Собака тоже человек! - Сергей Платов

И тут он полез целоваться. Увернуться не было никакой возможности, закрыв глаза, я вытерпел и это издевательство. Тьфу, какая гадость! Он что, губы красит?

— Носик, носик! — завопили феликлистоподобные друзья.

О боги, за что вы мне такое наказание послали?! И вообще, почему Селистена позволяет со своей собакой такое вытворять?! Вон Демьяну ответила, а Феликлисту из-за своей идиотской любви слова сказать не может. Да меня же сейчас стошнит!

— Селистена!!! Спаси меня, они меня все целовать хотят!!!

—  Ай! — взвизгнула до этого момента упорно молчавшая боярышня.

Массовый психоз, к моему великому облегчению, прекратился.

— Селиська, ты чего визжишь?

Белая как снег боярышня после затянувшейся паузы наконец смогла ответить:

— В голову что-то стрельнуло.

— Ха-ха-ха, вы слышите, какая прелесть! Кто-то Селиське в голову стрельнул!

Друзья Феликлиста дружно захихикали.

— Ладно, давайте отойдем от нее подальше, а то и в нас стрелять начнут, — опять глупо пошутил наследник престола и устремился вслед своим друзьям, чтобы занять место позади трона.

— Феликлист! — робко позвала Селистена.

— Чего тебе? — Наследник явно настроился опять похихикать с друзьями и был недоволен задержкой.

— Может, мы с тобой могли бы… — начала боярышня.

— Могли бы что?

— Ну, там встретиться, погулять…

— А зачем? — искренне удивился молодой князь.

— Ну… — замямлила Селистена.

— Рыжая, опомнись! Как тебе только не противно вообще с ним разговаривать?! — рвались наружу мои эмоции. Меня до сих пор било мелкой дрожью от странных ласк сыночка Бодуна.

— Ай! — опять взвизгнула боярышня.

— Хи-хи, опять в голову стрельнуло? — напоследок съязвил Феликлист и направился к своим сподвижникам.

Произошедшие события никак не отразились на присутствующих. Все продолжали вполголоса обсуждать свои проблемы. Видимо, такое поведение наследника было не редкостью.

— Это ты у меня в мозгах копаешься? — раздалось шипение у меня над ухом.

Антип о чем-то увлеченно спорил с каким-то бородачом, все были заняты своими делами, и я рискнул ответить рыжей хозяйке:

— Каких мозгах, о чем ты говоришь?

— Моих! Это ты вначале вопил, словно раненый бобер, чтобы я тебя спасла, а потом вообще меня назвал рыжей!

— Я не понял, а ты какого цвета?

— Золотая, каштановая, солнечная, но не рыжая!

— Ах, простите, простите, очередной комплекс обнаружился.

Золотая, с легким оттенком каштанового девица буравила меня яростным взглядом. И только тут до меня Дошло.

— Погоди-ка, погоди. Ты сказала, что я рылся у тебя в мозгах?

— Ты что, после подсвечника еще и оглох?

Стоп. Это невероятно. У меня получилось передать мысль на расстоянии. А между прочим, телепатией владеют колдуны аж пятой ступени! Вот это Даромир, ай да молодец! Это я все от нервов и от возмущения бесцеремонным поведением Феликлиста. Но если из-за него я освою телепатию, то, так и быть, прощу этого извращенца.

Надо попробовать еще разок. Самый лучший объект для опыта — это, конечно, Селистена. Вот и проверю на ней. Если у меня получится, то расплата будет мгновенной. Так, концентрируюсь, отправляю послание:

— Рыжая Селися влюблена в извращенца Феликлиста!

Ответ пришел даже раньше, чем я рассчитывал. Но никогда я еще так не радовался полученному подзатыльнику.

— Не смей называть меня Селисей, я не рыжая, Феликлист не извращенец, я в него не влюблена, — скороговоркой прошипела нерыжая боярышня и густо покраснела.

— Ура! Получилось! Слушай, а ты мне не голосом говори, а мысленно проговаривай слова.

— А еще ты наглец.

— Ты прелесть, все отлично, я тебя слышу. Я гений.

— Ты бесстыжий, наглый тип!

— Солнышко, ты даже не представляешь, как это здорово!

— Хоть ты меня и слышишь, но абсолютно точно, что не слушаешь.

— Даже не представляешь, как тяжело научиться передавать мысли на расстоянии, а принимать их еще сложнее.

— В общем, действительно здорово: мы разговариваем, а нас никто не слышит,— начала отходить Селистена.

— Так я тебе об этом и толкую.

— Ага, знаешь, как страшно было, когда в моем мозгу вдруг раздался твой вопль с просьбой о помощи.

— А сама не могла догадаться, что меня уже спасать давно пора?

— Я думала, тебе приятно, — замялась моя почти рыжая собеседница.

— Приятно?! Бр-р-р. Этот твой ненаглядный, между прочим, какой-то дрянью губы красит.

— Может, они у него болят и это лекарство , — робко заметила каштановая.

— Ага, а у друзей тоже губки болят?

— Кто ты такой, чтобы о нем так говорить?! Ты же его совсем не знаешь! Он нежный, ласковый, отзывчивый! — даже мысленно умудрялась шипеть золотая.

— Боюсь, что слишком ласковый.

— Что ты этим хочешь сказать? — взвилась солнечная.

Я, конечно, хотел остроумно ответить (по-другому не умею), но колокольчик опасности дал о себе знать. Он не колотил со всей силы, но начал звякать вполне отчетливо. Похоже, приближалась потенциальная опасность.

— Так я жду ответа!

О чем это она? А, она все о своем Феликлисте, ну никакой оригинальности.

— Помолчи.

— Как ты смеешь?

— Ты разве не хочешь посмотреть на черного колдуна?

— Конечно, хочу, — мгновенно перестроилась боярышня. — Где он?

— Сейчас войдет в дверь.

— А откуда ты…

От обязанности отвечать на глупый вопрос меня избавили резко распахнувшиеся двери. Как я и предполагал, на пороге стоял Гордобор со своим верным Филином. В зале все замолчали. Премьер-боярин окинул собравшихся грозным оком и остановил взгляд на мне. Погодите, погодите, чавой-то он на меня так уставился? На мне узоров нет и цветы не растут (хорошая Фразочка, может, потомкам пригодится). Он же раньше так на рыжую смотрел. Хм, теперь, значит, я для него главный враг. Ну что ж, польщен. А что, я на мелочи не размениваюсь: если враг, то никак не меньше черного колдуна высокой ступени посвящения. От руки такого и погибнуть не стыдно будет.

Хотя нет, я погибать передумал, рановато, знаете ли. Сколько ещё интересного на свете, а сколько вкусного! А если так, то прятаться по щелям я не буду (да и в щель я не пролезу), а встречу врага своей могучей лохматой грудью.

Я степенно поднялся, благородно отряхнулся и бросил на вновь обретенного врага полный презрения взгляд.

А ты что думал, пень старый, что у меня от страха поджилки трясутся? Дудки, ты еще сам не рад будешь, когда поймешь, с кем связался. Между прочим, мой незабвенный наставник и величайший колдун современности Серогор всегда говорил, что черного колдуна надо бить его же оружием. И так как наше дело правое, то мы победим. Жуткий бред, но сейчас почему-то вспомнилось. Кстати, я был самым талантливым его учеником (один раз подслушал его разговор с другим колдунчиком), так что еще покувыркаюсь.

Видимо, Гордобор почувствовал те изменения, которые произошли со мной, так что его взгляд выразил что-то похожее на заинтересованность.

Прошествовав через весь зал, премьер-боярин подошел к Антипу. За спиной черного колдуна конечно же маячило мелкое пакостное создание по имени Филин.

— Приветствую тебя, боярин.

— И ты здрав будь.

— Слышал, слышал про чудесное избавление твоей дочки.

— Хвала богам, нечисть повержена и зарыта в землю со всеми положенными предосторожностями.

— Слышал, что темных посланников победил ваш пес. Уж не этот ли? — Гордобор указал на меня пальцем.

Ну что ж, простим темному незнание приличий, наверное, в детстве плохо учителей слушал.

— Да, это он, наш Шарик. Сам князь велел привести его во дворец, желая посмотреть на нашего лохматого героя.

— Так что же стража?

— Стражи было много, но вот услышать крадущихся врагов мог только Шарик.

— Шарик, говоришь… Ну-ну. — Гордобор пристально уставился на меня.

А вот это сколько угодно! В скиту я был чемпионом по гляделкам, так что можете любоваться моими чудесными глазами, сколько вашей черной душеньке будет угодно. Внимательный взгляд скользнул ниже, задержался на подаренном ошейнике и пополз было дальше, но вдруг резко вернулся назад.

Перстень Сивила! Конечно, именно его углядел черный колдун. Гордобор побагровел, хотел было что-то сказать, но, видимо, не нашел нужных слов.

Правильно багровеешь, это действительно тот самый знаменитый артефакт. А ты что думал, пред тобой отрок-недоучка? Нет, родненький, я уже взрослый и недоучился совсем немного. Так что будь любезен, относись ко мне с уважением, сучок гнилой.

— Красивый ошейник, правда? — прервал затянувшееся молчание Антип. — По заслугам и награда.