Страдания ради чувств - Алексей Сергеевич Алексеенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейчас без двадцати двенадцать уже, – начал Саша, не отрывая внимания от телевизора.
– Да, все верно, – она прошла в комнату и присела на диван рядом с Сашей.
– А во сколько ты должна была приехать?
– В половину двенадцатого, – спокойно ответила она.
– В половину двенадцатого? – сдержанно поинтересовался парень. – А как же мое сообщение? – Он посмотрел на нее серьезным взглядом.
– Я получила… – не понимая, что происходит, ответила Алина. – Там было написано, что ты меня ждешь в полдвенадцатого.
– Бред какой-то, покажи мне телефон.
– Я его забыла в блоке Миланы, в общежитии… – растерянно произнесла она.
– Как у Миланы? При чем здесь она? – Он не отрывал от нее взгляда.
– Я была у нее в блоке… И в тот момент, когда пришло от тебя сообщение, меня не было, я вышла… И первая его прочитала Милана… А когда я вернулась, то она сказала, что от тебя пришло сообщение… Я прочитала его, там было написано: давай в полдвенадцатого, и что ты сам все приготовишь… – Она посмотрела на пустой стол и продолжила. – Милана предложила погулять по бутикам до вечера, так как ей не с кем было пойти… Она меня так заболтала, что я оставила телефон у нее… Но она меня попросила не думать об этом, напомнив, что мы с тобой уже договорились, и что сразу после бутиков я смогу поехать к тебе, не думая об опоздании… А ей нужно было потом на работу…
– И домой переодеваться ты решила не ехать?
– Мы сразу переоделись, еще в общежитии… Она для работы, а я для встречи праздника с тобой.
Саша осмотрел ее взглядом: распущенные волосы, макияж, белоснежная блузка, черная юбка.
Он кинул телефон на диван, встал, подошел к окну, сложив руки на груди, и подумал: «Неужели тебе Артема мало… Или они уже расстались, и ей стало скучно? Когда ты уже отвалишь, чертовка?» Глядя в окно, Саша сказал:
– Я не успел ничего приготовить, потому что долго ходил по магазинам, но теперь мне все стало понятно.
– Все понятно… Боже мой, что это значит?
– Для меня сейчас больше значит другое, – не ответив на ее вопрос, он повернулся к Алине.
– Что? – быстро спросила она.
– Твое решение о поездке домой в январские праздники… У меня будет в это время день рождения.
– Я раз в полгода езжу к родителям, и я люблю свою маму, мы почти каждый день созваниваемся, и я скучаю по ней… Что здесь та…
– Чушь, – прервал он ее, – ты решила уехать на праздники, не подумав о моем дне рождении. – Саша заметил цепочку кулона из-под растегнутой сверху блузки девочки.
«Это подарок моей любимой мамочки на двенадцатилетие», – вспомнил он слова Алины, когда он спрашивал, откуда у нее это украшение.
– Решение по поводу поездки в Вологду на все январские праздники было не моим.
– А чьим?
– Моей мамы, она хочет меня видеть дома на все эти дни. – Она опустила глаза.
– Так точно, твоей мамы… – Он усмехнулся. – А может, ты ездишь к своему бывшему? – Саша усомнился, что хотел это спросить.
– Что ты такое говоришь? – Она подняла на него свои карие глаза.
– Ну-у, я же не увижу…
– Он в другой стране, я же тебе говорила.
– Да, точно… – Саша перевел взгляд на телевизор. – Говорила… – Он на секунду задумался и свел брови, между которых появились две морщинки.
– Любимый, ты мне не веришь?
– Пытаюсь, но… – Он перевел тяжелый взгляд на Алину, которая своим видом напоминала маленькую беззащитную девочку. – Когда ты была с ним… бывшим… ты говорила, что любишь его?
– Милый, разве это имеет сейчас значение?
– Да.
– Но нельзя же сравнивать, что…
– Отвечай! – приказал он, повысив голос.
– Да, но при чем здесь…
– Видишь, – перебив, Саша начал с серьезным взглядом рассматривать Алину, – и ты говоришь мне, что любишь… И, не смотря на слова о любви, ты уже не с ним, черт…
– Милый, боже мой, о чем ты говоришь… – пальцы ее рук соединились в замок, словно она умоляла его. – Ты это ты, а он это он, и мне непонятно, к чему это все. – Голос девочки задрожал, и глаза от подступивших слез начали блестеть на свету.
– Точно… Мне лишь непонятно, что для тебя значит слово
«люблю»…
– Господи, почему ты не веришь моим словам? Чем вызвано недоверие? – По ее щеке пробежала слезинка, которую она с разу вытерла рукой.
– Опытом… Недоверие вызвано опытом. – Саша посмотрел на ее слезы – результат его допроса – и, повернувшись к телевизору, продолжил: – Я тебе не рассказывал, что у меня была помолвка с одной девушкой до армии… Викой… Так вот, она тоже говорила до армии, что любит меня… Мы с ней хотели жить вместе, когда я вернусь. Но она не дождалась, и я до сих пор не знаю, почему, хотя говорила, что любит меня. И слова о любви были красивыми, но оказались, черт, пустыми.
– Почему ты раньше мне об этом не рассказывал? – девочка достала из сумочки влажные салфетки, чтобы вытереть слезы.
– Не люблю об этом вспоминать.
Саша, глядя, как Алина вытирает слезы, взял на диване свой телефон и положил его в карман брюк, а потом подошел к столу.
– С Новым годом, – сказал он и показал Алине, посмотревшей на него, движением головы на телевизор, в котором кремлевские часы показывали полночь.
Саша по очереди залпом выпил оба фужера с шампанским, а потом подошел к шкафу с одеждой и, беря из него пуховик, спокойно произнес:
– Мне нужно прогуляться, твой подарок под столом в красном пакете.
Алина смотрела на телевизор, не обращая внимания на своего парня, и вытирала салфетками потекшую от слез тушь под глазами.
Выйдя на улицу, Саша увидел в небе вспышку света от салюта и подумал, что такая же вспышка правды осветила в недавнем разговоре его прошлое в глазах Алины. «Почему ты раньше мне об этом не рассказывал?» – вспомнил он последние ее слова. И, подумав, ответил сам себе: «Я скрываю свою жизнь и чувства от других людей, потому что боюсь, что они
