно прямо, как водитель, демонстрирующий патрульному полицейскому «ноль промилле». Села и натянула юбку на колени.

— Что ты видишь, — спросил он, — в этот момент?

Она глянула в окно:

— Звезды.

Он сходил умыться и вернулся, крутя в руках полотенце.

— Мне кажется, нам больше не следует видеться. — Выждал и окликнул: — Ив?

— Мы видим людей в доме напротив. Значит, они могут видеть нас. Мы тоже — экспонаты Музея. Ты думал об этом, Джона Стэм?

— Я все обдумал, и мне жаль, что так вышло, мы можем обсудить это, если хочешь, но я так решил и надеюсь, что ты примешь это с достоинством. Всего-то пара месяцев, можно сделать вид, будто между нами вовсе ничего не было.

Она поглядела на него:

— Но ведь было же.

Он спросил:

— Хочешь это обсудить?

— Нечего тут обсуждать, — сказала она.

— Вот и хорошо. — Он подошел к двери, открыл ее, приглашая на выход. — Прощай.

Она улыбнулась:

— Нет. Не прощайся.

Проходя мимо Джоны, она сунула ему в руку что-то мягкое, квадратное. Футлярчик для украшений. Джона подождал, пока Ив не скрылась из виду, и открыл ее подарок. На серебряной цепочке, оправленный в серебро — человеческий зуб.

16

Неправильно выбрал интонацию, решил он.

Фраза «Мне кажется, нам больше не следует видеться» таит в себе множество смыслов. Может, это неуклюжая попытка самоанализа или провокация, чтобы вызвать реакцию партнера и свою реакцию на его реакцию. Или же извращенный способ добавить отношениям перчика: поссоримся, а потом совокупимся на полу ванной; я куплю шардоне. Или это благопристойный предлог потребовать извинений: ты поступила дурно, ползи на брюхе, моли о прощении, и все будет о’кей.

Или же: вон.

Не вытряхивалось из головы сказанное напоследок. Не прощайся. Как будто она скажет — и свершится, Господь из Книги Бытия, она повелевает с небес, и мир созидается по ее прихоти. Джону страшила такая самонадеянность. Как спорить с голосом, который каждому слову придает кисло-сладкий привкус неизбежного своего торжества. Рядом с ней у Джоны Стэма нет ни малейшего шанса, тем более пока животная часть его мозга все еще одержима желанием, все еще готова поддаться, наплевав на веления разума.

И кстати — кто кому поддается? Джона припомнил разбитую чашку, тоннель в аппарате МРТ, подлокотник — и разглядел систему, которая его напугала. На видео Ив казалась скучающей, потому что ей было скучно. Джоне и раньше приходилось иметь дело с женщинами — такие часто встречаются, взять хотя бы Ханну, — которым нравилось подчиняться, даже грубой силе, но то была притворная грубость, игра, Ив же добивалась совсем другого. Теперь Джона отчетливо различал, как с каждым разом ее эксперименты становятся все опаснее и ведут… куда? Ох, не хотелось бы выяснять. Ей нужно то, чего он дать не может, Ив наделяла его огромной властью и эту же власть с него требовала — он и наверху, и внизу, хозяин и раб одновременно.

Он поглядел на свои разбитые костяшки, потер шрам на локте. Надо сдернуть повязку одним рывком. Жалеючи, только больше вреда причинишь.

И все-таки он беспокоился, что натворит Ив, когда до нее дойдет. Что будет? Не его ли обязанность — позаботиться, чтобы Ив ничего себе не причинила? Не покончила с собой? Она уже доказала: там, где другие лишь угрожают, она действует. Не хватало ему еще и такой ответственности, — но, как обычно, судьба не осведомлялась насчет его желаний.

Весь следующий день он оттачивал свою речь. Потрясающая. Величием не уступит выступлениям Черчилля, незатянутая, слава богу, ясная, не оставляющая места для ложных истолкований. Женщины ведь так изворотливы, а Ив — чемпионка среди женского пола.

В общем, он приготовил речь. Но все заготовки выскользнули из головы, когда он завернул за угол к своему дому и…

— Джона Стэм. Прииииивеееет! — Она поджидала на крыльце.

Будь честным скаутом. Заработай значок за отвагу.

— Хорошо, что ты пришла, — сказал он, останавливаясь ступенькой ниже, выставив на всякий случай локоть. Хотел бы он верить, что выглядит хладнокровным и уверенным в себе. Таковым он себя не чувствовал. Чувствовал себя жалким позером.

— Ага! — Она улыбнулась, само ожидание. — Наверх?

Он сказал:

— Я понимаю, как ты переживаешь.

Лицо ее резко переменилось:

— Не заводи опять.

— Выслушай меня.

— Джона Стэм, ты не будешь снова пережевывать эти никому не интересные сопли. Избавь меня от необходимости одергивать тебя прилюдно.

— Я понимаю, как ты расстроена…

— Если меня что расстраивает, так это один и тот же пустой разговор по второму кругу. — Она вдруг набросилась на него, принялась целовать в шею. — Так-то лучше. Вот, вот. Привет, Джона Стэм, там, внизу!

Он вырвался из ее объятий, сорвал с плеч рюкзак и прикрыл штаны спереди. Ив зажала рукой рот, засмеялась: